Дискуссия о полиаморных отношениях и премьера финальных эпизодов сериала Amore More

В дискуссии принимали участие:
режиссер и актриса Яна Гладких,
актриса Александра Урсуляк,
кинокритик Егор Москвитин,
креативный продюсер Наталья Исакова,
креативный продюсер Мария Меленевская,
гештальт-терапевт и автор книги «Больше двух. Полиамория. Открытые отношения. Альтернативная любовь» Ольга Дулепина,
соосновательница серии проектов Kinky Russia, секс-коуч и секс-просветительница Таисия Бланш,
клинический психолог и сексолог Инна Сорока,
секс-просветитель, блогер, арт-директор вечеринки чувственного опыта NAZLO MAME Алина Шикуть.
Модератором дискуссии выступил писатель Александр Цыпкин.

Александр Цыпкин: Почему решили снимать сериал о полиаморных отношениях? Как родилась идея?

Наталья Исакова: Мы давно хотели снять современную мелодраму, которая бы выходила за рамки «телевизионного мыла» и историй о тяжелой женской доле. Как правило, если мужчина изменяет в таких картинах, то он сразу отрицательный герой — неизбежное зло. Женщина же вообще изменять не может, а если и может, то только из-за того, что муж бил, пил, обижал. Хочется вернуть людям право на их сексуальность. Мы хотели понять, что такое любовь и что люди прячут за этим словом — собственные проблемы, которые решаются за счет другого человека, или страх близости, который скрывается за словом «полиамория», и так далее. В итоге решили снимать историю с комедийной интонацией, чтобы избежать ощущения, что зритель находится на приеме у психолога.

Мария Меленевская: Эту историю мне принесла драматург Юлия Тупикина. Она хотела сделать сериал про полиаморию — тему, которая ей близка и которая ее интересовала. И мы решили сделать историю о людях в кризисе, которые хотят попробовать что-то новое. Герои открывают, что любовь может быть разной.

Цыпкин: Мне показалось, сериал как раз показывает, что полиамория — это научная фантастика. Потому что всем героям все равно очень больно. Даже если в конце все неплохо складывается.

Меленевская: Но герои понимают, что через боль они могут открыть что-то новое, прийти к каким-то новым формам любви и отношений. Или хотя бы открыть для себя такую возможность.

Яна Гладких: Мне бы хотелось, чтобы люди допустили мысль о том, что есть другие — отличные от них. Есть разные виды отношений. На деле мы очень нетерпимы друг к другу. Нет ничего прекраснее в жизни, чем переменчивость.

Цыпкин: Было сложно снимать эротические сцены?

Гладких: Мы решали проблему взаимодействия актеров на уровне каста, подбора героев. Артисты сериала — просто подарок. Раскрепощенные, адекватные, свободные. Мы постоянно смеялись.

Цыпкин: Насколько активно тема полиамории поднимается в мировом кино? Сейчас режиссеры за рубежом часто обращаются к откровенным сюжетам?

Егор Москвитин: То, что мы видим сегодня на российских стримингах, — довольно большое количество откровенности и секса — это период первичного накопления капитала. Мы видели такое в Америке, на HBO в той же «Игре престолов». Со временем это проходит. Конечно, это способ привлечь аудиторию и задекларировать свое отличие от обычного линейного телевидения. В кино изменилась субъектность и объектность. Изменилось внимание к праву на удовольствие мужчин и женщин. Также появились координаторы секс-сцен, которые поясняют актерам их права — что сейчас будут делать, от чего они могут отказаться. Все это движение в сторону большего равноправия, открытости и честности.

Цыпкин: Саша, тебе комфортно было сниматься в эротических сценах?

Александра Урсуляк: У нас был отличный состав, прекрасные партнеры. Я вообще иду от партнера. К черту стеснение! Один раз я снималась в картине, со мной и моим партнером во время съемки эротической сцены остался только оператор, в итоге все вернулись, потому что снимать без остальной команды невозможно.

Цыпкин: Ольга, а может ли вообще полиамория получиться? Или это все самообман? Кажется, что люди просто находят для пороков красивые слова. Подменяют понятия.

Ольга Дулепина: Основное в полиамории — это довогор. Это консенсуальные отношения. В сериале в том числе показывают пример неэтичной немоногамии. Переговорный процесс между партнерами может длиться месяцами. Они переваривают каждую порцию нового опыта. Все это непросто, потому что важно определить границы дозволенного.

Инна Сорока: Я думаю, что каждой полиаморной паре нужен психотерапевт. Такие отношения очень энергозатратны. Полиаморные пары чаще всего обращаются к семейным психологам, не к сексологам. Многие просто путают полиаморию с легализацией измены, а это не одно и то же. Сейчас мы стали говорить о сексе и о сексуальности более открыто. Но качественного секспросвещения у нас, к сожалению, нет.

Цыпкин: Как понять, что пора идти не к другу, а к психологу?

Сорока: Когда в паре возникает дискомфорт, когда один из партнеров саботирует и не идет на диалог. Вообще, я считаю, что нам всем нужно к терапевту. Действительность такова, что люди обращаются к специалистам, будучи на грани развода, чтобы попробовать что-то склеить. Не всем парам удается помочь.

Цыпкин: Человек — это все-таки моногамное существо или полигамное?

Сорока: Я пришла к выводу, что каждый решает сам.

Цыпкин: Таисия, а что вообще такое кинки? Узаконенная оргия?

Таисия Бланш: Кинки-вечеринки — это секс-позитивные мероприятия, основанные на культуре активного согласия. Когда, прежде чем что-то сделать, нужно спросить. «Нет» уважают. Это безопасное пространство для самовыражения. Люди ходят туда не за сексом, это не свингер-клуб. Они приходят за нормализацией себя, своих желаний, так изучают свои границы. Также туда приходят пары, которые хотят добавить «огонька», разнообразить будни.

Цыпкин: А кто обычно инициатор похода на кинки-вечеринки?

Бланш: Абсолютно по-разному. Это не только мужчины, как кажется на первый взгляд.

Сорока: Вообще большинство людей не умеют говорить «нет». Не только окружающим, но и своим близким. Сколько в семьях абьюза — и со стороны женщин, и со стороны мужчин. Если бы люди учились четко понимать свои чувства, не боялись отстаивать свои границы, мы бы не дискутировали сейчас.

Цыпкин: Алина, вы открытый полиамор. Насколько, вам кажется, сериал Amore More правдиво отражает реалии такого формата отношений?

Алина Шикуть: Картина очень красиво снята. Я переживала за героев, в их взаимодействии так много недосказанности. Все-таки перед тем, как пробовать любые форматы отношений — полиамория, открытый брак, моногамия, — хорошо бы разобраться с самим собой, с детскими травмами, с финансовыми и личными границами. Вне психотерапии это сделать очень сложно. По моему опыту, это лучшее вложение.

Цыпкин: Полиамория подходит людям с детьми?

Шикуть: Все индивидуально. Я знаю полиаморные семьи с детьми, где всем классно от того, что вокруг много людей — но людей адекватных, «проработанных», они все находятся в терапии. И знаю моногамные семьи, где детям очень плохо.

Бланш: Не следует связывать ориентацию, формат отношений и так далее со страданием детей. Это никак не коррелирует, люди разные. Когда люди не знают, чего хотят, и начинают, например, делить детей — вот это проблема.

Сорока: Дети страдают, когда взрослые не выстраивают с ними диалог, когда нет границ, когда родителям до детей нет дела.

Гладких: Название нашего сериала говорит само за себя. Больше любви!

Подготовила Анна Данилина