Леонид Александрович прислал в редакцию «БелПрессы» свой рассказ «Броню взрывали люди и собаки…» – итог кропотливой работы с архивными документами, посвящёнными боевому пути 27-го отдельного батальона собак – миноискателей и истребителей танков: «Я верю, что результаты моих исследований помогут установить в селе Бутово, где спят вечным сном павшие в бою воины-вожатые, памятник или хотя бы памятный знак, указывающий на то, что 5 июля 1943 года на этом участке фронта 12 вожатых и столько же служебных собак ценой своей жизни подорвали в течение дня 12 немецких танков», – писал Леонид Александрович. Успешный пример В 2007 году о подвиге роты собак-истребителей в своей книге «Курский излом» рассказал белгородский историк, писатель, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник курского Юго-Западного госуниверситета Валерий Замулин. Сейчас автор готовит переиздание этой книги, в которой будут новые подробности использования советскими войсками собак – истребителей танков на Огненной дуге. В масштабах Великой Отечественной тот июльский день – всего лишь мгновение. Но именно он, утверждает Валерий Николаевич, вошёл в историю как пример успешного применения такого нестандартного средства борьбы с бронетехникой на Курской дуге. Анализируя беседу с Валерием Замулиным и переписку с Леонидом Игнатенко, попытаюсь воссоздать события 75-летней давности. Живая мина Для начала нужно пояснить, что означает термин «собака – истребитель танков» (коротко – СИТ). Это небольшое, но относительно высокое животное, необязательно породистое – из их числа кинологи отбирали поддающихся дрессировке. Месяца два вожатые готовили их к боевым условиям: учили не бояться бронетехники, например ставили миски с едой под работающие танки. Вожатых, уточняет Замулин, подбирали, как правило, из бывших охотников – в любом случае это были люди, умеющие обращаться с собаками. Перед боем на каждого четверолапого камикадзе надевали брезентовый вьюк, начинённый взрывчаткой – в среднем 4,5 кг. В верхней части вьюка находилась толовая шашка с капсулем-воспламенителем и деревянным рычагом. Когда собака забегала под танк, рычаг цеплялся за дно, вытягивая чеку взрывателя… Так верный друг человека по сути становился живой миной. Живой – лишь до взрыва, после которого собака гибла, а вражеский танк получал повреждение самой незащищённой части – днища. Сейчас, через 75 лет, возможно, у кого‑то возникнет вопрос о гуманности такого оружия. Но слишком многое ставилось на кон. Мы были бедны «К нам пришёл враг, который долго, основательно готовился к завоеванию нашей страны, – говорит Замулин. – СССР такого уровня обеспечения, какой был в вермахте, своей армии дать не мог. Поэтому некоторые средства, использовавшиеся для борьбы с противником и прежде всего с его бронетехникой, носили довольно примитивный характер, в том числе собаки – истребители танков. При высокой динамике боя, плотности боевых порядков во время атаки танковых групп германских войск рассчитывать на высокую эффективность собак не приходилось». Почему же Черкасское стало исключением из этого правила? Резерв командарма «Весной 1943-го войска 6-й гвардейской армии, которой командовал генерал-лейтенант Иван Чистяков, находились в тяжелейшем положении, – поясняет Валерий Замулин. – Армия комбинированным маршем (пешком и на поезде) дошла от Сталинграда до Курска, сначала её планировали использовать для наступления на брянском направлении. А когда немцы взяли Харьков и двинулись на Белгород, возникла острая необходимость усилить этот участок войсками, и армию из Курска повернули в район Черкасское – Старый Город (Белгород)». В конце марта командарм-6 доложил принявшему командование Воронежским фронтом генералу армии Николаю Ватутину о нехватке противотанковых средств. Вскоре 27-й отдельный батальон (ОБСМиИТ) под командованием капитана Николая Шишова, состоявший из роты собак-миноискателей и роты собак – истребителей танков, прибыл в распоряжение Чистякова в качестве резерва. Рота СИТ – это три взвода, 96 бойцов, 67 собак. Каждая из трёх стрелковых дивизий первого эшелона 6-й гвардейской армии – 375-я, 52-я, 67-я, оборонявших обоянское – главное танкоопасное направление, получила по взводу. Бойцы первого взвода, находившиеся в составе 375-й дивизии, собак задействовать не смогли: не позволила расстановка сил и средств в обороне. Два взвода, две дороги Взвод лейтенанта Алексея Лисицына действовал в линии обороны 196-го гвардейского стрелкового полка 67-й гвардейской стрелковой дивизии, прикрывавшего Черкасское и дорогу Томаровка – Бутово – Яковлево. Взвод младшего лейтенанта Дмитрия Мухина находился в полосе 52-й гвардейской дивизии – у дороги Томаровка – Быковка – Яковлево, в составе её 151-го гвардейского полка. Именно здесь 5 июля 1943 года сложилась ситуация, позволившая собакам в полной мере выполнить возложенный на них долг. «Противотанковый ров южнее Черкасского был заболочен, поэтому самая мощная дивизия из тех, что действовали под Курском летом 1943-го, – «Великая Германия» – основательно увязла в нём! – говорит Валерий Замулин. – Её войскам и соседней 11-й танковой дивизии два часа давалось на прорыв и взятие Черкасского, а они застряли на сутки. Наши артиллерия и авиация по этому району очень хорошо работали – мало не казалось никому. Поэтому плотность немецких танков до 14:00 на участке у Черкасского была минимальная. Это позволило вожатым действовать по инструкции, как на учебном полигоне». За сухим словом «инструкция» – мужество и стойкость бойцов 27-го батальона. Каждый вожатый на своём секторе подпускал танк на расстояние 75–100 м и, выдернув чеку, давал собаке команду «Взять!». «Очень важно было выбрать правильный момент, чтобы выпустить собаку, – говорит Замулин. – Отклонение от прямой не должно превышать 30 градусов. Если рядом двигались два танка, была вероятность, что собаку заметят и уничтожат». Их срезали пулемётным огнём, они гибли вместе с вожатыми под артобстрелами. И всё же бойцам Лисицына и Мухина удалось 5 июля «живыми минами» подорвать 12 фашистских танков. Ещё три танка уничтожили огнём ПТР (противотанковых ружей). Безвозвратные потери Оставшиеся без четвероногих помощников солдаты продолжали вести бой. Для многих из них он стал последним… В именном списке безвозвратных потерь 27-го ОБСМиИТ числятся вожатые, геройски погибшие 5 июля у села Черкасское: Пётр Щербаков, Константин Хлебников, Алексей Каменский, Борис Циплев, Лаврентий Смирнов, Иван Михайлов, Павел Смирнов, Иван Григорьев, Макар Дерябин, Николай Дрынов. Михаил Новожилов значится как без вести пропавший, хотя в наградном листе указан как погибший. Путаница в документах военных лет – явление нередкое. Ещё один вожатый, Григорий Лукин, 5 июля был тяжело ранен, однако с войны домой он не вернулся – наверное, погиб или умер по дороге в госпиталь. Всех бойцов посмертно представили командованием к награде – ордену Отечественной войны II степени. Позже, вероятно уже после войны, останки воинов, первоначально погребённых в Черкасском, перезахоронили в Бутово. Алексей Лисицын дошёл до Польши и умер от ран в 1944-м. В том же году, тоже в Польше, погиб комбат Николай Шишов. Дмитрий Мухин встретил победу. Идея правильная Валерий Замулин поддерживает идею об установке в районе Черкасское – Бутово памятника вожатым и собакам 27-го отдельного батальона. «Во‑первых, я не встречал ни одного документа, где бы говорилось, что противотанковые собаки использовались на других участках Курской дуги так эффективно, как под Черкасским, – говорит Валерий Николаевич. – Поэтому ставить памятник именно здесь – логично с исторической точки зрения. Во‑вторых, Черкасское – это забытый подвиг гвардейцев генерала Чистякова. Значение того, что они сделали там в первые сутки наступления германской армии на Курск, никто пока по достоинству не оценил». 5 июля 1943-го под Черкасским и в районе Старого Города, где оборонялись войска 7-й гвардейской армии генерала Михаила Шумилова, был практически перечёркнут план «Цитадель». Наши войска настолько мужественно и профессионально действовали в этих районах, что мемориал возводить просто необходимо. Он не только увековечит память и вернёт значение этого места, но и привлечёт туристов, интересующихся историей Курской битвы. Сюда люди поедут. Сейчас на месте тех боёв – пашни, перелески. Братское захоронение, где лежат воины, погибшие здесь в 1943-м, расположено в селе Бутово. Более 1 000 имён увековечили каменные плиты. Есть здесь имена и десяти вожатых, погибших 5 июля (Борис Циплев записан как Цыплев – прим. ред.). Григорий Лукин и Михаил Новожилов, вероятно, похоронены в других братских могилах. На окраине Бутово, в урочище Каменный Бугор, память о 800 расстрелянных пленных солдатах и мирных жителях хранит монумент «Скорбящая мать». На высоком пригорке в Черкасском установлен мемориал в память об односельчанах, павших на фронтах Великой Отечественной. Может быть, со временем найдётся здесь место для памятника подвигу 12 вожатых и 12 служебных собак?
