Мы воюем не с ДНР или ЛНР
О том, что начальник юридическогоотдела, а ныне – исполняющий обязанности заместителя городского головы – АндрейЩербина отслужил в зоне АТО, не знал никто, кроме супруги и сына. В неведении находилисьдаже родители. Почему Андрей Николаевич скрывал это, в каких условияхдоводилось жить в зоне боевых действий, и почему вместе с сослуживцами незахотел взять к себе раба начальник юротдела горсовета рассказал нашемужурналисту.
Звания у Андрея Николаевича нет – онпо-скромному называет себя обычным солдатом, но, надо сказать, это нисколько не умаляет его поступка. На момент отправки в зону АТО Андрею Щербине было 38 лет. В 2015 году проходил службу вХерсонской области, после приказа Генштаба – о переведении всех мобилизованныхв воинские боевые части – перешел на службу в пос.Теплое (недалеко от городкаСчастье Луганской области, уточняет начальник юротдела и добавляет: «неочень-то и счастливого Счастья»). В зоне АТО он пребывал с января по апрель2016.
Рассказывает Андрей Николаевич о том,как воевалось, без пафоса, параллельно отвечая на бесчисленные телефонныезвонки и подписывая бумаги.
Что вы чувствовали, когда вам вручалиповестку? В какой обстановке это проходило?
Повесткуя получил на рабочем месте, в малом зале горсовета. Никакого страха не было.
Только четкое понимание: у меня есть долг перед государством, и его надоисполнять. Сидеть дома перед телевизором – не вариант. Из 13 человек, которыхнаправляли в Теплое, до службы добралось только 5. Куда делись остальные 8 –непонятно. Очевидно, им по душе сидение перед телевизором.
Потом,позже, уже по прибытию в воинскую часть, появился страх, но со временем и этопрошло. Вернее, не прошло. Страх упорядочился, перешел в другую плоскость.
Попросту говоря, стал скорее привычным, нежели чем-то из ряда вон выходящим.
Как отреагировали родные, близкие,друзья, когда узнали, что вас переводят в зону боевых действий?
То,что ухожу по сути на войну я огласке не предавал. Знали только супруга с сыноми пара близких друзей.
А родители?
Родителине знали, что я в Луганской области аж до того момента, когда я сошел с поезда«Харьков – Херсон». До последнего думали, что я служу в пос.ЧерноморскомОдесской области.
И какова была их реакция?
Слезы.
Супруга с сыном поняли и приняли вашерешение?
Однозначно.
Мы – семья, патриотически настроенная (улыбается).
Вы помните свой первый бой?
Первоестолкновение с диверсионной группой, которая пыталась зайти в тыл, случилось унас в феврале 2016 года. А вообще нам запрещалось стрелять, за исключениемпровокаций дивергруппы (когда противник ставил растяжки, пытался взять пленныхи т.д.). Но вот что я хочу сказать: мы воюем не с ДНР/ЛНР, мы воюем с разными воинскими частями России.
Приходилось ли вам убивать людей?
Сложносказать. У нас говорили: «Если тебе неснится – твой враг живой».
Тыстреляешь по противнику и не разбираешь – жив он или мертв. Раненых, если такиебыли, сразу забирали. Поэтому ответить однозначно невозможно.
Попадали ли люди из вашей части вплен?
Да.
И наши попадали, и мы брали в плен. В основном, и те, и другие попадались из-заглупости, безалаберности, пьянства. Помню, как из-за последнего погибло пятеро.
Вся разведка спала, заснули двое на посту. Ну и трех человек вырезали шомполамиот автомата. А все из-за чьей-то глупости.
В каких условиях вы жили? Как вообще проходиливаши будни?
Нашачасть дислоцировалась в разрушенной трехкомнатной квартире бывшего жилогодвухэтажного дома. Не было окон-дверей, никаких условий по сути. Старались самикак-то все приводить в более или менее божеский вид, утеплять хоть как-то.
Основнаязадача наша была – стоять на посту, у каждого был свой боевой пост, на которомнадо было находиться сутки через сутки.
Вто время, когда находились не на посту – отдыхали, стирались, чистились, ходилив магазин. В поселке был один магазин, и что примечательно – туда ходили и мы,и наши противники, и сами сельчане.
Как обстояли дела с питанием?
Впринципе, питались мы почти одной тушенкой. На ее основе были макароны,картошка и т.д. Один раз, помню, делали шашлык – купили мяса у кого-то изжителей Теплого.
А как местные к вам относились?
По-разному.
Были и приветливые, расположенные к нам люди, были и откровенные «сепары».
Вообще, люди там настроены «50 на 50» - половина за республику, половина заУкраину.
Мыже, по возможности, помогали местным –помню, выкорчевывали пеньки возле школы.
Вконтексте этого расскажу один курьезный случай. Если помните, российскаяпропаганда одно время вещала о том, что украинцы воюют за «двух рабов». Таквот, к нам в часть некоторое время приходил дедушка из местных и очень просилзабрать его к себе. В качестве раба, само собой. Обещал делать все-все, лишь бывзяли. Но мы, ясное дело, отказали ему, а он очень расстроился из-за этого (смеется).
Не довелось вам сталкиваться спредательством?
Нет.
Однозначно нет. Часть наша была очень сплоченной, на войне было все понятно –кто свой, а кто чужой. И вот наверно именно поэтому мне сейчас труднопривыкнуть к тому, что здесь, не в зоне боевых действий, все иначе – людиулыбаются тебе в лицо, но за спиной могут творить черте-что.
Не возникало ли у вас мыслей о побеге?
Никогда.
Да и куда тут бежать? Сразу либо к «сепарам», либо на мины.
Переосмыслили ли вы само понятиесмерти?
Конечно.
Раньше, как и большинство, думаю, боялся ее. Но когда ехал в зону АТО, настроилсебя на то, что смерть – это всего лишь переход из одного состояния в другое.
Еще Цой пел: «Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать».
Не хотелось только умирать в муках, как это происходило со многими. Но Богмиловал.
С какими ощущениями возвращалисьдомой?
Честно– на «автомате», как робот. Помню, уже по дороге домой снайпер «снял» троих… Сейчаспотихоньку вхожу в ритм, все-таки эти несколько месяцев оставили свойотпечаток.
Позжеощущал уже обиду, обиду за то, что люди не до конца понимают, за что ребятанаши воюют, а ребята-то воюют за них…
Там– абсолютно другая жизнь, которая может оборваться в любую секунду. И было быдействительно очень хорошо, если бы мы все это понимали. Понимали и помогалисолдатам. Речь даже не идет о материальной помощи. Скорее, о психологической,духовной. Нам, помню, помогали очень детские рисунки, которыми у нас завешанабыла вся наша часть. Эти рисунки в самом деле служили нам оберегом.
Заканчивает нашу беседу АндрейНиколаевич весьма оптимистичным утверждением: «Добро всегда побеждает зло»,улыбается и ставит последнюю на сегодня визу на документе. беседу вела Наталья Гончарова