Третий - не лишний. Основатель театра «Компромисс» о цензуре и невежестве

Екатерина Деревяшкина, «АиФ-Черноземье»: Борис, почему вы решили создать альтернативный театр?

Борис Бужор: А почему нет? Это нормальный процесс, новые театры должны появляться. Например, в Воронеже было три театра, стало семь. В Липецке всего два, не считая кукольного. На мой взгляд, этого слишком мало. К сожалению, наша культура продолжает работать по советской модели — жёсткой и невосприимчивой к новым вещам. А когда предлагаешь что-то новое, это воспринимается как вызов. На самом деле мы просто хотим творчески самовыражаться, заниматься тем, что нам нравится и что мы умеем. Символично, что на сцене встретятся актёры сразу трёх липецких театров. Это будет некий театральный компромисс. Кстати, объединение мы так и назвали.

— Творческому человеку часто приходится идти на компромисс?

— В 90 % случаев. В какой-то момент ради общей идеи приходится наступать на горло собственной песни. По-другому никак. Если ты не обладаешь большой властью, не имеешь много денег, ты вынужден идти на компромисс... с теми же чиновниками.

— А со зрителями? Как-то Кирилл Серебренников сказал, что сегодня даже большие мастера современного театра, чтобы угодить публике, играют на «упрощение»: в чём-то их постановки становятся похожи на сериалы, на новостную ленту в соцсетях.

— Ну, Кирилл Серебренников про театр знает больше меня, ему виднее. Но я видел его режиссёрские ходы, они не очень-то сложны и отчасти избиты. Да и как-то груб он с молодым поколением. Нормальное поколение. Мне кажется, если сделать интересную постановку, молодёжь на неё придёт. Да, пусть это будет не классика. Но давайте классику тоже не будем идеализировать, большинство пьес потеряли актуальность. Просто многие в этом боятся признаться или, нахватавшись общих слов о нетленности шедевров, повторяют занудные речи о том, что классика на все времена, ничего не меняется. Я их огорчу — меняется. Современные Отелло убивают своих жён чаще всего не от ревности, а на почве алкоголизма. А планку всё-таки держать нужно, чтобы зрителю было интересно к ней тянуться. Потому что если её опустить, людям придётся нагибаться, а это заставит их находиться в не очень удобной позе.

— Первой вашей постановкой будет трагикомедия «Марш одноногих» по мотивам произведений Сергея Довлатова. Как думаете, насколько этот автор сегодня актуален?

— Понятно, что читая Довлатова, неплохо бы понимать реалии того, советского, времени, когда творил автор, потому что он всё-таки человек своей эпохи. Но проблемы, которые он затрагивает, общечеловеческие. Его персонажи мало чем отличаются от нас с вами. Живи эти люди при социализме или демократии — не важно, их мир всегда будет чужд обществу, где лицемерие и ложь являются нормой. Поэтому они и остаются за бортом, но при этом продолжают гордо идти по жизни маршем.

— Вы причисляете себя к их числу?

— Мы всё-таки находимся в гораздо лучшем положении, чем герои произведения: у нас есть хорошие друзья, которые нас поддерживают и помогают нам со спектаклем, бескорыстно, кстати, и в ущерб собственному времени. Так что мы не одноноги, скорее — полутораноги (смеётся — Ред.).

— Почему так мало в театрах современной драматургии?

— Потому что произведения современных драматургов не читают. Когда я работал в драмтеатре, нам присылали кучу пьес. Среди них было немало действительно достойных. Но когда я садился за них, на меня смотрели как на сумасшедшего. Я думаю, всё это от невежества, которое, к сожалению, встречается в культурной среде. Особенно часто — среди руководителей. Хотя, безусловно, и там есть хорошие, образованные люди. Не устану приводить в пример библиотекарей. Если бы во всех сферах работали такие люди, наш культурный уровень заметно бы вырос. Но пока что, увы...

— И как вы предлагаете бороться с невежеством?

— Только остроумием. Вообще состояние борьбы с невежеством — естественное состояние культурного человека. А ещё это благодатная почва для творчества. Некоторые талантливые люди начинают творить назло и вопреки невежеству, например, тот же Довлатов.

— Как вы считаете, нужна ли в искусстве цензура? По этому поводу сейчас много говорят, спорят.

— Цензура в хорошем смысле слова нужна, особенно на телевидении. В последнее время с экранов льётся слишком много грязи. Это делает людей ещё более озлобленными. Нужен какой-то фильтр. Но он должен быть в руках правильных людей — высокоинтеллектуальных, культурных. Потому что даже хорошую идею легко извратить и довести до абсурда.

— Есть и ещё одна опасность - интернет. Всемирная сеть поглотила умы молодёжи, и не только... Не вытеснит ли она тот же театр?

— Конечно, конкурировать с Интернетом тяжело. Но возможно. Нужно находить интересные режиссёрские ходы и решения. Наверное, только новизна и оригинальность может привлечь зрителя на спектакли. При этом я не призываю отказываться от классики. В театре нужны и классические, и современные постановки — всё в меру. Главное, чтобы они были сделаны качественно. И за любой картинкой должна быть глубокая мысль. Например, сейчас мне совершенно не нравится, как у нас обходятся с юным зрителем. Детей сгоняют на спектакли, которые совершенно не интересны, более того — ещё и плохо поставлены. А альтернативы нет. Зачем делать хорошие спектакли, если к тебе всё равно придут? Это в корне неправильный подход. Так мы теряем зрителя. Школьникам нужно показывать лучшие постановки, чтобы они понимали, насколько театр — классная вещь, и они никогда ничего подобного не увидят в Интернете.

— А детские спектакли не планируете ставить?

— Возможно, когда-нибудь. Пока мы только в начале пути, так сказать, нащупываем почву. Но надеемся, что у нас всё получится. А если нет, то мы хотя бы зададим тенденцию, которой последуют другие.