Замечательный отлуп А. Рослякова одному из жванецких
ЦАРСТВО ДУХА И ЦАРСТВО БРЮХА. ЧЕМ ПО СЕЙ ДЕНЬ ПЛЕНЯЕТ НАС СССР?
Известный
шоумен Андрей Максимов (сидит на заднике в ТВ-программе Жванецкого)
написал в «Российской газете» брюзгливую антисоветскую статью «Советское
не шампанское». Поскольку она звучит как манифест адептов нынешнего
царства брюха, процитирую ее подробно:
«Россия
– страна с непредсказуемым прошлым, очень уж мы любим про историю
подискутировать. Правда, иногда споры заменяются ностальгической любовью
к Советской власти… Начинает казаться, что это брызги шампанского:
празднично, весело, «с огоньком»…
Нет,
любезные мои, советская власть – это не шампанское. Я рос при советской
власти, учился при советской власти. Азами профессии овладевал в
лучшей в те годы газете «Комсомольская правда». Благодарен, конечно.
Но
вы позабыли крик «Выкинули кур!» и толпу, которая бросается за
синюшными созданиями? Позабыли, что такое дефицит, когда ничего не
покупали, но все доставали?..
Сегодня
для нас естественно, что премьера какого-нибудь блокбастера проходит
одновременно во всем мире, в том числе и в России… Как же быстро мы,
граждане эпохи Интернета, позабыли, что такое цензура! Цензура – это
когда государство решает, что тебе можно смотреть, а что – категорически
нельзя. Государство клало на полку фильмы, впоследствии признанные
великими, запрещало писателей, которые нынче считаются гордостью русской
литературы…»
Я
тоже рос и учился при советской власти и азами профессии овладевал в
той же «Комсомольской правде». Только Максимов мирно сидел в отделе
культуры, а я с большими осложнениями работал в сельхозотделе, разъезжая
по всей нашей необъятной тогда Родине. И при всех ее огрехах видел одно
ее гигантское достоинство, заставлявшее биться против избравших тихую
отсидку редакторов за сохранение СССР, конец которого уже читался в
лицемерных лицах.
То,
что Максимов пишет про советское снабжение – и правда, и нет. Дефицит
был – но подушевое потребление мяса и прочих натуральных продуктов в
СССР было куда выше, чем сейчас. В школах, пионерлагерях, институтских,
рабочих и сельских столовых, в том же буфете Комсомолки питание было
дешевое и качественное. А на селе, где все держали личный скот, столы от
яств ломились.
При
армейских наборах не было никаких дистрофиков; негодность по здоровью к
строевой была исключением, а не нынешней, доходящей чуть не до половины
призыва цифрой. Любое мясо можно было свободно взять на рынке – по цене
в полтора-два раза выше магазинной.
И давились в магазинах за
дешевизной не от голода, а от извечной скаредности, отмеченной еще
Пушкиным в запретной ныне «Сказке о Попе и работнике его Балде»: «А
Балда приговаривал с укоризной: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной»».
И сейчас за рубежом при распродажах, где цены падают в разы – давки
ничуть не меньшие.
А
что до цензуры – это уже полная брехня, особенно очевидная на фоне
нынешнего дня. Не было в СССР такого полноценного писателя, который бы
не расцвел вовсю и не был бы прочтен всеми, кому не лень (ну, за редкими
исключениями). И нет такого запрещенного в СССР фильма, который бы
впоследствии оказался великим.
При
нынешнем же якобы отсутствии цензуры писателей, равных Шолохову,
Булгакову, Пастернаку, Шукшину, Казакову, Распутину, Рощину, – не стало
вовсе. Сегодня не цензура – а цензурища. Не дай Бог не того задел или не
потрафил тому, кому надо – и писатель вылетает навсегда из оборота. Его
не травят, как травили Пастернака, разбору чьего неудачного романа
«Доктор Живаго» был отдан целый номер «Литературной Газеты» от 25
октября 1958 года – не реклама, а рекламища! Ему просто перекрывают
исподволь кислород – и он самоликвидируется.
Однако
для меня главное достоинство советской власти осталось не в повальной
сытости населения и его крепком здоровье – хотя и это сущий плюс. Но не
хлебом единым жив человек – о чем стыдно не знать интеллектуалу,
работающему на подпевке у «духовника страны» Жванецкого. И это «не
хлебом единым» в советском обществе было неизмеримо выше, чем в
нынешнем.
Я
с детских лет чувствовал какую-то тайную гордость советского человека,
остававшуюся за вычетом всех бытовых и производственных невзгод.
Советские люди победили в Гражданской войне, отбив попутно необъятный
корпус интервенции; побили Гитлера, унасекомившего всю Европу; подняли
страну из двух разрух – и все это ценой несметных пота и крови. Значит, в
советском строе было что-то такое страшно привлекательное, за народ
готов был платить самую страшную цену!
Я
думаю, это могло быть связанным только с одним, чего мы в СССР достигли
безусловно – с отменой частной собственности. При этом даже наша
социалистическая бесхозность несла в себе что-то такое, чего не несла
вся западная хозяеватость. Ведь все дело по большому счету не в том, во
что мы рядимся – а каковы мы голые. И нынче голый человек – зрелище во
всех смыслах омерзительное, почему он и стал нуждаться в куче
прикрывающих его нагой позор одежд.
В
СССР постройка водокачки была всенародным подвигом, об этом пели все
газеты, порой плохо – но об этом; на этом, то есть на трудовом процессе,
зарабатывались звания, лауреатства и ордена. Да, эту помпу с каких-то
пор захвали негодяи, но она была по сути правильной. А когда куча
бескрылых муравьев без всякой помпы копошится где-то, на чем потом
наживется замкнутая кучка кровососов – это уже нечто отвратительное и
подрывающее все людское…
И
он был – этот сказочный, веками выношенный миг освобождения от оков
капитала и наемного труда, за что мы готовы были умирать на войнах и
вкалывать, не щадя себя, на стройках коммунизма!
Беззаветный
правдолюб Александр Блок накануне революции 17-го года писал о
сокровенных чаяниях русского народа: «Земля одна, земля божья, земля –
достояние всего народа». И пусть это даже неухоженный пустырь, но
главное – не раздельные цветущие участки…
Дурные
советские идеологи сталкивали нас зачем-то с Христом – самым
драгоценным образом, выпестованным предыдущей историей. Но именно
советские люди были в прямом ладу с его заветами – а не сегодняшние
лицемеры и обжоры, наследники советских карьеристов.
Ибо
человек настолько бессмертен и велик, насколько велико и бессмертно то,
что он способен полюбить. И в советской стране это поле для любви было
безмерно. Мелкий научный сотрудник из Одессы приезжал ко мне, прочтя
какую-то мою заметку, с толстенным планом спасения и перестройки всей
нашей экономики, а заодно и мировой – это у него стояло в сноске.
Высокие начальники встречали таких ходоков пинками (хотя и не всегда),
но они ехали и ехали, почитая своей всю страну – а не только свой уголок
от тахты до унитаза. Или, как сегодня, пространство от господского дома
до домика прислуги.
Своя
страна, необъятная как душа – вот что было секретом долгой советской
стойкости и не снящихся нам ныне производственных успехов.
А
почему мы все это продули – духу на сбережение святой идеи, при
оседлавших ее паразитах, не хватило. Поверили этим ловким на язык
Максимовым, певцам несметных кур и всяких ярких упаковок – по которым,
да, был какой-то дефицит, но не критичный и не трагичный …
Что
их сегодня тянет за язык марать ту щедрую к ним колыбель, в которой они
выросли? В ностальгии по СССР они чуют угрозу тому царству брюха,
которое хотели б закрепить в России навсегда…
Максимов,
рассуждая в категориях съестного и развлекательного на сытое брюхо,
удивляется, откуда сейчас эта тяга к СССР, где порой было не купить без
очереди курицу. А эта тяга – от извечного начала, от Христа, от Блока,
от великой советской литературы и великого советского кино. СССР был
прежде всего одухотворен, а нынешний строй – нет. И этот нынешний
неплодотворный строй за обжорством одних, разъевших как платяной шкаф, и
нищетой других потерял главное – душу.
А без души зачем существовать?
***
Источник.