Кровавый четверг: как Латвия полыхнула в ответ на расстрел демонстрации
События, во многом предопределившие историческую судьбу Латвии, происходили на ее территории в 1905–1906 гг. Рижские рабочие вышли на улицу, чтобы высказаться в защиту своих прав, но власти предпочли силовой вариант — разогнать протестующих силой оружия.
После этого на территории Латвии началась фактически гражданская война, продолжавшаяся в течение двух лет. И хотя в тот раз восстание было подавлено, спустя десять с небольшим лет оно дало богатые всходы — потому что поколение, пришедшее к мысли, что надо добиваться независимости страны, сумело в конце концов воплотить этот замысел.
Пролог революции
Своеобразным прологом трагедии января 1905–го в Риге стал состоявшийся там же шестью годами ранее бунт женщин, трудившихся на предприятии "Джутовая мануфактура". В мае 1899–го они устроили забастовку с требованием повышения зарплаты, а затем вышли на марш протеста. Власти решили прибегнуть к силовому варианту — шествие блокировали, а около двухсот женщин загнали в Александровский сад. Там их решили идентифицировать с целью последующего увольнения. Однако столпившиеся вне ограды сада рабочие попытались прийти на помощь женщинам — и тогда полиция открыла огонь, убив девятерых. Многих арестовали.
Таким образом, власти сами спровоцировали гораздо более массовую демонстрацию протеста — 6 мая 1899–го митинговали уже более 20 000 рабочих. Волнения продолжались трое суток — и тогда на улицы вышли 3600 солдат, принявшихся патрулировать улицы города. Но это привело лишь к тому, что вскоре забастовкой оказались охвачены 28 предприятий, на которых отказались трудится свыше 7000 рабочих. Погасить протестную волну удалось с большим трудом и ценой гибели 93 человек, не считая многочисленных травмированных.
За последующие годы социальная ситуация никак не улучшилась. В Риге находилось много заводов и фабрик, в том числе и самых высокотехнологичных по тому времени — их обслуживали более 60 000 промышленных рабочих. В первые годы XX века Российская империя оказалась охвачена экономическим кризисом, негативно сказавшимся на положении рабочего люда. Рижане тоже были недовольны низкими зарплатами, а также тем, что руководство предприятий при случае легко избавлялось от людей, вышвыривая их за двери. Дополнительным источником раздражения стала начавшаяся в 1904–м Русско–японская война, не пользовавшаяся в народе популярностью.
В том же самом году была организована нелегальная Латвийская социал–демократическая партия (ЛСДРП), агитировавшая за бойкот призыва резервистов и новобранцев в армию. В начале своего пути ЛСДРП являлась фактически филиалом куда более крупной Российской социал–демократической партии. У соцдемов была программа–минимум: установление в России парламентской республики — и программа–максимум: захват власти рабочим классом и построение социалистического общества. Национальный вопрос предполагалось решить с помощью предоставления всем народам Российской империи права на самоопределение и на свободное употребление их родного языка при равенстве всех остальных языков.
Одной из причин того, что у ЛСДРП нашлось множество распропагандированных сторонников, являлся тот факт, что латвийские порты оказались одними из главных ворот, через которые в империю поступала запрещенная агитационная литература и периодика. Естественно, все это добро широко расходилось в первую очередь в самой же Латвии. У латвийских соцдемов была и собственная газета "Циня" ("Борьба"), печатавшаяся в Брюсселе и на подпольных типографиях Риги и Петербурга. Помимо прессы осуществлялся и ввоз оружия. Революционер Янис Пече писал, что партия наладила подпольные ячейки среди моряков и часто посылала своих людей за границу в качестве судовых кочегаров или машинистов. "Моряков сравнительно трудно проследить в порту, так как они съезжают на берег на короткие сроки; поэтому моряки для снятия с судов оружия и литературы решались на самые рискованные предприятия, несмотря на бдительную охрану полиции и береговой стражи", — делился Пече.
10 декабря 1904 года латышские социал–демократы организовали две массовые демонстрации фабричных рабочих — участники выражали свой протест против армейской мобилизации. Главным же катализатором недовольства стало "кровавое воскресенье" 9 января 1905 года. Расстрел мирной демонстрации в Санкт–Петербурге всколыхнул всю империю — и Рига не стала исключением. Центральный комитет ЛСДРП выпустил воззвание, где подчеркивалось: "Позор трудиться и работать ради наших кровопийц сейчас, когда снег на улицах Петербурга обагрен кровью наших товарищей. В этот важный момент долг зовет нас, всех трудовых людей, бросать работу и присоединяться к петербургским товарищам…"
Несколькими днями позднее газета "Рижский вестник" сообщала: "По имеющимся сведениям, в Ригу пред настоящими беспорядками прибыло до 20 агитаторов, агентов различных преступных сообществ, которые начали волновать рабочее население якобы с целью добиться улучшения положения рабочих, на самом же деле, как видно из фактов, с целями пропаганды активного участия в преступных посягательствах на существующий государственный строй". 12 января в городе началась всеобщая политическая стачка. Проправительственная пресса сообщала, что на предприятия являлись вооруженные дубинами и револьверами агитаторы, требовавшие немедленно прекратить работу.
В тот же день, 12 января, в Задвинье проходила демонстрация численностью в 20 тысяч человек, а районе Ильгеземее — митинг в 10 тысяч человек. До поры полиция к силовым методам не прибегала. Однако у картонажной фабрики Каплана по Столбовой ул. № 34 возникло небольшое столкновение рабочих с полицией: из толпы в стражей порядка несколько раз стреляли из револьверов, причем одному околоточному надзирателю пулей пробило пальто. Стачечники стреляли в солдат также на улицах Александровская и Дерптская — жертв, опять же, не было. Но на следующий день события приняли трагический оборот.
Бойня на уличной мостовой
В четверг, 13 января, началась новая демонстрация — свидетели говорили о как минимум 10 000 человек. Люди шли с лозунгами "Долой самодержавие!", "Да здравствует революция!", "Слава петербургским рабочим!". Но на этот раз на пути колонны встали войска, выстроившиеся у моста на углу улицы Карловской и картофельного рынка. Некоторые из демонстрантов взбежали вверх по насыпи железнодорожного моста, а основная часть толпы стала напирать на солдат.
Один из агитаторов закричал, что он якобы сам читал правительственную телеграмму, которой воспрещалось стрелять по демонстрантам. "После этого толпа стала еще смелее и попыталась прорвать цепь. Передние демонстранты стали хвататься за солдат; у барабанщика сорвали тесак, одному фельдфебелю нанесли побои, офицера ударили по голове железной палкой, а в грудь какой–то железной штукой; толпа уже хватала за штыки; в то же время с насыпи в войска полетели камни, а часть толпы бросилась вниз", — писал в своем репортаже корреспондент "Рижского вестника".
Частью солдаты оказались окруженными и стиснутыми со всех сторон толпой. "Был момент, когда мне показалось, что войска смяты. В это время раздался барабанный бой, так как войскам грозила гибель, если они для самозащиты не откроют огня. Послышались одиночные выстрелы из толпы, еще два предупреждения барабанным боем, а затем стрельба солдат пачками, так как оказалось уже невозможным стрелять залпами. Стоявшая на Карловской улице толпа в паническом ужасе бросилась бежать. Над моим ухом просвистела пуля", — живописал журналист. Принятая тогда в русской армии в случае максимальной опасности "стрельба пачками" (иными словами, беглый огонь до поступления следующей команды) обеспечивала наибольшую плотность огня.
В этот же момент раздались выстрелы еще и со стороны Большой Сборной улицы, откуда двигалась вторая полурота солдат. Очевидец уверяет, что прежде чем эти солдаты успели выстроиться, около пяти человек из них упали, раненные выстрелами из толпы. Тогда они также открыли стрельбу пачками. "Эффект был ужасный. После первых выстрелов настала гробовая тишина, а затем послышались крики и стоны раненых. Все улицы были покрыты бегущими в ужасе людьми. Набережная опустела моментально; только кое–где валялись убитые и раненые", — отмечал репортер. Об оказании помощи раненым позаботились немедленно. Вызвали скорую медицинскую помощь, а полиция и солдаты бросились разыскивать извозчиков для доставки раненых в больницы. "На месте стрельбы оказалось 22 убитых (20 мужчин и 2 женщины) и много раненых, которых в городскую больницу, в лечебницу Красного Креста и в другие места было доставлено до 70 человек. Из раненых умерли еще 21 чел. Несомненно, что число раненых было больше, так как многих из них поторопились увезти на частные квартиры. Из солдат оказались ранеными восемь", — свидетельствует журналист.
Один из солдат, получивший сквозную рану в живот из револьвера, умер в больнице в мучениях. "На том же месте, приблизительно по середине расстояния от Карловской и б. Сборной ул., были найдены рядом с остановившимся вагоном трамвая тяжело раненными председатель правления русской ссудо–сберегательной кассы, основанной в 1871 г., Немчинов и помощник пристава I учреждения Городской части К. М. Билев, который вместе с другими чинами полиции находился в толпе, успокаивая ее, и таким образом очутился неожиданно в опасности", — выхватывает такую небезынтересную деталь журналист "Русского вестника".
Несколько следующих дней прошли относительно спокойно. 19 января "Русский вестник" опубликовал поименный список жертв — как убитых на месте, так и скончавшихся от ран позже: всего 42 фамилии, главным образом латышские. Среди убитых было 35 социал–демократов, в том числе и некоторые из их вожаков: рижские рабочие Трина Фреймане, Мария Парейзе, студент Рижского политехнического института Константин Печуркин и другие. В числе погибших был упомянут и убитый демонстрантами солдат Леонтий Адамчук, торжественные похороны которого состоялись 17–го. Однако противники властей утверждали, что такое количество жертв явно занижено. По учебникам советского времени позже кочевала цифра в 70 человек убитых и около 200 раненых.
В дело вступают боевые дружины
Как показали следующие дни, затишье, вызванное столь обильным кровопусканием, оказалось недолгим — вскоре полыхнула вся Латвия. ЛСДРП начала спешно формировать в городах боевые дружины, а в сельской местности — вооруженные отряды так называемых "лесных братьев". Революционные волнения начались в Либаве (Лиепае), Митаве (Елгаве), Виндаве (Вентспилсе), Двинске (Даугавпилсе). В июне 1905 года ЛСДРП на съезде окончательно решила взять курс на вооруженное восстание. 15 июня начался бунт военных моряков в портовой Либаве — откуда восемью месяцами ранее вышла к берегам Японии 2–я Тихоокеанская эскадра, нашедшая свой конец в Цусимском проливе. Как и на броненосце "Потемкин", поводом к восстанию послужило испорченное мясо, которым хотели накормить матросов. 18 июня в Лиепаю стянулись войска, и бунт был подавлен. К суду привлекли 138 человек, но расстрелять никого не решились.
9 июля в Латвии состоялась стачка в память об убитых 9 января в Петербурге и 13 января в Риге. В одной только Риге остановились 60 заводов и фабрик, бастовали рабочие Либавы, Митавы, Виндавы, Двинска. Одновременно начались забастовки и батраков на селе. Газета "Циня" с торжеством писала: "События последних недель явились переходом к открытой революции. Обычно мирные жители "божьего уголка" поднялись и тысячными массами стали осуществлять свою волю. Порабощенные в течение семисот лет, они заставляют дрожать своих господ. В течение многих поколений они существовали в государственных бумагах только как объект налогов и рекрутчины, теперь они превращают эти бумаги в пепел. Давно они с отвращением смотрели на государственных орлов и портреты самодержцев, теперь же сокрушают эти символы рабства в прах".
В ночь с 6 на 7 сентября 52 члена ЛСДРП совершили дерзкий акт — предварительно перерезав телефонные провода, они с оружием в руках ворвались в Рижскую центральную тюрьму и освободили двух товарищей, которым грозила смертная казнь. Тюремная стража потеряла 15 человек убитыми и ранеными. 15 октября по всей империи проходила всероссийская политическая забастовка, в рамках которой только в Риге бастовало более 30 тысяч рабочих. 24 ноября царское правительство объявило военное положение в Видземе. Но 28 ноября полыхнуло в городе Туккум (Тукумс). "Огромная толпа, охраняемая вооруженными дружинниками, направилась к тюрьме, чтобы освободить арестованных. Из казармы выскочили драгуны. На Алтмокенской улице произошло столкновение. В перестрелке был убит драгун Смирнов. Озверевшие драгуны, мстя за него, стреляли в мирных жителей, стоявших вдоль улицы, на тротуарах. Было убито 35 человек. На площади Буркас драгуны убили большевика Анскалиса", — рассказывал очевидец.
Расправа вызвала крайнее возмущение, и уже 30 ноября вся власть в городе была в руках революционного комитета. Бои между правительственными войсками и революционными дружинниками продолжались до 6 декабря — в итоге Туккум вернулся под царскую власть. Начались восстания и в Виндаве, Тальсене (Талси), Айзпуте, Руйиене. В конце 1905 года и в 1906 году восставшие крестьяне и сельскохозяйственные рабочие сожгли и разрушили в Лифляндской и Курляндской губерниях 459 помещичьих имений — свыше 40 процентов их общего количества. По всей Латвии продолжали действовать боевые дружины, развернулось партизанское движение.
Правительство давило бунтовщиков самыми жестокими методами. "Войсковые части в количестве от 500–600 человек отправляются в поход с несколькими пушками. Каждого встречного останавливают, обыскивают и подвергают допросу; требуют, чтобы он выдал членов Распорядительного комитета и прочих "подозрительных" лиц. Потом производится обыск в домах, где заседал Распорядительный (исполнительный) комитет или где жили "подозрительные" лица. Если кого–нибудь застают дома, виновный безжалостно расстреливается, и счастлив тот, кто отделается одной поркой", — сообщал корреспондент газеты "Петербургас латвиетис" ("Петербургский латыш").
В исторической перспективе
По данным социал–демократической фракции Государственной думы, за время от 1 июня 1906 г. по 13 апреля 1907 г. полевым судом в Риге было расстреляно 130 человек. "В сельских районах Латвии количество убитых карательными экспедициями доходило до 475 человек, из них полевым судом было расстреляно 187 человек, по постановлению других судебных органов было расстреляно 250 человек. В Туккуме, Тальсене и других местах во время вооруженной борьбы было убито 200 человек. В интерпелляции социал–демократической фракции указывается, что без суда и следствия в разных районах Латвии было расстреляно и повешено 1500 человек, но в то же время сделана оговорка, что в действительности расстреляно судом и "во время бегства несколько тысяч", — утверждал латвийский революционер Павел Дауге.
Дауге со злостью цитировал адвоката Яниса Чаксте, чуть позже ставшего депутатом Государственной думы России. Чаксте писал: "Применяемые в настоящее время в курляндской деревне правительством средства подавления восстания соответствуют обстоятельствам — против оружия действуют оружием. Военные части двигаются из одной волости в другую, и частенько наказание совершается на месте; кто признан виновным, тут же расстреливается или же арестовывается". Несколько позднее Чаксте, еще не подозревавший, что в 1922–м ему предстоит стать первым президентом независимой Латвийской Республики, заявлял: "Не нужно слишком волноваться и грустить по поводу павших невинных жертв. Пусть их кровь облагородит и поднимет нас для более возвышенных дел, для нового, более счастливого будущего".
Даже литературный классик Рудольф Блауманис утверждал, что жертвами карательных отрядов "являются только революционеры–агитаторы и их защитники и покрыватели, а если где–либо действительно от действий армии пострадали мирные жители, то вина падает исключительно на самих революционеров, которые насильственно заставили переизбрать волостные правления, превращая самых консервативных членов волости в разрушителей порядка". Представители политической и культурной элиты говорили так, опасаясь оказаться заподозренными в неблагонадежности и подвергнуться репрессиям.
После окончательного подавления революции в 1907–м следующий шанс тем, кто был недоволен жизнью в Латвии под властью Российской империи, представился спустя десять лет. Тогда в результате революционных потрясений бывшая империя рассыпалась, а Латвия получила шанс на независимость, которым в итоге и воспользовалась. События же 1904–1907 гг. помнят и в современной Латвийской Республике.
Так, президент Вайра Вике–Фрейберга в 2005 году на международной конференции, посвященной революции 1905 года, заявила: "Впервые латышский народ потребовал для себя свободу". 100–летний юбилей революции 1905 года отмечался в Латвии очень широко — проведением выставки, концертов в центре Риги, памятным богослужением, возложением цветов к памятнику Свободы. По словам современного латвийского социал–демократа Дайниса Иванса, "события 1905 года вывели латышей на сцену мировой истории".