Город старый, а я молодая-4
В Коврове много улиц с именами героев, известных на всю страну людей. Но ведь именно в Ковове жили и работали люди, о которых сохранилась в сердцах земляков добрая память. А, может, стоило бы уйти от растиражированных названий и увековечить память достойных ковровчан?
Продолжение. Начало опубликовано 12, 13 и 14 августа.
В июле 1957 года я поступала на юрфак КГУ (Казанского Госуниверситета) по ходатайству народного суда 2-го участка города Коврова. Текст его выполнен на половинке листа плохой бумаги. Оно гласит: «На обучение направляется практический работник, желающий получить высшее юридическое образование, имеющий для этого положительные предпосылки, обнаружившиеся за время работы в должности секретаря судебного заседания». Под текстом - подпись судьи Хохлова Александра Лаврентьевича.
Помню, что во время первого экзамена по истории СССР, доцент Мухамедьяров Шамиль Фатыхович, в последствии - профессор, доктор наук, академик, а тогда сам ещё молодой человек, рослый, добродушный, обращаясь ко мне, улыбался и почему-то называл судебным следователем:
- Ну-с, судебный следователь, на билет вы ответили прекрасно, а не расскажете ли об идее национально-освободительного движения Шамиля на Кавказе?
О! Я хорошо знала, в чём там изюминка. После моего ответа, который понравился, он воссиял лицом и заявил:
- Молодец, судебный следователь, вы заслужили «отлично»!
Опытные абитуриенты, поступавшие не первый год, присутствующие в аудитории, сказали мне:
- Ты можешь считать себя уже поступившей, если Шамиль пропел тебе дифирамбы. История, как ведущий предмет, определяет всё.
Предсказание сбылось. По всем последующим предметам я получила «пятёрки». Была зачислена на юрфак КГУ и готова была обнимать его белые колонны! Здесь учились В.И. Ульянов-Ленин, Л.Н. Толстой и некоторые другие выдающиеся деятели России. А в наши дни, несколько раньше меня или одновременно, факультет закончили партийные деятели Союзного или столичного значения, руководители крупных предприятий, видные учёные, доктора наук: Владимир Аристов, Анатолий Шабалин, Юрий Наживин, Раис Беляев, Игорь Кантеров, Митхат Фарукшин, сотрудница журнала «Человек и Закон», моя приятельница Челнокова-Свитина Тамара, ныне профессор, преподаватель Московской Академии Внешней Торговли и другие интересные личности.
Окончив университет, я получила направление в Казанскую республиканскую коллегию адвокатов. Там стажировалась у известного адвоката Степанова Анатолия Александровича, большого специалиста по гражданскому праву. Он поражал тем, что знал почти наизусть статьи Гражданского Кодекса, который тогда не был таким объёмным, как сейчас, и номера, заглавия, содержание Постановлений Пленумов Верховных судов, имеющих отношение к гражданским делам. При этом он был слепым от рождения. Его слепоту выдавал только нецеленаправленный взгляд. Внешне глаза были красивыми, чистыми и сам Анатолий Александрович был приятным, симпатичным человеком, лет сорока. Владел системой Брайля. Был женат. Жена его, молоденькая блондиночка Оленька и её сестра-близняшка Катя всегда находились рядом. Печатали под диктовку на пишущей машинке, читали, препровождали по улице. Под текстами юридических документов адвокат ставил подпись-факсимиле. Перед выходом в суд я приходила в дом шефа. Это большой частный дом в старом центре Казани. Вся компания была в состоянии готовности. Как только я появлялась на пороге, учитель, улыбаясь, возвещал:
- А вот и Риточка пришла!
Всегда удивлялась, как, не видя, он узнаёт меня. Позднее, уехав из Казани, иногда переписывалась со Степановыми. По семейным обстоятельствам и по моей просьбе я была переведена во Владимирскую областную коллегию с направлением для продолжения стажировки в Ковровскую юридическую консультацию. Она располагалась на улице Урицкого. Занимала две-три небольшие комнатки на 1-м этаже частного дома. Окна начинались от земли. Адвокатов - человек шесть, но все - интересные, значимые личности. Техническое оснащение - одна пишущая машинка. Заведовал Консультацией Абрам Семёнович Плоткин. Было ощущение, что я попала в родные пенаты. По распоряжению Плоткина моим наставником был назначен адвокат Гольденберг Александр Борисович. Улыбаясь, Абрам Семёнович сообщил:
- Назначаю тебе руководителем самого эрудированного и умного адвоката. Но запомни: ты должна превзойти своего достойного учителя.
Присутствующий здесь же патрон пошутил:
- Ну, Абрик, зачем ей всей этой скукой заниматься. Мы лучше пошлём её на Московский международный фестиваль. Её обязательно заметит и похитит какой-нибудь миллиардер и увезёт в Америку. Такая экзотичная девушка не должна пропадать в провинции.
Он имел право на иронию. Одета я была совсем не по-деловому: красная кофта-декольте, юбка-колокол в красно-зелёную клетку, на широком жёстком поясе. На голове - «бабетта». Позже я пересмотрела свои вкусы.
Абрам Семёнович практиковал утренние планёрки с анализом затруднительных юридических ситуаций по конкретным делам. Это было интересно. Я с удовольствием слушала профессиональные суждения адвокатов, ссылки на закон, применительно к практике. Любила ходить с Гольденбергом в суд, милицию, прокуратуру. Прокурорским следователем работал Париц Виктор Анисимович. Он, как и Александр Борисович, - москвич, выпускник МГУ. Общались они непринуждённо, называя друг друга «Витя», «Саша». Парицу поручали самые сложные дела. На его столе всегда громоздились пухлые тома. Сам он - высокий, плотный, короткая черно-кудрая стрижка и полу-баки в мелких, как руно, завитках. Под толстыми стёклами очков - смешливые глаза. Весельчак и балагур. Его образ ассоциировал у меня с Шерлоком Холмсом. Когда мы с шефом, просидев несколько часов над томами, закисали в духоте тесного кабинета, Виктор Анисимович всегда улавливал этот момент. Поднимал голову от бумаг с возгласом:
- Работа - не волк, в лес не убежит! Пора «чифирнуть». Согласны, ребята?
Мы оживлялись, улыбались, кивали. Он ставил прокопчённый до черноты чайник на электроплитку. Щедро засыпал в кипяток заварку. Мы пили чай. Виктор Анисимович рассказывал анекдоты, щадя меня - приличные, но очень смешные.
В 70-80-е годы Париц В.А. вернулся в Москву. Работал в аппарате Генеральной Прокуратуры. Гольденберг А.Б. женился на ковровской девушке, уехал в Москву. Продолжал работать в адвокатуре.
Стажировка у хороших адвокатов помогла мне с первых шагов самостоятельной работы чувствовать себя уверенно. Я могла составить любой процессуальный документ, хорошо ориентировалась в уголовных и гражданских делах любой сложности. Более пяти десятилетий прошло после моей встречи с добрыми людьми, стоящими у начала моего пути. Это преподаватели КГУ, ковровские судьи, адвокаты и тётя Соня Калугина. Их образы высвечивают светлячками из забвенья лет. Я, как бы, вдохнула, вобрала в себя их добрый, нетленный дух. Сложилось так, что я работала за пределами города Коврова. Возвратившись в Ковров, встретилась с дальней родственницей, старой, заслуженной учительницей Кабиной Таисией Васильевной. Вспомнили тётю Соню. Таисия Васильевна рассказала:
- В 80-е годы группа ковровчан обращалась с ходатайством в администрацию города о наречении одной из улиц именем Софьи Порфирьевны Калугиной. Но натолкнулись на холодность и непонимание чиновников. Я спросила:
- В 50-е годы тётя Соня устраивала в музыкальную школу девочку-сироту, то ли испанку, то ли цыганку. Вы не в курсе, что из этого получилось?
- Я знаю об этом. Девочка закончила музыкальную школу по скрипке. Потом она долгие годы работала в отделе культуры города. Была заслуженным, уважаемым специалистом.
Я заметила:
- За одно то, что тётя Соня рассовывала по сиротским карманам пятёрки от своей 80-рублёвой зарплаты, ей следовало бы воздвигнуть монумент.
- Это точно! - Согласилась моя собеседница. - Мы же мечтаем о скромном, о наименовании улицы её незабвенным именем.
Проходя по улицам города, порой с не близкими и не тёплыми именами, я думаю, что этой улице подошло бы имя Софьи Порфирьевны Калугиной или праведного судьи, ветерана ВОВ Хохлова Александра Лаврентьевича, или адвоката, писателя, почётного гражданина города, ветерана ВОВ, дважды уходившего на фронт добровольцем, Плоткина Александра Семёновича.
Маргарита Лосевская
Февраль - март 2014 года.