Оселедец и усы: что они значили для запорожских казаков
Длинная прядь волос на бритой голове — «оселедец» («селедка») и невероятной длины усы были визитной карточкой запорожских казаков. Порой, усы были такими длинными, что их обматывали вокруг ушей. Остричь это богатство считалось равносильно смерти. Почему?
Славяно-тюрки
Как отмечает в своей монографии «Казачество в народном творчестве и в русской литературе XIX века» Е.М. Белецкая, казаки издавна отличались своеобразным внешним видом. По словам Белецкой, основными отличительными признаками казака являлись так называемый оселедец и длинные усы. Эти признаки свидетельствуют о славяно-тюркском синтезе: длинные усы и оселедец на выбритой голове имеют буквальное сходство с внешностью русов, описанной византийским автором Львом Дьяконом на примере князя Святослава Игоревича. Да и само слово «казак» (как, впрочем, и «есаул» и «атаман») имеют тюркское происхождение.
И.Ф. Быкадоров, автор издания «История казачества», сообщает о том, что чуб-оселедец и длинные усы и в самом деле были принадлежностью народов степной полосы. Поэтому подобный внешний вид Святослава Быкадоров объясняет слиянием типичных черт руса-славянина и тюрка. Известно, что князь пользовался седлом вместо подушки, ездил верхом, употреблял в пищу конину. Несмотря на то, что далеко не все, что делал Святослав переняли казаки, но, например, характерная прическа и усы при отсутствии бороды стали их визитной карточкой. Впрочем, эту «визитную карточку» еще надо было заслужить.
«Такой выйдет козарлюга!»
Некоторые уже вышедшие в отставку казаки позволяли себе отращивать бороды. Служилые же носили только усы, а бороды брили. Юные казаки вообще не имели право ни на ношение оселедца, ни на ношение растительности на лице. Марина Рыблова, автор издания «Донское братство: казачьи сообщества на Дону в XVI-первой трети XIX века», утверждает, что казаки начинали отращивать усы только после того, как поступали на службу. При этом за усами тщательно ухаживали. Если верить Дмитрию Яворницкому, автор книги «История запорожских казаков. Быт запорожской общины», усы расчесывали гребнем и чернили. «Вот это как нафабрит их (усы), такой выйдет козарлюга!» — писал историк.
Усы, как и оселедец, отращивали всю жизнь. Понятно, что носить, к примеру, длинную прядь на голове было не очень удобно, поэтому, как утверждает Марина Куракеева на страницах издания «Казаки Верхней Кубани и Зеленчуков», ее убирали за левое ухо. Бывало, что оселедец вырастал до таких размеров, что его обматывали вокруг левого уха, затем на затылке пропускали за правое. И даже после этого кучерявый конец еще спускался на плечо. Точно так же дело обстояло и с усами. Тот же Яворницкий сообщал о том, что длинные усы казаки убирали за уши, как и чубы. Причем, после такой манипуляции, по словам историка, усы все равно свисали ниже ушей.
Самый храбрый
По мнению Льва Бердникова, автора книги «Русский Галантный век в лицах и сюжетах», усы (как и борода, и длинное платье) в Перовскую эпоху стали своеобразным символом протеста против европеизации страны, которую внедрял в России царь. Впрочем, казакам разрешили носить на лице растительность. Тем не менее, как считает Марина Куракеева и оселедец, и усы у казаков были прежде всего знаками удальства и храбрости. И это действительно так. А прилагательное «усатый» стало чуть ли не синонимом прилагательного «храбрый». Подтверждением тому может служить поговорка «Усом не дрогнул, не сробел», приведенная в известном словаре Владимира Даля.
Неудивительно, что Александр Терещенко в своем труде «Быт русского народа» писал о том, что именно тот, кто носил самые длинные усы и являлся в глазах окружающих самым храбрым. Впрочем, Терещенко добавлял, что среди донских и волжских казаков, особенно славившихся своими усами, считалось, что самые длинные усы мог отрастить только один человек – атаман. Не зря в одной из казачьих песен есть такие слова: «Большой усище и всем атаман». Авторитет избранного атамана и в самом деле признавали все без исключения казаки. Ему, по словам Михаила Астапенко, автора издания «История казачества России», подчинялись беспрекословно, говоря: «Куда наш атаман взор кинет, туда мы свои головы бросим!».