Елена Иванова, Наталья Сейбиль Российская власть очень долго – 93 дня – игнорировала протесты Хабаровска в поддержку бывшего губернатора Сергея Фургала. В течение нескольких месяцев на акции протеста выходил каждый десятый житель города. Демонстрации были несанкционированными, но их не разгоняли. По Дальнему Востоку двигались колонны машин «За Фургала!», но их никто не останавливал. Москва прислала нового губернатора – лдпровца Дягтерева. Жители возмутились примитивному троллингу Кремля и с улицы не ушли. Последние недели по субботам выходили около тысячи человек – в 50 раз меньше, чем вначале протестов. Но это, как в Москве вышли бы протестовать 20 тысяч. Разговоры о разгоне начались еще в июле. За неделю до этого хабаровские власти пытались заглушить ставшие уже привычными субботние лозунги «И в жару, и под дождем за Фургала мы пойдем» и «Пора травить моль» Прокофьевым и Штраусом. Эффекта – нуль. В прошлую субботу люди опять собрались на центральной площади. Тут же поставили три палатки. И тогда силовикам дали команду «фас». Потому что это – уже майдан. «Силовики были вынуждены вмешаться и убедить митингующих убрать палатки. Так как участники акции отказались это сделать добровольно, незаконные сооружения были демонтированы стражами порядка», — говорят в администрации. Убеждали так, что весь город содрогнулся. Такого в Хабаровске не было никогда. 25 человек были задержаны, двое оказались в больнице. Двух подростков в отделении милиции поставили на колени и смеялись над ними. В Хабаровск пришли пытки. Журналист Дмитрий Низовцев, работавший на акции, полагает, что на обострение сыграли два фактора: «Для власти есть два сигнала, когда можно применять силу: первое – это палатки, а второе – малочисленность. То есть когда они видят, что людей очень много, они выстраиваются в струнку, отдают честь. Как только людей становится меньше, становятся злее. А когда останутся мелкие группки, тогда они уже будут добивать. Они боятся Украины как огня, но их ничему не научила ситуация 2013 года, когда Янукович решил зачистить людей с Майдана, и все будет хорошо. Это его подвело, как известно, потому что людей стало еще больше выходить. Хабаровские власти ничему жизнь не учит, они думают, что если людей мало, надо их окончательно добить, чтобы им было неповадно.» Эксперты считают, что ситуация в Хабаровске приобрела новое качество. Политолог Дмитрий Орешкин говорит: - Люди уже понимают, что отступать некуда. И власть, похоже, это понимает и договариваться уже не пытается, а пытается загнать всех под лавку, чтобы не вылезали. Это означает, что у власти кончились ресурсы торга с населением – какие-то деньги дать, что-то пообещать, как-то загладить, что-то исправить, кого-то публично наказать. Это уже не работает, людям легче не становится. Очевидно, что Хабаровск выступает не за Фургала, это только повод. Чем дальше от Москвы, тем больше у людей ощущение оторванности. На российских окраинах ширится понимание, что Москва не может ничем помочь, но командует по-старому. Накапливается социальное раздражение. Кроме того, федеральная власть перестала слышать народ. Люди посылают Москве сигнал, а оттуда ответа нет, как нет и диалога на равных. Власть не исполняет требования протестующих. Власть их не понимает и не слышит. - Власть отвыкла от того, что люди могут требовать каких-то политических свобод, при этом пренебрегают материальными подачками. Проще говоря, если бы люди требовали что-то сделать, то власть бы на это давно пошла, а поскольку от неё требуют невозможного – уступить в правах, то механизмов для решения этой задачи нет, - считает руководитель Центра развития региональной политики Илья Гращенков. Когда рушился Советский Союз, люди боялись выдвигать политические требования, вспоминает Дмитрий Орешкин. Страх людей оказаться в тюрьме был ощутим. Тогда протест принял форму экологической активности. Люди бросились спасать Аральское море, боролись за запрет строительства железнодорожного туннеля под Главным Кавказским хребтом. Так народ канализировал накопившееся раздражение. - Все эти «навальные» и прочие – плохие, а вот экологические поводы, мусорные, фургальные, строительство… башкирские ширханы вдруг стали необыкновенно ценными. С 1947 года их разрабатывали, никто особенно не переживали, и вдруг башкирская общественность встрепенулась, - говорит Дмитрий Орешкин.- Это такая форма сублимации раздражения. Люди внутри себя в отчаянии, понимают, что рабочих мест нет, зарплаты не растут, детей кормить нечем. Поэтому они так яростно выходят. По сути, власти нечего сказать вышедшим на улицы людям. Рабочих мест она создать не может, зарплату повысить не может, денег дать не может. Остается одно проверенное средство – Нацгвардия. Ситуация усугубляется специфическими социально-экономическими особенностями Хабаровского края. В отличие от других регионов, здесь не так много бюджетников. Кроме того, у них уже есть опыт успешной борьбы с центром. - Большая часть населения Хабаровска – люди, не зависимые от государства. Грубо говоря, там не так много бюджетников, чтобы их можно было легко запугать. Поэтому для них важно сохранить это обстоятельство. Фактически они борются за сохранение того статус-кво, которого им удалось достигнуть после отставки Шпорта. И главное здесь - политическая независимость, - уверен Илья Гращенков. В более широком смысле, российские власти не понимают, что им делать с крепнущим городским населением. Власть не понимает, что как решить те задачи, которые оно перед ней ставит. - У горожан появляются определённые требования. Не от блажи, не от западной агитации. Они хотят, чтобы у них были права, они были защищены. Это объективный набор требований. Эти требования даже не осознаны. Но видят, что всё – несправедливо. Начальство ворует, коррупция. Хотят перемен, но не очень понимают – каких, но желательно, по европейским стандартам, - описывает ситуацию политолог Орешкин. Для России такой протест в новинку. На улицу вышли не столичные, физические близкие к центру власти, а потому особенно опасные для нее граждане. Из Хабаровска власть силовыми способами не захватишь. Просто взять и закрутить гайки можно, но потом избрать кого-то в Хабаровском крае будет крайне сложно. Ошибка в том, говорит Илья Гращенков, что власть хочет продавить циничный унизительный сценарий, по которому губернатором должен обязательно стать Дягтерев, новый Фургал по признаку принадлежности к ЛДПР со всеми особенностями, присущими выходцам из этой партии. Люди чувствуют себя оскорбленными. - Люди возмущены тем, что власти столь откровенно их игнорируют, да и вообще, бесконечное правление одних и тех же людей надоело, хочется каких-то перемен. Чтобы погасить протест, властям надо продемонстрировать уважение к мнению людей и объясниться с ними - либо внятно рассказать, почему открытый и гласный суд над Фургалом в Хабаровске невозможен, либо согласиться с их требованием и этот суд организовать, - считает политолог Аббас Галямов. На вопрос: сколько может продлиться такая ситуация в Хабаровске, она же не может длится бесконечно – эксперты говорят, что и такой вариант развития событий возможен. - В Иране длится, в Северной Корее, Венесуэле… много таких режимов, где в условиях экономической стагнации власть удерживается за счёт того, что её поддерживают силовые структуры. Хватает денег кормить силовиков – ну и хорошо! – напоминает Дмитрий Орешкин. По опросу Левада-центра, в августе 47% населения России поддерживают протесты в Хабаровске. Уповать на протестную пассивность российских граждан после событий в Белоруссии, где население считалось суперлояльным Лукашенко и не способным на массовый протест, не приходится. Но пока власть не рефлексирует по поводу допустимости или недопустимости силовых средств. Деньги есть и на поддержание штанов населению, и на то, чтобы платить генералам. Страна богатая. Но поскольку людей начали разгонять, пришло осознание того, что проблема сама собой не рассосется. На это накладывается кризис из-за пандемии, падение доходов федерального бюджета из-за неопределенности на нефтегазовом рынке в мире. Следующий вызов для власти – выборы в Государственную думу в будущем году. Они также могут спровоцировать очередной виток неповиновения в регионе. Эксперты не берутся предсказать, что будет дальше. Очевидно одно – градус противостояния будет расти, а ставки будут повышаться.
