Когда тыл становится фронтом. Монологи организаторов убежищ для женщин

Ежегодно с 25 ноября по 10 декабря проводится международная акция “16 дней против насилия в отношении женщин”. В нашей стране в этом году эта тема особенно актуальна в свете обострившейся дискуссии вокруг законопроекта о домашнем насилии. Поэтому сегодня мы предоставляем слово тем, кто ежедневно сталкивается с самыми жуткими историями дочерей, матерей, жен, – организаторам убежищ для женщин, бегущих из собственных семей. Мы попросили их рассказать о принципах работы их организаций и об отношении к самой, пожалуй, скандальной законодательной инициативе уходящего года.

В 2019 году в России обострилась дискуссия вокруг внедрения новых механизмов защиты от домашнего насилия В частности, правозащитники предлагают ввести в практику защитные ордера, запрещающие преследователю приближаться к пострадавшему. Также агрессоров предлагается обязать проходить специализированные психологические программы, а в исключительных случаях – покидать место совместного жительства. Указанные меры защиты жертв домашнего насилия прописаны в законопроекте, разработанном на базе Совета по правам человека. Сейчас документ находится в Совете Федерации. По словам его председателя Валентины Матвиенко, предложения СПЧ станут основой законопроекта о семейно-бытовом насилии

“Аистенок” – межрегиональная организация, занимающаяся профилактикой раннего социального сиротства, поддержкой семей с детьми, оказавшихся в трудной ситуации. Организация содержит два шелтера – дом и квартиру, где одновременно в кризисной ситуации может проживать девять и пять семей соответственно.

Для бесперебойного функционирования всех проектов “Аистенка” ежемесячно требуется 800 тыс. рублей, жизнеобеспечение шелтеров входит в эту сумму. Источники финансирования: средства от участия в грантовых конкурсах, добровольные пожертвования физических и юридических лиц, средства от участия в благотворительных мероприятиях. Помещения под ресурсный центр и социальный склад организация получила в безвозмездное пользование от муниципалитета, а социально ответственные бизнес-структуры помогают платить коммуналку. Помещения под шелтеры приобрел благотворительный фонд “Солнечный город” из Новосибирска и передал организации в безвозмездное пользование. По словам президента Ларисы Лазаревой, 800 тыс. – это минимально необходимая сумма, позволяющая содержать всю довольно большую для НКО инфраструктуру и платить заработную плату 20 сотрудникам.

 В Екатеринбурге мать с ребенком десять лет остаются заложниками психопата 

Президент фонда “Аистенок” Лариса Лазарева

Около 40% женщин, попадающих в наши кризисные центры, заявляют о том, что подвергаются домашнему насилию, 70% из них переживали негативный опыт насилия в родительской семье.

Речь идет не только о физическом насилии, хотя это, безусловно, один из главных видов, но и о психологическом, экономическом и даже сексуальном… 

В большинстве случаев в качестве насильника выступает муж или сожитель, и многие из них продолжают преследовать своих жен. Именно поэтому мы не афишируем адреса наших шелтеров. Мы просим женщин перед заселением сменить номера телефонов, это необходимое требование и прописано в договоре. Нужно учитывать, что озлобленный, неадекватный мужчина, потерявший свою жертву, представляет угрозу не только для своей жены и детей, но и для других подопечных центра.

Некоторые истории заканчиваются благополучно, насильник отпускает свою жертву, а его семья начинает новую жизнь без него. Но есть и неоконченные истории, длящиеся годами. 

У нас есть история, которая тянется уже 5 лет. Муж поставив «жучок» на автомобиль своей жены, выследил ее и прорвался к нам в офис, захватил детей. Пока три часа ждали приезда полиции, сумели самостоятельно «отбить» детей у отца при поддержке соседей по офису.

Но в принципе отец, не лишенный родительских прав, вполне может требовать у своей жены свидания с детьми. Просто бывают разные обстоятельства – в данном случае решение суда было на стороне жены, дети проживали с ней, отец не платил алименты… Сейчас женщина уехала в другой город другого региона, он отыскал ее и там. Можно сказать, живет и ночует во дворе в машине, выслеживает, ходит тенью за ней, когда она идет на работу, а потом преследует ее с детьми, когда они возвращаются из садика в маленькую комнату общежития.

 Родительских прав маньяка не лишают, ведь отец "любит" детей и вносит свой вклад в их жизнь – платит целую 1 тыс. рублей в полгода. И все эти годы правоохранители не могут ничего сделать с насильником.

Если правоохранительные органы бессильны из-за нехватки правовых инструментов, тогда нам необходимо как можно скорее принять закон о профилактике домашнего насилия. Вводить охранные ордера, ограничивая приближение насильника к жертве, заставлять искать доказательную базу не саму жертву, а правоохранительные органы.

Мы говорим о принятии закона о профилактике домашнего насилия почти 20 лет, а ситуация не меняется в лучшую сторону. Возможно, после принятия закона и возникнут трудности с правоприменением. Мне пока не совсем понятно не юридически, а на практике, как будут решаться вопросы, например, связанные с выселением насильника из жилья, где живет жертва, если насильник – ответственный квартиросъемщик, как встроить все это в нашу реальность. Но проблема насилия уже настолько плотно вписана в нашу с вами жизнь, что не замечать ее невозможно и тем более считать только семейным кухонно-бытовым и административным делом. Насилие разрушает не только семьи, оно заразно.

Говорить обо всем этом нужно обязательно и громко.



От сохранения этой темы в повестке уже будет эффект. В последние годы наблюдается позитивная тенденция: женщины все чаще находят в себе силы не возвращаться в прежние отношения. Я связываю это именно с информационным просвещением, с тем, что многие жертвы открыто стали об этом говорить, с развитием психологических служб, открытием шелтеров, с работой СМИ.

Православный центр помощи беременным и мамам с детьми, оставшимся без крова и поддержки близких, “Нечаянная радость” работает в Екатеринбурге три года. Это один из проектов Православной службы милосердия, организованных при епархии. За это время организация помогла 50 мамам и сотне детей. У центра есть убежище, куда заселяют нуждающихся в крыше над головой и времени, чтобы прийти в себя. Приют занимает половину частного дома, где единовременно может проживать семь женщин и девять детей. Средний срок пребывания подопечных в приюте – от месяца до года. Содержание “Нечаянной радости” обходится примерно в 150 тыс. ежемесячно, финансирование осуществляется Православной службой милосердия из пожертвований неравнодушных уральцев.

Ирина Наврось, руководитель центра “Нечаянная радость”

По моим наблюдениям, от домашнего насилия к нам убегает каждая пятая женщина; еще 80% - это те, кто попал в трудную жизненную ситуацию: остался без жилья, без средств к существованию. Например, у нас много мам-сирот, ожидающих квартир от государства. Есть те, кто страдает от каких-то аддикций – наркотики, алкоголь. Их тоже принимаем, но не в остром периоде.

Если говорить о женщинах, переживших насилие, то в основном терпеть им приходилось от сожителей. Законные мужья, по нашему опыту, ведут себя более сдержанно и адекватно.

Женщины живут у нас обычно от месяца до года. Дольше всех обычно с нами мамы, ждущие очереди на жилье. В основном наши подопечные справляются c трудностями быстрее, чем за год, – находят жилье, работу, уходят в большую жизнь.

Самой младшей нашей воспитаннице было 14 лет. Она забеременела, находясь в интернате, и по просьбе учреждения мы ее приняли. У нее есть бабушка-опекун, сейчас они с ребенком живут у нее. Самой старшей подопечной было 45. Она с двумя детьми (есть еще третий, но он совершеннолетний) сбежала от побоев отца младшего ребенка. Причем у нее было свое жилье, но он не давал ей жить, ломал двери. В той истории были и заявления в полицию, и арест.

Мы прекрасно понимаем, как опасны могут быть неадекватные, разъяренные мужчины. Однажды нас нашел один отец. У него с женой была настоящая война, виноваты были оба, как я считаю, а заложниками оказались дети. Она его унижала, он ее бил. В общем, ужасная ситуация. Он, видимо, хотел отсудить детей, приносил игрушки с подслушивающими устройствами внутри, нанимал сыщиков. В итоге успокоился только когда женщина уехала в другой город.

 «Она толкнула меня на кровать и взяла чайник с кипятком»: в Екатеринбурге исследуют насилие в однополых семьях 

Вообще мы приветствуем возвращение женщины в семью в том случае, если видим, что отец действительно этого хочет, пытается выйти на связь, увидеть детей, если он раскаивается в нанесенных обидах. В этом случае настоятельно предлагаем прежде поработать с психологом, если есть аддикции – избавиться от них. В этом мы тоже можем помочь - при епархии работает общество отрезвления.

 В итоге примерно половина семей воссоединяется. И мы опасаемся, что в случае принятия закона о домашнем насилии этот показатель резко уменьшится. 

Институт семьи и так находится в кризисе, а эта инициатива в случае ее принятия усугубит ситуацию. В существующем виде он вреден. Такова официальная позиция церкви.

Многие считают, что раз “Нечаянная радость” организована Православной службой милосердия, все наши подопечные должны быть верующими, воцерковленными. Нет, это абсолютно не так. Мы принимаем всех, кто нуждается в этом и готов соблюдать простые правила: не пить алкоголь, не курить, не конфликтовать с соседями, соблюдать чистоту и не шуметь по ночам. У нас и мусульманки жили, вероисповедание не имеет значения. Да, у нас есть утреннее и вечернее молитвенное правило, когда женщины собираются вместе, но молиться при этом необязательно. Проходят молебны, но присутствие - по желанию. Регулярно приходит катехизатор. Катехизация изучение основ христианской религии и вероучения человеком, готовящимся принять крещение и стать членом церквиМамы сами тянутся к общению с ним, во многом оно похоже на работу с психологом. С некоторыми из них до этого никто не говорил о смысле жизни, о миропорядке, о Боге. Получаются живые, интересные беседы, ни к чему, в общем, не обязывающие.

Ресурсный центр для ЛГБТ существует за счет грантов и частных пожертвований. Он не имеет шелтера как такового, но в случае необходимости может изыскать средства для временной аренды квартиры. Служба экстренной помощи работает с 2017 года, за это время она приняла 36 обращений. Мы помогли 22 ЛГБТ+ персонам, из них женщин 15. Шести женщинам предоставлено жилье, остальным помощь оказана иначе: предоставлены сертификаты на приобретение продуктов, помощь в оплате общественного транспорта, психологические и юридические консультации. 

Обычно жилье снимается не более, чем на 1-2 месяца. Руководство центра ожидает, что после того, как будет оказана психологическая поддержка и будут покрыты базовые потребности для обратившихся (жилье, безопасность, пропитание), они начнут предпринимать самостоятельные шаги по поиску работы и жилья. 

Представитель РЦ Алла Чикинда: "С домашним насилием в том или ином его проявлении сталкиваются примерно 30% обратившихся за правовыми консультациями и 70% обратившихся за психологической поддержкой. Несколько историй запомнились особенно. Например, одну девушку фактически выгнали из дома родители. У отца обнаружилась вторая семья на стороне, и мать решила принять двоих маленьких детей из нее в своем доме, чтобы удержать отца. Старшая дочь стала, грубо говоря, лишней.

 И родители начали просто выдавливать ее из квартиры – избивали, не давали есть. Девушка на тот момент училась на очном отделении университета и не могла сама себя обеспечить. 

В итоге мы сняли ей квартиру на пару месяцев и помогали материально, пока она не нашла подходящую по графику работу и не встала на ноги. Было несколько жутких историй, связанных с насилием со стороны партнерш. Когда женщин грозились облить кипятком, ломали их вещи, избивали, тотально контролировали личное общение… В этих случаях требуется в первую очередь помощь психолога".

Юрист РЦ Анна Плюснина: “Закон о домашнем насилии в России должен быть только потому, что у нас часто используется поговорка – «бьет - значит любит». Предлагаемый закон не только регламентирует работу государственных и правоохранительных органов, но и вводит ряд мер, которые могут помочь жертве, свидетелям, агрессору. Самое важное предлагаемое нововведение - охранный ордер. Он нужен. Женщинам и девочкам, мужчинам и мальчикам и государству.

 Но как юрист я не верю, что данный закон полностью заработает после его принятия. Будут те же сложности, что и в других постсоветских государствах, которые недавно приняли закон о домашнем насилии. Не будет подзаконных актов, необходимых для функционирования норм, некоторое время будет дефицит обученных специалистов. Женщин продолжат отговаривать от подачи заявления, будут отказы в возбуждении уголовных дел и так далее”.

В заключение напомним: несмотря на то, что голоса в поддержку законопроекта звучат достаточно громко, финальный вариант документа в Госдуму до сих пор не внесен. Одна из авторов первого проекта, политолог и публицист Екатерина Шульман на днях заявила, что крайний срок принятия инициативы – 2020 год, так как следующий год выборный и депутатам будет уже “не до того”.