Брестский мир на деле был национальным спасением
Ответ на тезис, что, мол, в результате Брестского мира Россия проиграла войну уже проигравшей стороне, огромные территории, огромные интересы страны были отданы непонятно ради каких интересов и т.п., публициста Сергея Черняховского. Выдержки*.
… Интересы, во имя которых Россия воевала в Первую мировую войну, были разными и очень спорными, и бóльшую часть страны не вдохновляли. И даже самый привлекательный из них – установление контроля над Босфором и Дарданеллами, – никак не стоил понесенных Россией в ходе самой войны потерь. О цифрах потерь спор идет до сих пор, но минимальная известная оценка (Главного управления Генштаба Русской армии от 3 октября 1917 года) – это 750 000 убитыми и пропавшими без вести, 3,2 млн ранеными, 2 млн пленными. По современным данным демографические потери России – 2,2544 млн, санитарные потери – 3,749 млн и потери пленными – 3,3439 млн человек.
Сербский вопрос, ставший формальным поводом к войне, тоже довольно неоднозначен как в отношении самой истории и целей сараевского убийства (убитый Фердинанд считался одним из наиболее прославянских политических лидеров Австро-Венгрии), так и по основному пункту расхождений: Австрия требовала от Сербии спорной вещи – участия в расследовании убийства на территории самой Сербии (на что, кстати, пошла сегодняшняя Россия в отношении участия польских следователей в расследовании после гибели Качинского под Смоленском). Причем в ответ на требование России Австрия согласилась дать ей гарантии соблюдения сербского суверенитета.
Если говорить о национальном предательстве, то под ним скорее нужно понимать как втягивание России в мировую войну тогдашним российским правительством, (все более или менее ответственные руководители империи, начиная со Столыпина, были категорически против нее) так и то, как она велась. Русская армия по боевой подготовке была в то время лучшей армией в мире, но ее абсолютно авантюристически посылали в бой и обрекали на поражения либо необдуманными и большей частью безграмотными решениями высшего командования, либо постоянным недоснабжением. Армия воевала подчас героически, но ее постоянно предавала тогдашняя царская власть. И в результате этого уже к зиме 1916-17 гг. в армии насчитывалось полтора миллиона дезертиров, офицерам было небезопасно появляться в окопах, а войска не поднимались в атаку ни по каким приказам. Тут можно было бы говорить о многом, но в 1917 году большевики лишь выражали общее желание народа выйти из войны, и национальным предательством было удержание России в войне, а не выход из нее. Армия не хотела воевать и, скорее всего, разошлась бы не в феврале 1918-го, а уже к осени 1917 года, если бы те же большевики не удерживали ее на позициях обещанием заключения скорого мира и тезисом «За мир борись, фронт держи!».
К февралю выбор был простым: либо выйти из войны любой ценой, либо остаться в войне, но при стихийно расходящейся армии. Кстати, призывая к поражению собственного правительства в ходе войны, большевики никогда не призывали к победе Германии и поражению России. Их призыв предполагал, что армии должны были повернуть оружие как против правительства России, так и против правительств Германии и других стран. И пойдя на Брестский договор, именно им они, по сути, предрекли поражение Германии. С одной стороны, они отказались воевать за интересы Франции и Англии, много раз и ранее эксплуатировавших военную доблесть России, но всегда старавшихся украсть у нее победу.** С другой стороны, они заставили воевавшие стороны драться между собой, обеспечивая России передышку. С третьей, они показали Германии и ее армии, что войну можно окончить, дали вдохнуть «запах мира», после чего воевать та уже не смогла.
Брестский мир на деле был национальным спасением.
Условия мира могли быть менее тяжелыми. И главное, что по ним утрачивалось, – это Украина. Но если бы советники Путина были более эрудированными, они бы знали, что захватившая в ней власть националистическая Центральная Рада, объявившая о независимости уже летом 1917 года, заключила мир с Германией еще до заключения его Россией, что и обусловило на тот момент потерю Украины. Большевики пытались свергнуть ее в январе 1918 года, но сил у них тогда не хватило. И 27 января (9 февраля) 1918 года был подписан сепаратный договор с Германий и Австро-Венгрией, предполагавший оккупацию Украины. Советская Россия подписала Брестский мир только 3 марта 1918 года, находясь во многом в безвыходном состоянии. Сами брестские переговоры – это отдельная и более чем драматическая история. Но и согласие на требования Германии было блестящим политическим гамбитом: большевики четко понимали, что этот мир будет недолговечен, что дав Германии мир на Востоке, они на деле лишают ее армию воли к борьбе и на Западе.
Неправда, что к началу 1918 года Германия уже была проигравшей стороной. Ее войска стояли на территории воевавших с ней стран, и те оказывались неспособны принудить их к отступлению. Армия Германии была куда ближе к Петрограду, Парижу и Лондону, чем русская армия (равно как и французская, и английская) – к Берлину.
Германия стала превращаться в проигрывающую сторону, именно оказавшись в ситуации полумира-полувойны после Бреста. А разместив армию на Украине и других захваченных территориях, она обрекала себя на мучение и нагрузку поддержки непопулярных и недееспособных режимов.
Нежелание германских солдат воевать привело к успехам последнего наступления Антанты, восстание не желавшего воевать флота в Киле – к падению монархии, падение монархии – к прекращению войны.
Заключив с Германией гамбитный Брестский мир, Советская Россия лишила Германию ее армии.
Вот оценка Ричарда Пайпса, вряд ли относимого кем-либо к числу последователей большевиков:
«Прозорливо пойдя на унизительный мир, который дал ему выиграть необходимое время, а затем обрушился под действием собственной тяжести, Ленин заслужил широкое доверие большевиков. Когда 13 ноября 1918 года они разорвали Брестский мир, вслед за чем Германия капитулировала перед западными союзниками, авторитет Ленина был вознесен в большевистском движении на беспрецедентную высоту. Ничто лучше не служило его репутации человека, не совершающего политических ошибок; никогда больше ему не приходилось грозить уйти в отставку, чтобы настоять на своем».
Практически все, что Россия уступила по Брестскому миру, она вернула через полгода и к концу гражданской войны. Да, она не вернула Польшу, но вернула бы и ее в 1920 году, если бы все ее бывшие союзники не выступили против нее, помешав это сделать. (и примкнувший к ним барон Врангель - прим. arctus)
Да, национальное предательство было. Им было втягивание России в войну. Им было ее бездарное ведение. Им было недавнее разрушение СССР. … Это и нужно называть национальным предательством.
И прежде чем выносить столь категорические оценки правительству, которое подписало Брестский мир, но тут же ликвидировало вызванные им потери, нужно для начала хотя бы ликвидировать последствия Беловежского предательства и восстановить территориальную целостность России.
_________________
* Полностью - здесь: «Настоящее национальное предательство – это Беловежский сговор, а не Брестский мир»
** д.и.н. Олег Назаров напоминает о том, что, например, «французы забыли о словах маршала Фоша, что “если Франция не была стёрта с лица земли в 1914 году, то прежде всего она этим обязана России”.
Об этом не вспомнил и бывший посол Франции в России М. Палеолог, который 4 августа 1914 года слёзно просил Николая II: «Я умоляю Ваше Величество предписать Вашим войскам перейти в немедленное наступление, – иначе французская армия рискует быть раздавленной...»
Царь приказал не закончившим мобилизацию войскам наступать. Для русской армии спешка обернулась катастрофой, но Франция была спасена.
Характерно, что Палеолог воспринял это как должное: «По культурному развитию французы и русские стоят не на одном уровне. Россия – одна из самых отсталых стран на свете. Сравните с этой невежественной бессознательной массой нашу армию: все наши солдаты с образованием; в первых рядах бьются молодые силы, проявившие себя в искусстве, в науке, люди талантливые и утончённые; это сливки человечества… С этой точки зрения наши потери будут чувствительнее русских потерь». (О.Назаров. Тайное и явное. Предательство союзников)