Стало известно, что будет с БРИКС после прихода Трампа
Дональд Трамп решительно осудил дедолларизацию мировой торговли и пригрозил странам БРИКС 100-процентными пошлинами, пишет TNI.
Одна лишь эта угроза объясняет, почему "антизападный блок" вот уже 16 лет создает свои институты, чтобы сформировать альтернативу господству американской валюты.
Раймон Танвир Хоссейн
Возвращение Трампа в Белый дом может еще больше сплотить антизападный блок.
30 ноября 2024 года избранный президент Дональд Трамп выступил у себя в X (бывший Twitter) с громким заявлением, что страны БРИКС отходят от доллара, "а мы стоим и молча наблюдаем, чем все кончится". Это заявление прозвучало всего через месяц после шестнадцатого саммита БРИКС в Казани, на котором собрались высокопоставленные лица из 36 стран и шести международных организаций. Трамп еще раз пригрозил странам "стопроцентными пошлинами", если они попытаются заменить доллар валютой БРИКС или любой другой.
Дерзкая угроза Трампа прозвучала в критический момент в международных экономических отношениях, поскольку многие мировые лидеры, в том числе президент России Владимир Путин, открыто критикуют доллар за то, что он превратился в оружие. Кроме того, призыв Трампа ввести 25-процентные пошлины для Канады и Мексики и 10-процентную для Китая внушает сомнения в том, что эти меры защитят главенство доллара и финансовую гегемонию институтов "Семерки".
Когда-то название БРИКС предложил банкир Goldman Sachs Джим О’Нил, выразив в докладе 2001 года тревогу насчет коалиции стран, которые могут бросить вызов "Семерке" или даже превзойти ее. С тех пор группа расширилась и развернула ряд параллельных институтов, предложив малым и средним державам альтернативу либеральному миропорядку. По состоянию на 2024 год доля стран БРИКС в мировом ВВП по паритету покупательной способности (ППС) составляет 34,9% против 30,05% у "Семерки", тогда как в 2000 году доля "Семерки" составляла 43,28% процента, а БРИКС — всего 21,37%.
Возвращение Трампа в Белый дом также поставило тревожные вопросы, смогут ли страны "Семерки" с откровенно изоляционистски настроенным лидером в Вашингтоне выдержать натиск БРИКС. На предвыборном митинге в колеблющемся Висконсине 8 сентября 2024 года Трамп решительно осудил дедолларизацию мировой торговли и высказался без обиняков: "Вы уходите от доллара, и вы не ведете бизнес с США, поэтому мы собираемся обложить ваши товары стопроцентными пошлинами". Одна эта угроза объясняет, почему страны в БРИКС последние шестнадцать лет пытаются создать альтернативы доллару. На самом деле еще в ноябре 2017 года при первой администрации Трампа государственный советник Китая Ян Цзечи заметил, что "западным представлениям, системам и моделям управления все труднее идти в ногу с новой международной ситуацией". По его словам, глобальное управление под руководством Запада "дает сбои" и достигло "точки невозврата".
Неслучайно БРИКС был создан именно в 2009 году — сразу после мирового финансового кризиса 2008 года. Согласно докладу Boston Consulting Group, страны БРИКС уже больше торгуют друг с другом, чем с "Семеркой". Представляя половину населения мира и от четверти до трети мировой экономики, группа из девяти стран поставила перед собой четыре цели: (1) создать финансовую систему, альтернативную западной; (2) лучше координировать экономическую политику; (3) добиться большего представительства в глобальном управлении; и (4) ослабить зависимость от доллара.
И если аналитики в своем стратегическом дискурсе пытаются оценивать угрозы с точки зрения западных столиц, то ученые в области международных отношений выстроили лучшую базу для объяснения этого уникального явления посредством теории перехода власти. Ее изложил 1958 году политолог Мичиганского университета Абрамо Фимо Кеннет Органски. В ней он изложил, как доминирующему в международной системе государству-гегемону грозит системная война, когда его догоняет или перегоняет крепнущий претендент. Органски объясняет, как агрессор, как правило, происходит из небольшой группы недовольных, но сильных стран, причем агрессором может выступить слабейшая, а не сильнейшая из держав. Применительно к странам БРИКС это объясняет, как Россия и Китай поочередно ведут за собой бой остальных, чтобы воспользоваться географией, населением и экономическим весом и предложить новый набор международных организаций на замену западных институтов под руководством "Семерки".
В попытке создать альтернативную финансовую систему БРИКС, воспользовавшись экономическим весом Китая, создала Новый банк развития (НБР), Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ) и Пул условных валютных резервов (ПВР), чтобы бросить вызов Международному валютному фонду (МВФ) и Всемирному банку. Профессора Саори Катада, Синтия Робертс и Лесли Эллиотт Армийо в своей книге "БРИКС и коллективное финансовое государственное управление" утверждают, что этот уникальный клуб восходящих держав сплотило стремление к "глобальному ревизионизму", дабы повлиять мировую политику в собственных интересах посредством военных и финансовых ресурсов.
Профессора Дебора Ларсон и Алексей Шевченко в своей книге "В погоне за статусом: внешняя политика Китая и России" объясняют стремление двух восходящих держав к превосходству в новой области в попытке упрочить свой статус великой державы с точки зрения социальной психологии. Создание альтернативных многосторонних институтов отражает как раз тягу к власти и статусу, а также разочарование тем, что они не получают должного, как им кажется, признания.
Однако скептики БРИКС и оси Китай-Россия, управляющей альтернативной глобальной финансовой системой, указывают на огромные различия в экономических возможностях стран БРИКС и господствующих институтов под началом "Семерки". Профессор экономики и политологии Калифорнийского университета в Беркли Барри Эйхенгрин убедительно изложил эти ограничения: на китайский юань приходится менее 6% торговых расчетов; китайские банки обрабатывают лишь 3% ежедневных сделок по сравнению с объемом американских клиринговых палат; а способность Пекина предоставлять обеспечить ликвидность, конфиденциальность и защиту данных под вопросом.
Что касается БРИКС, то безопасность и геополитические трения между государствами-членами также вызывают сомнения насчет конструктивного сотрудничества в рамках форума. Так, Китай и Индия действуют с осторожностью после пограничного столкновения в Галване в 2020 году, унесшего жизни двадцати индийских и четырех китайских солдат. В результате этого пограничного конфликта Нью-Дели углубил связи с США, о чем свидетельствует государственный визит премьер-министра Нарендры Моди в Вашингтон в 2023 году, в ходе которого были заключены крупнейшие соглашения о военном сотрудничестве. Пентагон подтвердил, что двадцать лет назад оборонное сотрудничество отсутствовало как таковое, тогда как по состоянию на 2023 год страны "совместно производят и разрабатывают основные системы".
Кроме того, недавнее включение в БРИКС государств Ближнего Востока (Иран, Египет и ОАЭ) после саммита 2023 года поднимает вопросы о сплоченности блока, учитывая их региональное соперничество, которое теперь унаследует и организация. Недавнее присоединение Саудовской Аравии заостряет этот вопрос еще больше, учитывая ее давнее соперничество в области безопасности с Ираном. Эр-Рияд явственно дал понять об этом на саммите БРИКС 2024 года в Казани, где министр иностранных дел Саудовской Аравии присутствовал лишь в последний день. Это знак, что страна воспринимает этот клуб как запасной вариант для средних держав и не готов бросаться в него сломя голову.
Хотя члены БРИКС имеют ряд четких признаков (например, статус незападных государств), свойственное им соперничество может стать препятствием для становления полноценной организации, скрепленной договором — не говоря уже об обязательствах в области безопасности.
Помимо соперничества Индии и Китая, с одной стороны, и Ирана и Саудовской Аравии, с другой, комментаторы отмечают нехватку экономического веса относительно организаций под началом США, а также недостатки, присущие "антизападному" имиджу блока.
Нет четкой формулы того "идеального" члена БРИКС — как нет и четкого пути, как этим государствам наметить дальнейший путь к координации. Скептические оценки БРИКС как бумажного тигра или карточного домика в 2024 году распространены ничуть не менее, чем в начале 2000-х и 2010-х годов, когда группа еще не имела собственных многосторонних институтов под началом Китая или не обладала таким экономическим влиянием. Есть мнение, что некоторые игроки, такие как Нью-Дели, Бразилиа и Анкара, скорее подстраховываются от неопределенностей, чтобы упрочить свои позиции относительно Вашингтона, а новые члены, такие как Египет и Эфиопия, просто углубляют связи с незападными членами — в отличие от России или Ирана.
Как бы то ни было, Трамп у руля "Семерки" — еще не гарантия большей сплоченности внутри БРИКС. Однако его приход может прибавить блоку единодушия по ряду вопросов от климатического сотрудничества до финансового управление в интересах членов блока, находящихся под жесткими санкциями.
Раймон Танвир Хоссейн — научный сотрудник Программы по стратегическим технологиям и кибербезопасности при Институте Ближнего Востока. Имеет степень магистра государственной политики Школы государственных дел имени Ласкина при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе и степень бакалавра Калифорнийского университета в Беркли. Соискатель степени доктора наук Высшей школы имени Парди при Корпорации РЭНД и помощник исследователя при организации. Раймон работал в Конгрессе под началом сенатора Алекса Падиллы