И не друг, и не враг, а так
Более замкнутые граждане проживают только в Омске. На первых позициях Ростов-на-Дону и Краснодар. В принципе, логично: на юге всегда народ более открытый и компанейский. Но почему москвичи оказались такими нелюдимыми? Казалось бы, сердце родины. Со всей России (и не только) ежегодно сюда стекаются попытать счастья способные, бодрые люди. Конечно, они настроены приветливо — ведь нужно и жилье снять, и на работу устроиться, и друзей новых завести.
Я помню, как в нашем доме поселились две замечательные соседки. Они приехали из городка на юге России и были настроены в высшей степени доброжелательно. Они здоровались со всеми подряд, со всеми знакомились и — неслыханное дело! — улыбались. Даже уборщице, которая долго ходила потрясенная таким любезным обращением. Через некоторое время наш подъезд и в целом как-то подобрел, расслабился, заулыбался. Даже самые вредные старушки перестали браниться и жаловаться на шум. Как мало оказалось нужно для радикальной перемены микроклимата в доме!
Несколько лет мы жили душа в душу. А недавно наши чудесные соседки переехали. Наверняка и на новом месте они уже наладили теплую дружескую атмосферу. А у нас, наоборот, наметились разброд и шатание. Выхожу недавно из квартиры и вижу: какая-то дама громогласно отчитывает уборщицу: «Вы отвратительно моете лестницу! Вы вообще ее не моете! Куски грязи лежат! За что только вам деньги платят?! Отвратительно!». Гляжу под ноги — действительно грязновато. Но можно же просто сказать: «Будьте добры, помойте, пожалуйста, лестницу тут и тут», — человеческим тоном, без оценочных выпадов.
Испанский стыд — это когда стыдно за других. Удивительно, что в нашем гуманном ХХI веке еще встречается такое унизительное обхождение. Каким-то крепостным правом повеяло. Ах да! У нас же Москва — самый необщительный город России. Хотелось бы добавить: и порой довольно противный. Меня давно интересует вопрос: почему мы, столичные жители, так редко даем себе труд контролировать свое скверное настроение? Выходим на улицу мрачнее тучи. Не извиняемся, случайно пихнув прохожего в автобусе. Если толкнут нас и извинятся — сердито отворачиваемся.
Возможно, психологи и другие ученые возразят: у москвичей не хватает душевных ресурсов, очень уж много народу кругом, всем улыбаться — никаких сил не останется. Ну и вообще — атомизация кругом, разобщение. Упомянутый опрос показал, что 41 процент россиян предпочитают проводить досуг в одиночестве. Но, позвольте, у нас же хватает сил утром привести себя в порядок, выбрать костюм и парфюм. Без брюк по улицам никто не ходит. А с кислым или надменным лицом — сколько угодно. Я не верю, что психически здоровому человеку «надеть» на лицо симпатичное выражение труднее, чем скорчить неприятную мину.
Как показал эксперимент в отдельно взятом подъезде, минус меняется на плюс легко, незаметно и ко всеобщему удовольствию. Стоит только скинуть «ледяные доспехи москвича». Но мы продолжаем за них цепляться, превращая некогда гостеприимную, теплую Москву-матушку в холодный и суровый «Москва-Сити». Не хотим «тратить» добрые чувства на посторонних людей? А кто сказал, что запас этих чувств у нас как-то ограничен? Эмоции — очень деликатная штука, до конца не изученная.
Может, если почаще улыбаться, сработает «эффект Матфея» из евангельской Притчи о талантах: «…ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет». Тем более давно пора признать: некоторых «посторонних» — например, соседей по лестничной площадке и кассиров в супермаркете — мы видим гораздо чаще, чем лучших друзей и родственников.