“Стоит, как совесть на ветру”. Зачем 74-летняя художница выходит на площадь
Май 2012 года: пожилая женщина, скромно одетая, стоит в одиночном пикете с плакатом “Мамы мира против атомной энергии”, в декабре – поздравляет сограждан с Новым годом: наверху плаката поют ангелы, под ними – лица с заклеенными ртами: “Pussy Riot, Другая Россия и все Другие”. А вот и январь: у Гостиного Двора та же фигурка с плакатами, которые фотографирует прилежный полицейский. Какое бы событие ни взволновало, ни возмутило Елену Осипову, она рисует плакат в своем особом стиле и выходит на улицу – чаще всего с одиночным пикетом. Возраст и самочувствие, не всегда идеальные, никогда не являются для нее препятствием, чтобы "выйти на площадь".
Так у нее повелось начиная с трагедии “Норд-Оста” – тогда она еще никого не знала, выходила одна, но год за годом обрастала соратниками и единомышленниками. Ее плакаты посвящены самым разным темам – поддержке политзаключенных, войнам в Сирии и Украине; уничтожению санкционных продуктов, оскорбительному для города, пережившего блокаду; защите Pussy Riot, Сенцова, “болотников”; защите Исаакиевского собора, памяти жертв коммунистического террора, – всего не перечислишь.
– Это человек не от мира сего, ее совершенно правильно называют “Совестью Петербурга”, именно тут все банальные слова как раз в точку. Я считаю вполне уместным сравнить ее с художником Петром Павленским, – считает гражданский активист Константин Куортти.
– Хотя такой мировой славы у нее, конечно, нет, но ее искусство, тихое, приглушенное, петербургское, очень точное и выразительное – не менее важно. Курехин, Каравайчук, Елена Осипова – мне кажется, это единый ряд, потому что, как говорил Бродский, в таких делах нет иерархий.
Вот еще фотография – двое полицейских ведут бабушку под руки к машине: задержали. Впрочем, на задержания Елена Андреевна особо не жалуется, хотя в “ментовку” попадала не однажды: больше всего ее огорчает потеря плакатов – как назло, всегда отбирают самые удачные. Один такой момент тоже попал в кадр – где ее с тремя большими плакатами заводят в полицейскую “Газель”.
– Хорошо, что остались снимки этих плакатов, особенно одного, где у меня девочка-совесть говорит: “Мама, я боюсь войны”, я теперь хочу его восстановить, даже, может быть, маслом заново написать. Да все три плаката были удачные, и про девочку – жертву бомбардировок в Алеппо, и про Сенцова. Кстати, ведь я, наверное, благодаря полицейским это занятие не бросила: как-то, помню, стояла с антивоенными плакатами у разных консульств, и ко мне подошел большой полицейский начальник. Мы разговорились. Я говорю ему: "Да бесполезно все это – никакой реакции", а он мне ответил: "Нет, вы так не думайте, что это бесполезно". Можно сказать, он меня поддержал. Ну, и я продолжила, на все акции “Стратегии-31” ходила, по-моему, это самое лучшее было, что придумал Лимонов, жалко, что они прекратились. Ну, и в защиту политзаключенных ходила, после Болотной это была “Стратегия-6”, и на другие тоже.
Елена Осипова стала героиней книги о протестном движении Петербурга. Она листает ее и вспоминает свои работы, разглядывает плакаты по мотивам песен Егора Летова, сделанные к Маршу Немцова.
"Сейчас молодежь очень хорошо вспоминает Егора Летова, “Гражданскую оборону”, а я только теперь начинаю понимать, как это было круто. Ведь об этом времени еще ничего не сказано, и молодежь сейчас сама начинает искать и находить отклик в тех временах, в той музыке", – говорит художница.
Книга называется “Стоит художница с плакатом” – строчкой из стихотворения музыканта и барда Михаила Новицкого: "Но воскресает среди ада // Со свежей краской поутру // Эта художница с плакатом //Стоит, как совесть на ветру".
– Эта книга – история всего нашего протестного движения, культурной жизни, тех событий, когда обычные люди превращаются в граждан. Смотришь – вот это было, и вот это было, и это – узнаешь свою жизнь, тех, кто был рядом все эти годы, – говорит Новицкий.
Самой Елене Осиповой особенно нравятся даже не столько фотографии пикетов и митингов, сколько кадры, сделанные на дружеских концертах, на собственном дне рождения, куда пришли все те, кто обычно бывает рядом на акциях протеста. Ведь стоять с плакатами приходится в любую погоду, и в снег, и в дождь. Зато прийти в тепло, да еще попасть в окружение друзей – вот где настоящее счастье. Акции – это как бы привычные будни, работа, а отдых с горячим чаем, в тепле, с друзьями – это праздник.
Для нее очень важны люди, то окружение, которое она приобрела за годы своего акционизма. Например, знаменитый Степаныч, тоже приходивший почти на все акции с самодельными плакатами. Елена Андреевна вспоминает, что когда их задерживали вместе, они часто оказывались в одних судах, где двум пожилым пенсионерам обычно присуждали штрафы.
– Помню, в последний раз мы с ним оказались вместе в 76-м отделе полиции, я не знала, что он уже очень болен. Он сидел и читал какой-то журнал, а я его зарисовала – как будто чувствовала, что вижу его в последний раз, – рассказывает Осипова. – И потом он буквально напросился, чтобы нас посадили в одну машину, мы вместе ехали и так о многом успели поговорить – он-то знал, видно, что его скоро не станет. Когда он лежал в больнице, я болела и не могла приехать, но меня сфотографировали с этим наброском и показали ему по интернету, так что он его видел. Потом я тот набросок подарила его жене. Когда Степаныч умер, я сделала его изображение в натуральную величину, мы его брали с собой, вешали на него плакат, и он как будто опять с нами стоял. Я думаю, ему бы это понравилось.
Друзей у Елены Андреевны – почитай, все гражданские активисты, да и политических немало. Автор книги, Валентин Никитченко, тоже гражданский активист, и его тоже все знают: если где-то проходит пикет или митинг, он почти всегда рано или поздно появляется там с фотоаппаратом.
Потом его фотографии разлетаются по соцсетям и исчезают под волнами новых изображений. Немудрено, что эти два человека, художница и фотограф, встретились. И когда Никитченко решил собрать свои фотографии с участием Елены Осиповой в книгу, то у него получилась настоящая летопись петербургского протестного движения. По словам Валентина, в первый раз он встретился с художницей, защищая Исаакиевский собор, когда его хотели передать РПЦ.
– Мы только что вернулись из Москвы после Болотной, а тут у нас Исаакиевский. Елена Андреевна все время ходила на наши акции. Я подошел, говорю: кто такая? Ну, и дальше мы встречались на всех мероприятиях, нам не разойтись было. Надо все фиксировать. Человек постоял, ушел, и если в интернете фотография не появилась, считай, что видели его три человека. Поэтому я стал фотографировать акции и выкладывать в сети. Ездил в Москву, когда там что-то значительное происходило, с половиной Москвы перезнакомился. Все у меня задокументировано, каждая дата – люди, плакаты, лица.
Активистка Татьяна Федорова говорит, что в силу характера раньше и представить не могла, как это так – выйти на уличную акцию. Впервые вышла в защиту детского бароотделения в больнице №5, которое хотели закрыть.
– Я совсем не публичный человек, а тут накопилось – вся эта история с детьми, на которых деньги собирают, это уже за гранью. И я написала плакат – больные дети или олимпиады, дети или Крым, дети или война – и поперлась на улицу, было ужасно страшно. Стою, ноги трясутся, а тут еще Валентин с фотоаппаратом. Но он меня поддержал, и с тех пор так и пошло: я думаю – ну, страшно, ну, смотрят, ну, фотографируют, ну что же делать. И потом я уже везде Валентина видела – в дождь, в непогоду, сколь бы малочисленной ни была акция, это настоящее подвижничество. А что касается Елены Осиповой, то для меня их как бы две: одна – обычный человек, с которым я дружу, а другая – вот эта удивительная женщина с плакатами на всех наших акциях. Она ведь одна такая на пятимиллионный город.
Она ведь одна такая на пятимиллионный город
Да и на всю страну. Такого необыкновенного сочетания изображения и слова, как в ее работах, больше нигде нет.
Гражданская активистка Хава Хазбиева считает, что Валентин Никитченко сделал то, что общество должно было сделать давно: издать книгу о Елене Осиповой.
– Я не знаю, когда она будет оценена по достоинству, но ясно, что надо хотя бы собрать о ней материал, чтобы все увидели и поняли: это явление, которое мы имеем здесь и сейчас, рядом с нами. Я Елену Андреевну вижу на всех акциях, но плотно мы с ней занимались “Маршем материнского гнева” – в защиту Анастасии Шевченко, у которой в больнице умер ребенок, пока она была под домашним арестом из-за своего сотрудничества с “нежелательной организацией”. Елена Андреевна создала потрясающую картину и вышла с ней – боже, какой этой был день, холодно, скользко, мокрый снег, я еще сомневалась, идти или нет, а Елена Андреевна приехала вовремя, ничто ее остановило. Я счастлива, что соприкоснулась с этой легендой.
Много раз участвовала в акциях с Еленой Осиповой и Ольга Смирнова из петербургской “Солидарности”.
Объединяют те люди, которые чисто, честно, звонко делают то, чего хотят сами. Их принимают во всех протестных группах
– Елена Осипова – человек абсолютно автономный, а с другой стороны, объединяющий. У нас привыкли, что есть лидеры – они всех объединяют, а то и подавляют, зовут за собой. А на самом деле объединяют других те люди, которые чисто, честно, звонко делают то, чего хотят сами. Их принимают во всех протестных группах, и Елена Осипова – как раз такой человек. Таким был и Игорь Степанович Андреев, наш Степаныч – он тоже есть на фотографиях в этой книге.
Елена Осипова живет, мягко говоря, небогато, в коммуналке. И ей не раз предлагали помощь, от которой она всегда отказывалась.
– Это очень непросто, она человек гордый, от прямой помощи наотрез отказывается, единственный способ – аукционы ее работ, которые мы устраивали. Все за нее беспокоятся – она часто выходит на пикеты одна, безо всякой страховки, оказывается мишенью нападок со стороны не совсем адекватных личностей. Ее картины жесткие, многим они кажутся провокационными. Тут ведь еще накладывается ее образ – ветхой бабушки, – по мнению многих, такая должна сидеть перед телевизором и ненавидеть всякие протесты. И люди вцепляются в нее и начинают оскорблять – от элементарного “сколько тебе платят” и до “из-за таких, как ты…”. Поэтому мы беспокоимся о ней постоянно, но уговорить ее заботиться о безопасности практически невозможно.