Кругом налево

Составлен рейтинг самых неверных городов России: в лидерах Сочи, Краснодар и Санкт-Петербург

Оксана Самойлова разводится. Эту новость на всех российских «глянцевых» порталах обсуждают в последние недели активнее, чем коронавирус. Самая популярная российская мама-блогер в Instagram, идеальная жена, хозяйка и красавица, за брачной идиллией которой следили более 11 млн подписчиков, уличила своего мужа, рэпера Джигана, в изменах. «Все десять лет счастливой семейной жизни были обманом с его стороны,-— ужасается теперь Оксана,-— он клялся, что любит только меня и никогда не изменял. Столько всего говорил, и я верила, потому что мы были счастливы, понимаете? Я даже представить не могла, что, выходя из дома, человек может так предавать».

Человек еще и не то может. Все, конечно, дружно осуждают неверность: по данным различных опросов, большинство совершеннолетних россиян считают супружескую измену всегда или почти всегда предосудительной. Однако другие опросы показывают, что хотя бы раз в жизни «ходили налево» примерно столько же наших моралистов. Как говорил основоположник аналитической психологии Карл Густав Юнг: «Все, что раздражает нас в других, может привести к пониманию нас самих».

Причем как только в опросах появляется пункт про личную измену, цифры начинают скакать. У одних исследователей оказывается 13 процентов признаний, у других — 75 процентов. Возможно, все дело в формулировках — люди расходятся во взглядах на то, что считать изменой, каждый интерпретирует это по-своему, и некорректно заданный вопрос может сильно изменить варианты ответов.

Само понятие измены в век нынешних технологий изменяется — вот уже изобретен термин «микроизмена», и «Википедия» трактует это как «нарушение верности в любви или в супружестве посредством усиленного и намеренного проявления внимания к другому человеку в социальных сетях или с помощью иных способов интернет-коммуникации».

А можно ли считать проявлением неверности регистрацию на сайте знакомств? Или попытки женатого мэра Южно-Курильска залезть под юбку своей замужней заместительнице — прямо во время видеоконференции совета по инвестиционной деятельности? Или секс без обязательств, который ищут от 18 до 25 процентов состоящих в устойчивых отношениях пользователей приложения Tinder?.. Поэтому неудивительно, если кто-то из респондентов полагает, что его спрашивают про многолетний роман, а не про интрижку в командировке. Кто-то уверен, что просто физическая связь, даже многолетняя, но без духовной близости и походов в театр не в счет.

Кто-то, как 59 процентов американских мужчин при опросе Института Кинси, результаты которого были опубликованы в Journal of the American Medical Association, не признают изменой оральный секс. А кто-то, как известный рэпер из Москвы, не только перед женой, но и в анонимном опросе готов детьми клясться, что у него ничего ни с кем не было, даже если по всему интернету и гуляют его видео с эскортницами, и искренне верит, что в сауне не считается. Поэтому, наверное, имеет смысл оценивать официальную статистику разводов: мы тут впереди планеты всей, а среди основных причин разводов россияне указывают именно неверность — так, как ее понимает пострадавшая сторона. И то ли еще будет.

Тревоги и опустошения провоцируют измену, считает семейный психолог, приглашенный преподаватель магистерской программы НИУ ВШЭ, исследовательница темы супружеской неверности в России Марина Травкова. «Чаще всего изменяют в кризисы и в нормативные кризисы. В те моменты, в которые паре или семье нужно перестроиться, как-то резко изменить свое расписание, роли, социальное окружение. Тут не совсем лжет русская пословица про «Беда не приходит одна», просто нередко в такие моменты пары слишком уязвимы, чтобы вдруг не попытаться «добрать энергии» на стороне». Так что не исключено: одной из «побочек» пандемии, падения цен на нефть и гречко-кризиса станет всплеск адюльтеров.

А мы, между прочим, к этому не готовы. Соотечественники вообще плохо понимают, что делать, если измена коснется их, хотя поговорок про это дело у нас тоже предостаточно: «Шел к Фоме, а попал к куме», «Муж — за волками, а жена — за молодцами», «Тот сам себя губит, кто чужую жену любит», «Перелетный соловей: то на сосну, то на ель», «Сегодня клянется до гроба, а завтра гляди в оба». Хотя что толку глядеть? «В России нет культуры измены, как нет и культуры хорошего расставания вообще,— говорит Травкова.— Для малоимущих и незащищенных измена — это прежде всего история про выживание. 70 процентов разведенных отцов не платят алименты, и страх потерять партнера — не про общие смыслы, а про то, что без него не на что жить. В России также нет равенства партнеров. Дети, двойная нагрузка, меньший заработок и зависимость от партнера достаются одному, точнее одной. Баланс перекашивается. Возникают схемы, в которых проще сходить к проституированной женщине, чем обсуждать желания своего «я» с женой. Вместо обсуждения, «какие мы» и «кто мы», возникает «почему наше «мы» не соответствует образу, который был у меня вначале?»».

Столь любимые и прославляемые в России традиционные гендерные роли к современной реальности действительно имеют мало отношения.

Но наш среднестатистический парень все равно упорно воображает перед свадьбой картинку из условного «Домостроя», где жена будет ухаживать за ним, как мать, а он будет командовать ею, как дочерью. Женщина же нередко фантазирует о любви как в сказке, с регулярными розами, мужскими подвигами, признаниями «Ты у меня одна!» и отпуском в Гагре. А выходит иначе — так в одной квартире оказывается раздраженная: «Всё на мне! Где кофе в постель?» жена и угрюмый: «Меня никто не понимает! Где уважение?» муж. И за время всероссийской самоизоляции эти разочарованные, не получившие ожидаемого патриархального счастья люди могут лишь острее осознать, насколько их союз не соответствует тому, о чем они мечтали и что им обещали все, от депутатов до священников РПЦ. Вырвутся миллионы таких на волю и начнут отчаянно искать, кто и поскорее сделает им хорошо. Кто обнимет, прошепчет: «Ты лучше всех», подарит все звезды, исполнит все фантазии, пролайкает все фотки, защитит от всех бед…

Кажется, пора в Конституцию вносить запрет на прелюбодеяние.

Наталья Радулова, Кирилл Журенков