Как челябинский зритель попал в курганскую «Яму»
На днях в челябинской драме открывали гастроли курганского коллектива, а заодно встречали Всероссийский театральный марафон (о чем уже сообщала «ВЧ»). Блестящую увесистую статуэтку привез в Челябинск лично главный культурный начальник Курганской области, чтобы передать эстафету соседям.
Эстафету сдал – эстафету принял
Челябинск стал финальной точкой путешествия главного театрального символа года по Уральскому округу.
– Мы приняли эстафету от Тюменской области, и у нас получился эксклюзивный вариант: сразу три театра приехало: Тюменский драматический, кукольный и Тобольский театры, Залы полные, хотя, конечно, они поменьше, чем ваш, – рассказывает начальник управления культуры Курганской области Владимир Бабин.
Общероссийская акция в театральном Челябинске прошла довольно скромно: обошлись без флешмобов, ограничившись небольшой выставкой и показом спектаклей.
Челябинские театралы, жаждущие зрелищ, оккупировали почти все места. Подоспел и местный глава культурного ведомства, у Алексея Бетехтина к курганскому театру особо нежное отношение: именно там он впервые познакомился с Мельпоменой.
Официальная церемония передачи символа прошла мимолетно, не стали задерживать встречу с прекрасным: вступление, вручение, рукопожатие, фото на память. Буквально через два часа переходящий «вымпел» уже должен был отметиться в Нижнем Новгороде – на марафонскую дистанцию вышел челябинский театр драмы.
– Как вы знаете, у нас два академических театра – драматический и оперный. Театр драмы оказался наиболее легким на подъем, к тому же давно и активно он сотрудничает с федеральным центром, – объясняет Алексей Валерьевич. – Отбором гастрольных спектаклей занимались эксперты, министерство не вмешивалось. Но судя по тому, как принимали наш спектакль «Пять вечеров», который вчера показывали в Санкт-Петербурге на фестивале, выбор был правильным.
По словам министра, в Год театра это не единственные гастроли и знаковых мероприятий наберется на целый список и не на одну страницу.
Есть вкусно, жить красиво
Шестой за неделю культпоход по всем законам психики должен был сыграть на понижение эмоционального градуса восприятия. Плюс не слишком лестные отзывы коллег о последней встрече с курганским искусством вносили нотку здорового скепсиса.
Расслабившись, пристрастный зритель схлопотал сразу две культурных затрещины. Курганский театр сумел поразить неожиданным жанром (кабаре-мюзикл) и шокирующей физиологической сценой (осмотр… у гинеколога).
В шок повергла и неадекватная реакция нашего челябинского театрального зрителя. Вот сколько раз твердили миру: никогда не доверяй чужому мнению и надевай бронежилет, чтобы защищать остатки души – а воз и ныне там!
Гастроли курганской драмы открывали спектаклем «Очи черные». Зачем было переименовывать купринскую «Яму» не совсем понятно. Может, чтобы не оскорбить патриотические чувства челябинцев, хотя сути это не меняет: Яма – яма и есть.
Классика, как всегда, на высоте и на все времена. Аналогии и аллюзии глаза и мозги режут, как холодец. Буквально на днях по ящику прошла передачка: скрытой камерой снимали мужской стрип-клуб, красавчики откровенно обсуждали как лучше содрать с богатых «старух» за интимные услуги.
Самая древняя профессия цветет буйным цветом во всех смыслах. Теперь, правда, это делают не потому что есть нечего и жить негде, а потому что хочется есть вкусно, а жить красиво.
Выхода нет
Студентики, которые заваливают к девочкам в «Яме», требуют, чтобы те покаялись, как они докатились до жизни такой. «Хотите за два рубля мне в душу залезть?» (Женька).
И залезают! За 20 (а то и меньше) зарплатных рублей в душу, в мозги, в селезенку: считают, что купили с потрохами, требуют лояльности дома, на кухне, в мыслях.
Молчать и улыбаться! Насилуют – расслабьтесь и получите удовольствие. «Я сама, по доброй воле», – плачет Сонечка. «Ее здесь никто насильно не держит», – признается мамка. Фразочка, тошнотворно знакомая. Насилие бывает не только физическое – психологическое, моральное, точнее аморальное.
Попытаетесь убежать, вырваться – вернут (как Любочку). Из касты выйти практически невозможно: своя кормушка только для своих, чужие здесь не ходят, не пускают. Летать среди рожденных ползать, запрещается!
Найти покровителя, сильное плечо, стенку, опору – если сильно повезет. Мечтают все, но чем закончится – не знает никто. Замужеством, повышением по службе или пулей в спину (как погибла Вера).
Будете сопротивляться – бог покарает (как Женьку) да и добрые люди помогут – вышвырнут на улицу с волчьим билетом. Сломать жизнь человека об колено ничего не стоит и ничего не будет – ни людского осуждения, ни суда божия.
За 100 лет мало что поменялось. Разве что крылатая фразочка «Бедность – не порок» вызывает презрительную усмешку и кучу последующих пороков: зависть, ненависть, злобу. Порок, господа, еще какой порок, – не меньший, чем богатство! Бедность озлобляет, богатство (взращенное на украденных ваучерах, казенных деньгах и взятках) превращает в монстра.
Любить по-настоящему – самое страшное: предадут и продадут (как Сонечку), после такого умирают физически, духовно – неизвестно, что страшнее.
Куприн (в инсценировке Пулинович) бьет не в бровь, а в глаз. Режиссер, как оптический прицел, помогает попасть в яблочко: форма кабаре-мюзикл усыпляет бдительность, приманивает жертву поближе, чтоб наверняка, чтоб наповал.
За гранью фола
В спектакле не все идеально. Первая, постоянная и самая, пожалуй, частая ошибка нынешних постановщиков – длинноты.
Два часа для одного действия – это слишком, даже с песнями, плясками, стройными ножками в ажурных чулках и аппетитными попками в кружевных панталончиках. Даже для мужского населения. Даже для пристрастного зрителя. Осуждать тех, кто ушел в антракте не буду. Жаль, потому что весь цимус пришелся на второй акт.
Второй акт как холодный душ. Сцена осмотра врачом проституток начиналась танцевально-изобретательно – намеками, без пошлостей. Однако режиссер увлекся, Сонечку завалили на стол, раздвинули ноги (растяжка у актрисы хорошая), разве что нижнее белье не сорвали.
Режиссер явно решился эпатировать зрителя, ввергнуть его в ужас или во гнев, добиться бурного чувства, что по нынешним временам совсем непросто.
Добился: мужчины брезгливо и растерянно отворачивались, а несколько девушек бальзаковского возраста в первых рядах рассыпались гомерическим хохотом. Для пристрастного зрителя последнее стало не меньшим шоком, чем сама сцена: весьма зрелые женщины заливались от хохота без тени сочувствия и сомнения.
Финал, как и первое действие, был ужасающе тягучим, никак не мог закончиться: одна смерть, вторая, третья – сначала слишком нудно веселились, теперь столь же долго давили на жалость. В данном случае лучше недоиграть, чем переиграть.
Итого в сухом остатке
На шедевр курганский спектакль не тянет, но душа болит.
Как говорил один умный человек: боль может испытывать только живое существо. Живое существо такое осознание в какой-то степени утешает.
С другой стороны мучает мысль: а надо ли? Жизнь и так бьет ключом по голове, медом не намазана, проблем выше крыши, негатив каждый день, а тут тебя еще сверху накрывает волной, и ты барахтаешься, захлебываешься отчаянием, безысходностью. Зачем?! За что?!
Ничего не изменится. Легче не станет. И что делать? Революцию. Или наращивать броню, носорожью кожу, черепаший панцирь. И не думать! Все горе от ума – сказал один умный образованный человек. И его убили.
Фото из архива «Копейского рабочего»
Ранее по теме:
В Челябинск с гастролями приехал курганский театр
Всероссийский театральный марафон пришел на Урал. Челябинск готов принять эстафету