Молоты и гвозди, ч. 2
Говоря это, я пытаюсь определить мотивацию людей из состоявшихся и состоятельных слоёв общества в их отношении к социально-политическому порядку.
Вопреки тому, как побуждал думать Маркс, государство не орудие господства одного экономического класса над другим; этот тезис – антигосударственная мифология и как только она внедряется в умы, государство исчезает, наступает время его отсутствия и его суррогатов, анархии и всеобщего концлагеря. В марксистском описании две уязвимости, через которые пролегает путь к правому немарксистскому пониманию государства. И первая – как раз тот самый, интересующий нас механизм организации «верхнего класса».
Чтобы осуществлять функции подавления по отношению к «эксплуатируемым», эксплуататоры должны для начала сами организоваться, научиться подчиняться и приказывать друг другу, образовав властную машину. Как они это делают? Для марксистов сие некий пустяк: надо, значит надо, какие проблемы. Для меня же это самое главное, самое интересное и самое неочевидное. Как индивидуалисты, прожженые эгоисты, успешно преследующие личные интересы, ухитряются стать коллективным субъектом? Каким образом люди, успешно преследующие собственные интересы, не только не разрывают на куски социальный космос, но, напротив, ещё и становятся его оплотом, его «организующей силой» – проявляют себя убежденными, политически активными «консерваторами», контрибьюторами порядка, отдающими делу поддержания системы личное время, деньги, мысли?
Я всё время твержу о внутренней стороне силы – о её природе внутри себя, об устройстве социального (то есть коллективного) властного субъекта. О чём-то непонятно-непостижимом для массы комментаторов, для которых тут вместо проблемы глухая кирпичная стена, куда они на раз-два вешают плакатик, например, «мировое правительство». Для них мировым воротилам сесть, договориться, кто есть кто, проранжироваться и стать единой мировой властью – это раз плюнуть, пустячок; невозможно поверить, что это до сих пор не случилось. Истории крушения империй и городских республик, уничтоженных междоусобицами знатных строителей – нет, не попадались. Что, вавилонская башня? Да её уже тыщу раз строили!
Вторая дырка левого марксистского описания продолжает первую. Если сила создана, если властный субъект уже появился, его целью будет подавление, по-определению, всех, кто ему противостоит, кто не готов инкорпорироваться. Но это вовсе необязательно «эксплуатируемые», «другой экономический класс». Безответственные представители первого экономического класса, глядящие кто в лес, кто по дрова, настроенные анархически, популистски или пиратски, доставляют не меньше забот, чем аналогичным образом ведущие себя «эксплуатируемые». Как уже не раз указывалось – государство способно быть собой, т. е. реально властвовать – лишь обретая надклассовый статус. В силовой машине необходимо задействованы выходцы из самых разных слоёв населения. Не происхождение, не масштаб собственности, а дух, ментальность, фундаментальная правая или левая самоидентификация по отношению к власти вообще (*) – вот что придаёт людям политическую позицию, государственную или антигосударственную ориентацию. Властью делает дух власти. Конечно, за вычетом околонулевых флуктуаций вакуума, за исключением преходящих исторических нонсенсов.
Восхождение властного субъекта (не хочется употреблять перенагруженный термин «суверен», но он был бы кстати в варианте после Руссо) – факт, которым переиграны прежние коллизии, связанные с собственностью и экономическими ролями. Собственность защищается, роли поддерживаются, но поверх этого появляется другой уровень ответственности и задач. А с ним люди, которые обеспечивают его функционирование. Возникают правые партии – партии порядка и их активисты, консерваторы, которых настолько же не спутаешь с охранителями, как человека с обезьяной или волка с шакалом.
Что объединяло условного Черчилля или Рейгана – возьмём не лучшие, но общеизвестные примеры политиков из разных эпох и социальных сред – в их усилиях соблюсти величие своих держав, силу своих обществ? Чем были Рим для Катона Старшего, Спарта для Лисандра, Франция для де Голля, Россия для… для… для… а у нас о государстве публично заботятся либо чиновники (аппарат), либо холуи, либо соловьи, и неизвестно ещё, что хуже. Тип свободного, не истероидного государственника, не угнетённого на всю голову конспирологией, чипированием, бесами, биороботами, кавказцами, жидомасонами, мировой закулисой – отсутствует напропалую. Вот Проханов – казалось, мог бы считаться образцом такого публичного деятеля. Но к сожалению это тоже разновидность соловья – комфортнее всего человек себя умственно и морально чувствовал, прислуживая когда-то горнистом в тех самых вооруженных силах империи, которые считались непобедимыми, а в итоге развалились с полпинка будто карточный домик, не защитив ни страну, ни самих себя. Когда некоторые говорили в те времена, что всё прогнило насквозь, наш соловей готов был им, опровергая, глаза выклюнуть. После того, как всё развалилось и гниль вырвалась наружу, рылся в груде обломков в поиске новых соловьиных вдохновений. Сначала предметом од был Зюганов, теперь всероссийское безрыбье сошлось клином на Путине-раке.
В этих условиях ритуально восклицать себе под нос одно и то же, повторяя уже сказанное (в цикле «Что делать?») и ходя по кругу – да, «литургия» в пустом соборе, как пишет
irene_glotova. Но это также аварийный маячок «есть тут кто?», автоматически включённый на звездолёте, залетевшем не в то время, не в ту степь вселенной, и разбившемся. 
