Памяти Ирины Антоновой

Вечером 30 ноября на 99 году жизни умерла искусствовед Ирина Антонова, бывший директор Пушкинского музея. Ее более чем полувековое правление стало важнейшей вехой в истории ГМИИ.

Ушла эпоха. В случае Антоновой эти слова совсем не кажутся преувеличением. Она была из того поколения директоров, что правят долго, десятилетиями, и буквально сживаются со своим «детищем». За 52 года руководства Пушкинским музеем (1961—2013) она сделала многое. Прежде всего, вывела институцию на международный уровень. Именно в ГМИИ, в 1974 году, по дороге из Японии во Францию, остановилась «Мона Лиза»: Антоновой удалось убедить Екатерину Фурцеву «достать» шедевр да Винчи. Результат того стоил: загадочную полуулыбку Джоконды смогли увидеть более 300 тысяч человек, в музей стояли гигантские очереди. А картина, после возвращения в Париж, больше не покидала стен Лувра.

При Антоновой Пушкинский стал для советских людей своеобразным окном в мир. Прежде всего, Ирина Александровна открыла для нас нашу собственную историю: на легендарной выставке «Москва — Париж. 1900–1930» зрители смогли увидеть русский авангард, который долгое время подвергался гонениям. А также оценить его связь с работами Матисса и Пикассо и вспомнить о том времени, когда Россия еще не изолировалась от мира и была частью европейского культурного пространства.

На излете Советского Союза Ирина Александровна показала другого классика, совершенно забытого на родине (в Москве в то время не было его картин) — Марка Шагала. Выставка к его столетию в 1987-м также произвела фурор: очереди, как говорят, занимали с ночи.

В постсоветское время, когда границы открылись и привозить выставки стало проще, Ирина Антонова продолжала отбирать лучшее: в Москве увидели работы Клода Моне, Уильяма Тернера, Пабло Пикассо, Амедео Модильяни, прерафаэлитов. С успехом прошли выставки, посвященные моде — творчеству Коко Шанель и наследию дома моды Dior.

Важнейшим детищем Антоновой, с детства любившей музыку, стали «Декабрьские вечера», организованные в 1981 году вместе со Святославом Рихтером. Проект соединил музыку, танец, театр и, изобразительное искусство. Зрители смогли услышать лучших исполнителей — от Бориса Березовского и Михаила Плетнева до Люка Дебарга. Два года назад, на вечере в Московской консерватории, Ирина Александровна вспоминала, как возникла эта идея: «В 1981 году он (Рихтер. — Культура) пригласил меня на свой фестиваль «Музыкальные празднества в Турени» во Францию. Концерты проходили в необычном помещении — огромном деревянном зернохранилище с земляным полом. В плафоне жили совы, во время представлений они иногда ухали. Впечатления от той поездки остались незабываемые. Однажды я спросила: «Святослав Теофилович, вы проводите замечательный фестиваль за границей. А почему бы не организовать его на Родине?» Он как-то по-детски развел руками: «А где?» Я нагло ответила: «Ну, хотя бы в нашем музее». Рихтер сначала помолчал, а потом говорит: «Когда начнем? В этом году?» Я была ошеломлена — уже середина лета, как все успеть. В итоге назначили на декабрь. Предложила название «Дары волхвов», имея в виду неожиданный поклон музею. Однако Святослав Теофилович сказал: «Нас не поймут». И озвучил свой вариант: «Декабрьские вечера». Вот так они появились. Рихтер сразу попросил подумать о созвучии пластических искусств и музыки. Обычно он называл тему, мы подбирали соответствующий живописный материал».

Конечно, в жизни Ирины Антоновой, длиною почти в век, случались и поражения. Некоторые ее инициативы не встречали поддержки, как, например, предложение возродить Государственный музей нового западного искусства и вернуть картины импрессионистов из Петербурга в Москву. Прецедент с переделом музейных коллекций мог запустить процесс реституции и инициировать множество исков, чего музейщики всего мира боятся как огня. Возможно, поэтому идея Антоновой так и не получила развития. Тем не менее, Ирина Александровна не оставляла эту мысль до последних дней. И временный обмен коллекциями между Пушкинским и Эрмитажем — выставка работ из бывших собраний Щукиных (в Москве) и Морозовых (в Петербурге) — вряд ли оценивала иначе, чем компромисс.

Ирина Александровна не скрывала достаточно консервативных взглядов на современное искусство, и это тоже не у всех встречало понимание. На вечере в консерватории она говорила: «Не все, что создается в огромных масштабах, является искусством. Говорю это без уничижения. Пришло время придумать таким творческим объектам другое название. Что отличает настоящее искусство? На мой взгляд, оно определяется двумя вещами. Во-первых, наличием этического начала. Во-вторых, важен эстетический момент, то есть красота. Конечно, понятия со временем меняются, они не константы. Но очень часто сегодняшняя продукция совершенно лишена подобных качеств — добра и красоты. Следовательно, нужно определить, каково ее назначение, где ее показывать и как».

Ее позиция оставалась последовательной и четкой, и это вызывало уважение даже у оппонентов. Ею вообще было трудно не восхищаться. Те, кто встречал Ирину Александровну в залах Пушкинского, могут подтвердить: эта «железная леди» охотно и доброжелательно общалась с посетителями, совершенно незнакомыми ей людьми. Занимавшая с 2013 года пост президента Пушкинского музея, она до последних дней жизни продолжала ходить на работу. Ежегодно читала цикл лекций об искусстве для третьего возраста — слушателей старше 55 лет.

Трагедией, о которой Антонова редко говорила в интервью, стала болезнь единственного сына Бориса. Ирина Александровна признавалась, что живет во многом потому, что нужна сыну (муж, искусствовед Евсей Ротенберг, умер в 2011-м). Два года назад Антонова, возглавлявшая жюри фестиваля «Интермузей», вдруг заговорила с журналистами о наболевшем: «В нашей стране плохо относятся к людям с ограниченными возможностями. Совершенно иная картина — в Германии, Испании, Франции, Америке. Однажды я жила в гостинице, внизу было кафе, где работал «особенный» персонал. У нас подобные люди вызывают почти звериный интерес, на них оглядываются, показывают пальцем. Меня это безумно ранит. Изменение отношения к ним — это изменение нас самих».

Жизнь Ирины Александровны оборвал коронавирус. Эпидемия также поставила под угрозу проведение «Декабрьских вечеров»: в итоге их решили перевести в онлайн-формат. Хочется верить, что через год концерты пройдут уже при заполненных залах. И вирус, который смог победить «железную леди», окажется бессильным перед ее творением.