Как «рыбники» в погонах за ямальскими браконьерами гонялись
Прошло 35 лет со дня преобразования окружного отдела внутренних дел, входившего в структуру УВД облисполкома Тюменской области, в самостоятельное Управление внутренних дел. Для истории это миг, для человека — половина жизни и вся профессиональная карьера.
Ямальская милиция всегда была нерядовым подразделением, отличающимся от «материковых» отделов и управлений размером обслуживаемой территории. Добавьте сюда бытовые и климатические особенности, сложную транспортную схему (ну, где ещё опергруппы ездили «по адресам» на оленьих упряжках?) и получите примерное представление о милицейских буднях на северах.
В 1987 году полковником Александром Тугарским и его товарищами начало формироваться самодостаточное, уникальное по традициям и оргштатной структуре Управление, которому предстояло удержать стратегически важный для России регион в рамках законности. Даже в лихие девяностые годы здесь не было криминальных войн и не верховодили воры в законе. Наркомания, как и другие негативные социальные явления, на Ямал пришла позже. Спад преступности на Крайнем Севере тоже начался гораздо раньше, чем на большой земле.
Огромная заслуга в этом сотрудников, которые старались работать на предупреждение, изучая негативный опыт соседей. Пользуясь свободой, поддержкой окружных властей, и, не дожидаясь команды сверху, ямальцы формировали новые службы и отделы. Сегодня мы расскажем об одном из самых уникальных подразделений того времени — экологической милиции, чьих сотрудников в простонародье именовали «рыбниками». Под руководством Александра Беседина они первыми в истории Ямала объявили браконьерам масштабную войну.
С чего начинается служба
На Север Александр Владимирович приехал в 1978 году не «за туманом», а по распределению после окончания Уральского лесотехнического института. Первая должность — инженер по технике безопасности в ДОК «Ямалрыба».
– Осенью того года была сформирована комиссия для приёмки заготовленного по берегам реки Таз леса. В комиссию кроме меня вошли представители Народного контроля из Тарко-Сале, два обэхээсника (Сотрудник отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС. — Прим. редакции ) из Салехарда, наш бухгалтер и рабочий, знавший все тонкости распиловки. По итогам наших проверок четырёх человек посадили, в том числе директора одного совхоза. А мы стали чаще общаться с сотрудниками ОБХСС, — вспоминает свой путь в милицию Александр Беседин.
По словам Александра Беседина, работать в лихие девяностые было трудно, но интересно. Фото: предоставлено Александром Бесединым
Позже нашего героя назначили главным инженером ДОК УТП (Управления топливной промышленности), а потом милицейские друзья предложили ему занять в ОВД вакантную должность инспектора, благо образование и опыт для этой работы у Беседина имелись.
Бывший тогда начальником окружного ОВД Бикбулатов Фарид Нуриахметович (фронтовик!) сказал:
– Подумай, посоветуйся с товарищами...
У истоков экологической милиции
22 сентября 1982 года Александр Беседин приступил к своим новым обязанностям в ОБХСС. Поначалу его как «лесовика» поставили на сельское хозяйство. Кроме незаконных лесозаготовок это, естественно, предполагало борьбу с браконьерством.
– Отдел по охране рыбных запасов тогда уже существовал. Начальником в нём был Жикулин, а сотрудники, как и я, числились инспекторами в ОБХСС. Наша территория — Ямальский, Приуральский и Шурышкарский районы. Из техники — одна лодка на всех. В Салехарде мы почти не бывали, поэтому и момент реорганизации не заметили — работали на реке.
Потом им сказали: «Определяйтесь, где хотите работать — в Управлении или Салехардском ГОВД, пишите рапорта». Но «рыбники» ничего не писали, поэтому и сами порой не понимали, где именно числятся. Они с Евгением Яковлевым и Александром Голиковым побывали и там, и там.
– В 1992 году на большой земле начали создавать экологическую милицию. К примеру, в Курганской области сформировали отдел, а в Астраханской — целое УВД. Я съездил к коллегам, изучил их опыт, собрал необходимую документацию. Мне предстояло подготовить обоснование необходимости создания такого подразделения на Ямале.
Сколько было поймано браконьеров после перестройки — не сосчитать. Они буквально хозяйничали на нерестовых реках. Фото: архив «Ямал-Медиа»
Тайники, золотой корень и самоцветы
Полгода ходил Александр Владимирович на малый Совет окружкома с различными бумагами. В итоге вышло распоряжение о выделении средств на финансирование отдела, включая зарплату и материально-техническое обеспечение двадцати сотрудников — всё за счёт окружного бюджета.
– Я из милиции в отдел взял только одного человека. Остальные — толковые ребята с гражданки, у каждого своя специализация. Например, капитан катера Паша Тихонов отвечал за поиск тайников на речном транспорте. Боря Лонгортов — биолог по образованию, а значит, и спец по рыбе. Непомнящий — геолог, знаток камней. Было время, когда вывозили с Ямала самоцветы и даже драгоценные камни. Отправляли их студенты-практиканты багажом из Лабытнанги. Если работать без специалиста — пойди, разберись, что у них там упаковано. После нескольких проверок вывоз прекратился. Потом боролись с незаконным сбором целебного золотого корня — родиолы розовой. Она вообще в «Красную Книгу» занесена.
Сейчас такое и в страшном сне не приснится
До создания отдела на горных нерестовых речках хозяйничали браконьеры. Рыбоохрана или охотинспекция в тех краях от силы раз в год появлялись. А «рыбники» там дневали и ночевали, рейды шли сплошной чередой с августа по ноябрь, а то и по декабрь.
– У меня там избушка была. Как-то подъезжаю и не могу её узнать издалека — превратилась в холмик. Оказалось, коллеги развесили на ней изъятые сети, — вспоминает собеседник. — Бывало, задерживали и изымали по три-четыре вездехода за раз…
Представляете, какой вред природе причиняли в те времена браконьеры? Едет шесть — семь вездеходов ГТТ, два из них заполнены соляркой, в остальных– по 38 столитровых бочек. На речном перекате бросают карбид и собирают рыбу. Или всё сетями заставят. Много живца вывозили злодеи, и ничего не боялись в тех краях.
– А почему? Так сложилось что местным — салехардцам, лабытнангцам и даже жителям Харпа попасть в горные угодья было не так-то просто. А вот из Воркуты или Инты в хорошую погоду через перевалы можно было доехать даже на «Ниве», — поясняет Беседин. — Брали всё, что хотели, и тем же путём возвращались. Пойди их поймай.
В отдалённые уголки сотрудники экологической милиции добирались по-разному: на вертолётах, катерах и вездеходах. В летнее время рейды шли без остановок. Фото: предоставлено Александром Бесединым
Был случай, когда браконьеры, издалека услышав вертолётный рокот, разбежались-разъехались в разные стороны, бросив на месте тушу лося и фотоаппарат с плёнкой. Автор этих строк потом распечатывал фотографии героев-браконьеров на фоне их незаконной добычи.
– Мы эту вольницу быстро пресекли. Всё у них поотбирали, и они перестали ездить. Провели с коллегами из Коми рабочую встречу, обсудили взаимодействие. Результат не заставил себя ждать — вернулись пропавшие было лоси. Во время рабочих поездок я их до двадцати голов насчитывал… Эх, чего только в те времена не случалось! Помню, задержали на горной речке браконьера — ловил гольца. Инспектора к нему, а он предъявляет бумагу, в которой чёрным по белому написано: «Разрешаю такому-то наловить гольцов». Печать и подпись — председатель сельсовета. Как-то восемьсот килограмм этой ценной рыбы изъяли. Привезли на рыбозавод — а у нас брать её не хотят. Дескать, в жизни гольцов не видели.
Отдел «рыбников» остро нуждался в транспорте, в том числе водном. Первым судном, которое выделили специалистам, стал катер «Амур». Позже появился «Ярославец». Фото: архив «Ямал-Медиа»
К Салманову за вездеходами
Отдел «рыбников» остро нуждался в транспорте — и водном, и наземном. Однажды их мольбы услышали и выдели катер «Амур». Для работы сразу на нескольких направлениях этого, конечно, не хватало.
– Вызывает меня Александр Иванович Тугарский, выдаёт гарантийное письмо, — была в те времена такая схема взаимозачетов, и отправляет в Новый Уренгой к Фарману Салманову просить гусеничные вездеходы «ГАЗ-71», — вспоминает яркий случай наш собеседник. — Естественно, никто старшего лейтенанта на приём к газовому генералу не пускает. Выручил начальник окружной таможни — у него были вопросы по поводу зависших на границе труб. Вот и отправились вместе. Когда очередь дошла до меня, у нас с Салмановым состоялся примерно такой диалог:
– Сколько тебе надо вездеходов?
– Три-четыре…
Салманов тут же вызывает начальника транспортного цеха:
– Сколько у нас там вездеходов?
– Сто восемьдесят.
Легендарный геолог поворачивается ко мне и ошарашивает неслыханной щедростью:
– Забирай сорок.
- Да зачем мне столько? Мне четыре надо! — изумляюсь я.
– Тогда вообще ничего не получишь…
Там тогда только так разговаривали. И поехал я в Нижний Новгород получать эти вездеходы.
Лишним потом ни один «ГАЗ-71» не оказался — все разошлись по органам власти и различным службам. А «рыбникам» в конце концов шесть штук досталось — больше, чем они изначально просили на всё управление!
Кстати, Бесединские вездеходы на ямальских маршрутах можно встретить до сих пор — от обычных они отличаются жёлтой покраской салона. Кто так придумал, неизвестно.
Потом отделу выделили каэску (катер «КС»), по необходимости прикомандировывали катер «Ярославец» с капитаном Андреем. Выделили новое помещение. Сотрудники всё лето проводили в рейдах на реке. Одно время они были оперуполномоченными, потом вновь стали инспекторами экологической милиции БЭП.
Незаконная добыча. Фото: архив «Ямал-Медиа»
Будни в небе и на погрузке
Когда начальником окружной рыбоохраны стал Тибайкин, в милиции разработали план совместных рейдовых мероприятий, и «рыбники» вообще перестали появляться дома. Ежегодно они проводили в небе над Обской губой сотни часов, изымая по 40–45 тонн рыбы ценных пород и до полусотни нелегальных ружей. Не было ни дня, чтобы кто-то из сотрудников отдела не находился в командировке.
– Я позволял людям самостоятельно планировать свои выезды. У каждого в посёлках были знакомые, с опорой на них и строилась работа.
Со временем у милиционеров появились три «Бурана», лодки, моторы. С техникой, снаряжением и тёплой одеждой помогали объединение «Ямалрыба» и рыбозаводы, кровно заинтересованные в наведении порядка на реке. Однажды даже два «Линкса» выделили (импортные скоростные снегоходы)! И рыбу помогали таскать:
– Я как-то подсчитал, что 40 тонн конфиската с момента изъятия до сдачи на склад мы перегрузили шестнадцать раз! От лунки в сани, потом в вертолёт, потом обратно. Потом на весы и так далее. И снова в обратном порядке — всё на своём горбу.
Ели рыбу мужики, водкой запивали…
Со становлением окружного Управления укреплялся и отдел. Гораздо лучше стало снабжение, выше зарплаты. Кадровые вопросы решались уже на месте.
– Лично я на своём отделе почувствовал улучшение после отделения от областного УВД. Раньше, что говорить, снабжение шло по остаточному принципу. Это же не секрет — Тюмень в основном всё себе оставляла. Со временем с нас начали требовать оперативную работу. А как её выстроить, если у меня люди вдоль реки по палаткам сидят. Связи же, как сейчас, не было. Чтобы с Мыса Каменного в Ямбург позвонить, нужно было сначала на Москву выйти. В совхозах по две-три машины было. Я к сотруднику раз в три месяца на лодке приплывал, — откровенничает наш собеседник.
Одно время инспектора ездили по зимникам на «ЗИЛ-137». Этих «крокодилов» нынче мало кто помнит. На тех же грузовиках и зимники прокладывались, и улов с рыбзаводов на совхозные зверофермы доставлялся. Колея после «зилка» такая, что не выскочишь. Но уж если выскочил — пиши пропало. Потом появились геологи, а с ними и мощный транспорт, дороги протянулись в разных направлениях.
– Сегодня из Салехарда до Мыса Каменного можно и на уазике домчать. Но было время, когда быстро преодолеть этот маршрут можно было только на вертолёте. Как-то зимой рейдовали на борту «Ми-8» с начальником рыбнадзора Тибайкиным. Внизу три балка, дымок, снегоход. Сели рядом. В балке мужики.
– Вы что здесь делаете?
– Отдыхаем, водку пьём…
Мы вышли, походили вокруг — что-то не то. Пять мужиков приехали попить водки за десятки километров от ближайшего посёлка. Взлетели, смотрим: внизу в губе палки торчат. Сели обратно. С одной палки 43 осетра, с другой — двенадцать мешков муксуна.
Заставили этих мужиков помогать грузить. Полный вертолёт рыбы набрался. А они всё твердят:
– Это не наше. Ничего не знаем.
Ну, ладно, улетели. Прилетели на это же место дня через три. Мужиков уже нет, а между балками, где раньше был большой сугроб, огромная яма. Мы раньше стояли прямо на ней, «Буран» здесь же стоял...
Александр Беседин (первый слева) с коллегами — Павлом Тихоновым и Геннадием Чеусовым, 1990-е годы. Фото: предоставлено Александром Бесединым
Опыт против хитрости
Однажды «рыбникам» поступила оперативная информация — есть заказ на вывоз двух тонн осетра. Полетели. У вертолётчиков глаз намётанный — недалеко от Ямбурга один говорит: «Вон в луже у берега рябь прошла». В вертолёте волейбольная сетка оказалась — лётчики с собой возили на базировку. С её помощью, по словам Беседина, восемь осетров из лужи выловили. А этих луж вдоль песчаного берега сотни, всё не осмотришь. Осетров в воде только с высоты видно.
– Браконьеры всегда были изобретательные, смышлёные. Но и мы старались не отставать. Начали они сети ставить так, что в майне её вообще не видать, она сбоку крепилась. Так мы брали палку с загнутым крюком — водишь им в воде по кругу и метрах в трёх от лунки зацепляешь сеть.
А потом «рыбникам» подарили первый GPS. В России про такую новинку ещё мало кто знал. Сергей Сущевский, знатный технарь, перевёл инструкцию с английского и научился пользоваться. Так потом и работали — сначала сверху в ясную погоду отбивали координаты, а потом в метель облетали майны. Так точно получалось, что иногда чуть в лунку колесом не попадали. Браконьеры долго не могли разгадать секрет милицейской точности, а потом и сами гаджетами обзавелись.
— Были и у них свои секреты. Например, вылетаем из Мыса Каменного в Сеяху. Посередине маршрута они уже знают, что мы летим. Ни телефонов, ни раций у них нет. Как узнавали — для меня так и осталось загадкой. Местные — это вообще особая песня! Летим, смотрим — внизу «Буран» и два рыбака. Садимся. Обычно браконьеры при виде нас разбегаются, а эти на месте стоят — дед лет 75 и внук. «Что делаете?» — «Рыбу ловим». — «Не боитесь?» — «А чего мне бояться, я ветеран труда! Мне ничего не будет». — «Ну ладно, ветеран, давай сети изымать». Тянем — нет ничего. И только в самом конце — килограммов сто осетра! Говорим внуку: «Спроси у деда, какие раньше осетры ловились?» — «На две нарты»… Теперь таких уже не осталось. И браконьеры, конечно, другие стали — техника современная. Они на «Ямахи» пересели, когда инспектора по губе ещё на «Буранах» ездили — разве за такими угонишься! Потом стали появляться «МТ-ЛБ» и ещё более мощная техника. Стали делать сани на 700-800 килограммов груза.
Цивилизация имеет свои плюсы и минусы. Пока мы боремся за чистоту природы и экологию, к каждому озерцу, к каждой горной речушке проложена дорога. Там, где ещё вчера летали только вертолёты, спокойно проходит современная техника, а в ней туристы, ищущие приключений и экзотики. А с ними удочки, сети, динамит. Сколько раньше за сезон вылавливал местный безработный браконьер, чтобы прокормить семью, столько за раз погубит компания пьяных отдыхающих.
Александр Беседин ушёл на пенсию в 1998 году. Через несколько лет его подразделение было сокращено.
– Может быть, и напрасно, — говорит крёстный отец «рыбников». — Ведь результаты у нас были хорошие.
Текст: Владимир Заводовский
Журнал «Северяне», №3, 2023 г.