Борис Корчевников: Мы всё ещё живём в оккупации
Мы всё ещё живём в оккупации.
Об этом тихо кричит наш язык.
Наводнённый, как мусором, наравне с матом, бессмысленными англицизмами.
Любой человек в любом русском городе легко ощутит себя в оккупации, если просто прочитает вывески на улицах.
Я прошел так по центру Москвы: ни одной на русском! Ну или парочка.
Это наша столица!
Так же в окраинных торговых центрах: на русском среди всего этого бутикового потребительского куролесья лишь одна надпись - для больных: "Аптека".
Москва (да и не она только) утыкается офисными и жилыми комплексами с названиями обязательно по-английски: какой-нибудь "хаус, гринвуд, сити, бич, стрит, тауэр, билдинг", или именами западных столиц и предместий: Бристоль, Сидней, Гринвич, Лондон, Вегас...
У нас маркеты и маркетплейсы, шоппинги и барбершопы... В меню наших кофейн на ланчах и бранчах простейшие русские снеди кличут не по-русски: бейглы вместо бубликов; кейки вместо пирогов, панкейки вместо блинов; чикены, наггетсы, бургеры, сэндвичи, фреши...
Одежда, которую мы массово носим, пестрит иностранными надписями, именами западных мегаполисов, типа "NY" или, что хлеще, западными флагами - особенно американский и британский любят лепить на грудь (в пору нынешней нашей войны с Западом это смотрится примерно, как флаг Третьего Рейха в Москве 43го года). Или у нас во всю грудь - западные лейблы, некоторые из которых - откровенная пропаганда экстремистского лгбт, типа "дольчи и габбаны".
Мы рядимся в луки, смарт кэжуалы, олдскульные тренчи, лонгсливы, худи, багги...
В наших разговорах и смс живут "оки, плизы, сорри, вау"...
Моя родная медийная среда, наверно, самая поражённая этими языковыми метастазами.
И хоть они очень здесь устоялись, я уверен, что всем этим шоураннерам, модераторам, спикерам, коллабам, инсайтам, инфлюенсерам, селебам, стендапам, лайфам, плейлистам, рисерчам, саундтрекам, мейкапам, питчингам, каверам, трибьютам, артам, челленджам, тревелам, контентам, флешбэкам, бэкграундам, релизам, юзерам, месседжам, экшенам... есть адекватные русские замены.
Наш бизнес живёт среди сейлов, аксептов, коучей, дедлайнов, мерчандайзеров, краудфайдингов, хеджирований, девелоперов, дистрибьюции, вендингов, драфтов, костов, фичей, аутстаффингов, би то би, диджиталов, кейсов, аутсорсов, кипиайев, эйчаров, биллингов, ожидая вместе с кофаундером фидбэков во фронт- и бэк-офисах.
И весь этот вал только нарастает в ищущей упрощений интернет-среде и ищущем унификации глобализме.
Ну и что, - скажет кто-то, - подумаешь.
Нет, не "подумаешь".
Потому что язык - это и есть мы.
А русский язык - это сокровище, вверенное нам Богом. Он несёт Его Дух и знание о Нём.
В пору больших русских потрясений наш язык расхищался и беднел. И всякий раз пленение языка - было лишь индикатором пленения народа.
Мы в оккупации. И нам нужно из неё выбираться.
У нас, вроде, есть Закон о защите русского языка - а почему по нему не обязать бизнес и творцов не использовать публично англицизмы и заимствования?
Довод - про то, что бизнес часто рассчитан на иностранцев - смешон. Да и не поэтому пишут на иностранном.
Пишут, чтобы для своих прослыть иностранцами.
Это какая-то старая русская хворь: желание быть кем-то, только не самими собой.
Выздоровление от неё вполне может начаться с языка. Вариантов, как его защитить, хотя бы в самой чувствительной публичной сфере - улица, искусство, СМИ - немало.
Если объяснить, почему это важно, все всё поймут - ещё и творчески отзовутся.
Настало время. "Час мужества пробил". Помните, как это военное стихотворение у Ахматовой кончается?
"Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки".