как это было. хроника горячих дней
№62 (6366) от 22 августа 2025
В августе 1991 года страна переживала один из самых драматичных моментов своей истории
Усилившийся кризис власти привел к непредсказуемым последствиям и распаду СССР, а позже – к разгулу коррупции, преступности, обнищанию огромной части народа. Высокопоставленные участники, мнившие себя стратегами перемен, в какой-то момент оказались заложниками цепной неуправляемой реакции, утратили контроль и понимание происходящего. Только чудом в стране не разразилась гражданская война. В эти события волею судьбы оказались втянуты тысячи обычных людей, выполнявших свой профессиональный, служебный и воинский долг. Среди них – рязанец, полковник в отставке Александр Николаевич Тихомиров.
Ныне он возглавляет региональную федерацию пулевой и стендовой стрельбы, он четырнадцатикратный чемпион МВД СССР по стрельбе из боевого оружия, четырехкратный чемпион Международных соревнований среди полицейских. Те несколько дней горячего августа 91-го запомнились ему на всю жизнь. Сегодня Александр Николаевич делится своими воспоминаниями с читателями.
В сопровождении чёрного «мерседеса»
20 августа заканчивался мой очередной отпуск, а в стране разрастались беспорядки: митинги, демонстрации, осада Белого дома. Появились первые жертвы, раздавленные танками. Надев форму, я прибыл на место службы в Рязанскую высшую школу МВД.
Работы, конечно, никакой. Все гадали, задействуют ли нас в конфликте или нет, и на чьей стороне. Руководство колебалось. Одни говорили, что не надо лезть на рожон, лучше сидеть на месте, как остальные военные училища. Другие призывали к активным действиям. Всё зависело от приказа МВД России, так как мы были в подчинении министерства. Генералу Пономареву предстоял нелегкий выбор. Формирование отряда и его отправку он оттягивал, как мог. В обед 20 августа нас собрали в актовом зале и объявили, чтобы завтра утром все были готовы к отправке в Москву.
Курсанты находились в отпусках, так что в группу вошли преимущественно офицеры. Утром 21 августа нас построили на плацу с вещами и начали зачитывать списки. Через 15–20 минут я уже получал личное оружие и садился в автобус. Автоматы решено было не выдавать, чтобы не привлекать внимание, их загрузили в крытую машину и завалили матрацами. На границе Рязанской и Московской областей нас встретил черный «мерседес», в нем сидела молодая женщина, она пропустила всю колонну вперед и следовала за нами до самой Москвы.
Танковая колонна на марше
В столице нас разместили в здании какой-то организации. Только успели занести вещи, как во двор влетает «Волга», из неё выходят генерал и полковник. Генерал, не сдерживая себя в выражениях, начал орать: «Какого хрена мы тут стоим!», приказал срочно грузиться в автобус и следовать в аэропорт Внуково, чтобы задержать членов ГКЧП.
В автобусе нас человек тридцать, два автомата и четыре магазина, остальные вооружены пистолетами. При выезде из города возникла задержка, на марш выходила танковая колонна. На дороге стоял угрюмый подполковник и руководил выходом танков на дорогу. Послали решить этот вопрос подполковника Ахадулаева. Колонна остановилась, и мы рванули дальше, наблюдая, как танки Т-80 растянулись на несколько километров. Въехали на территорию аэропорта. Нам говорят: в самолете ТУ-134, стоящем в метрах пятидесяти, должны находиться члены ГКЧП. Нужно этот самолет досмотреть, но ни с кем не разговаривать, так как кругом полно журналистов. Я стоял у двери крайний. Досылаю патрон в патронник, несусь к самолету, останавливаюсь у носа воздушного судна, и все остальные офицеры полукругом блокируют самолет. Командиры заходят внутрь и через несколько минут выходят с удрученным видом. Внутри никого не оказалось. Поступает команда досматривать все самолеты, которые вылетают, это поручают мне и полковнику Малышеву.
Выезжаем с ним на взлётку и начинаем в прямом смысле тормозить все борты и допрашивать летчиков. Это продолжается минут 30–40, потом нас отзывают. Выясняется, что те, кого мы ищем, давно улетели.
Сидим в автобусе и чего-то ждем. К нам постоянно подходят журналисты и интересуются, кто мы и за кого. Мы молчим. Один корреспондент спрашивает не из Америки ли мы, не Зеленые ли береты? Ахадулаев раздраженно, с присущим ему акцентом, отвечает «нэт!» и закрывает дверь автобуса. Появляется несколько правительственных машин, выходят: Силаев, Примаков, Руцкой, Бакатин, Шахназаров, Федоров и много депутатов. Руцкой дает поручение найти человек 25 вооруженных бойцов. Нам командуют построение, и Руцкой ставит задачу: быть готовыми к вылету с правительственной делегацией для освобождения Михаила Сергеевича Горбачева. А пока мы охраняем самолет.
Я стою у трапа и наблюдаю, как за правительственной делегацией ринулась толпа журналистов. Сдерживаю их, выставив перед собой в руках автомат. Руцкой сверху говорит, кого пропускать. Вдруг передо мной человек с видеокамерой падает на колени и умоляюще просит пропустить его в самолет, при этом повторяя, что он должен быть там, что это исторический момент. Я узнал в нем знаменитого тележурналиста Любимова.
На борт пропустили только двух журналистов: женщину из какой-то газеты и тележурналиста с видеокамерой от спецслужб, он снимал всё, что происходило на борту, а именно все действия Руцкого. Руцкой показал мне на него, мол, пропусти, а известных журналистов проигнорировал. Посадка заканчивается, все на борту, а я никак не могу подняться по трапу в самолет, так как сдерживаю толпу. Все понимают: творится исторический момент, который впоследствии будут исследовать историки, восстанавливая правду краха СССР.
Живой щит
Наконец, и я в самолете, осматриваюсь. Силаев сидит, похоже, в психологическом шоке, тупо уставившись перед собой. Никаких реакций на происходящее. Примаков – само спокойствие, посматривает на всё через свои роговые очки. Руцкой о чем-то говорит со своим телохранителем Сашей. Я прохожу в салон и сажусь в свободное кресло, рядом сидит Федоров, министр юстиции. Журналистка, которая сидит сзади, всё время задает вопросы окружающим: как зовут? откуда вы? и т.д.
Нас на борту 21 человек. Руцкой, руководитель операции, доводит до нашего сведения, что мы летим в Крым, где находится Горбачёв, но полет сопряжен с высокой опасностью, так как нас могут сбить в любой момент после взлета (всё воздушное пространство контролируется ПВО, а министр обороны СССР – член ГКЧП). По мере приближения к Крыму напряжение растет, осталось полчаса до точки. Руцкой дает вводную: в случае, если Бельбек не даст добро на посадку, сядем в Симферополе, нас там ждут вертолеты. В Форосе нам придется освобождать Горбачёва с боем.
Полёт продолжается. Вдруг Руцкой выходит из кабины летчиков и спрашивает: «Кто знает методику VIP-охраны?» Мы молчим, никто с этим раньше не сталкивался. Его телохранитель Саша начинает объяснять, что в этом случае мы окружаем VIP-персон каре. Каре – это простое построение, называемое в наше время коробкой. В центре каре находятся охраняемые лица. Картина безрадостная, надо своими телами защитить членов делегации, летящих к Горбачёву. Но против современного оружия никакое каре не поможет. На борту находилось почти всё руководство России, и люди понимали, что они заложники ситуации.
Александр Тихомиров, полковник в отставке
Фото Андрея Карева
Продолжение в следующем пятничном номере