Югоосетинская неделя: президент вышел из кабинета к избирателю
Наверное, нет смысла обсуждать обязательные для руководителя российского сателлита фрагменты выступления. Не стоит обращать большого внимания и на т.н. экономический блок обращения.
Экономики в Южной Осетии нет, и когда появится, неизвестно, потому что пока непонятно, из чего и как ее делать. Она могла бы строиться вокруг транспортного коридора с севера на юг, вокруг серого транзита товаров, обслуживания российской военной базы… Но ничего из этого на горизонте не видно, поэтому пока все сводится к российской помощи и незначительным по объемам патриотическим инвестициям осетинской диаспоры. Местные экономисты говорят, что ситуация могла бы измениться, если бы численность население приблизилась хотя бы к ста тысячам. Это подстегнуло бы и фермерство, и сельхозпереработку, и ремесла, и сферу обсаживания, и многое другое, но пока так, как есть…
Алан Гаглоев, как и все его предшественники, мечтает о туризме, но эта мечта плохо сочетается с полувоенным присмотром за всеми приезжающими в республику и пропускным режимом на границе, с особым режимом посещения приграничных территорий, а еще с совершенно варварским уничтожением объектов культурного наследия после войны 2008 года.
Наверное, обращать внимание стоит на те моменты, без которых оратор вполне мог бы обойтись, но почему-то посчитал необходимым о них заявить. И здесь президент продемонстрировал искренность. Он не пытался бронзоветь, как его абсолютно безупречный предшественник. Тут, что называется, почувствуйте разницу.
Экс-президент Анатолий Бибилов копировал модель поведения Владимира Путина, как он ее понимал. Собственно, и ежегодное обращение к народу и парламенту он придумал по образцу путинского обращения к Федеральному собранию. Судя по тому, что мы наблюдали в течение пяти лет, в представлении Анатолия Ильича президента можно простить, им желательно восхищаться, но требовать – нельзя. Помните его знаменую фразу, брошенную депутатам: «Вы не можете требовать от президента».
Он обзавелся резиденцией, любил порассуждать о глобальной политике, о справедливости и о природе людей, которых он с величавой небрежностью делил «на мух и пчел».
Я перечитал его последнее на посту президента обращение. Там он лишь однажды признается в допущенной ошибке:
«Скажу откровенно, я глубоко сожалею, что, основываясь на мнении части депутатского корпуса, принял отставку правительства. Подобные решения нельзя принимать поспешно, они требуют серьезного анализа, детальной проработки, просчета всех возможных и порою очень опасных последствий… Среди важнейших принципов правового подхода к политической сфере – неприемлемость бездоказательных обвинений, огульного шельмования неугодных лиц, в том числе руководства и сотрудников правоохранительных структур. Допускаю, что не все адекватно понимают сущность правового государства, предназначение и функции государственной власти. Возможно, это связано с проблемой политической зрелости, вернее – ее отсутствия».
Это реакция Анатолия Бибилова на острейший политический кризис, ставший прямым следствием полицейского и судебного произвола. На массовые акции протеста, к которым присоединилась даже осетинская диаспора.
У Гаглоева свои ошибки. Он их признает и в качестве причины называет собственную несовершенность:
«Да, у меня будут ошибки, уже есть ошибки, в том числе кадровые. Но без них не бывает. Главное, чтобы мы доверяли друг другу и помогали друг другу. Пусть каждый делает на своем месте все возможное. Врач – лечит людей, учитель – учит детей, фермер – выращивает урожай. Я верю, что у нас все получится. Да поможет нам Всевышний».
Это прозвучало как признание Гаглоевым обоснованности упреков. А их за первый год правления накопилось предостаточно, говорит политический журналист Руслан Тотров:
«Когда я анализирую первый год каденции Алана Гаглоева, то наиболее точным определением представляется «незаметный». Причем я настаиваю на этом, именно не публичный, а незаметный. Господин Гаглоев каким-то удивительным образом из формального, по крайней мере, лидера оппозиции, противостоявшего Анатолию Бибилову и всему его достаточно могущественному тогда клану, превратился в закоренелого чиновника. Он изредка появляется на людях, изредка для президента, не делает никаких глобальных заявлений. Как бы печально это ни звучало, но я действительно не вполне понимаю, зачем он стал президентом? Такое впечатление, что он расположился на гребне оппозиционной борьбы, в свое время победил, а дальше решил действовать по очень недоброму нашему принципу – и так сойдет».
К сказанному Русланом Тотровым можно добавить еще один упрек, который довольно часто звучит в югоосетинском обществе: дескать, Алан Галаев оказался слишком благодарным московским лоббистам, как будто его назначили, а не избрали сограждане. В этом смысле послание президента выглядит как попытка выйти из кабинетной тиши к избирателю.
В своем обращении Алан Гаглоев не пытается изобразить лидера нации, ведущего свой народ к лишь ему ведомой цели посредством лишь ему известной стратегии. Вся его речь посвящена необходимости сделать республику пригодной для жизни, потому что чиновники разобрали по семьям бюджетные места, оставив большую часть населения без работы, по сути, выдавливают молодежь из республики в поисках источников к существованию. В Южной Осетии создана непригодная для жизни человека система управления государством. Ее необходимо менять, говорит Гаглоев:
«Я вновь подтверждаю готовность обсуждать с депутатами парламента предложения о перераспределении части полномочий в пользу парламента. Я не болен властью и готов делиться полномочиями. Наша главная задача - создать такой государственный механизм, чтобы в будущем ни у кого не было возможности злоупотреблять президентскими полномочиями и ввергать республику в пучину кризиса и отката назад… Подчеркну, что успокоение ситуации не означает, что мы забыли о тех, кто дестабилизировал ее, совершая должностные преступления. В рамках закона мы обеспечим доведение расследования убийства Инала Джабиева до конца, как и еще ряда преступлений, явившихся следствием деградации органов прокуратуры и МВД, до которой их довели прежние руководители. В отношении указанных лиц также возбуждены уголовные дела и ведется расследование. Не скрою, что нам тяжело даются эти шаги. У нас наблюдается крайняя нехватка профессионально подготовленных и при этом порядочных сотрудников органов прокуратуры. В короткие сроки восполнить этот пробел пока не удается. Но обещаю, что органы прокуратуры будут очищены от недостойных сотрудников и этот важнейший государственный орган будет выполнять функцию обеспечения законности в государстве».
Вторая часть этой истории про колоссальное недоверие югоосетинского общества к власти (не лично к Гаглоеву, а в принципе к власти). Особенно заметным это недоверие стало после разворовывания средств спецсчета и денег, выделявшихся Россией на послевоенное восстановление республики.
Люди устали наблюдать за тем, как бюрократия год за годом превращает выпавший им исторический шанс обустроить жизнь на своей земле в источник личного обогащения. С каждым новым президентом разочарование растет, а срок ожидания каких-то действий от главы государства сокращается.
От Леонида Тибилова ждали обещанных перемен большую половину его президентского срока. Избиратель не роптал, когда он семь месяцев формировал правительство. Мол, предстоят большие дела, под которые Леонид Харитонович набирает команду реформаторов…
В отношении Анатолия Бибилова сроки ожидания сократились – югоосетинское общество разочаровалось в нем к концу первого года правления. А Алану Гаглоеву предъявили бездеятельность уже через 100 дней после избрания. То есть он фактически был в цейтноте уже на второй день после инаугурации. Поэтому неудивительно, что многие отнеслись к его посланию скептически, говорит осетинский блогер Алик Пухати:
«Сказано, безусловно, красиво, там много чего подмечено о взаимоотношениях Северной и Южной Осетии, о необходимости развития бизнеса и туризма… Но есть одна большая проблема: в Южной Осетии на ключевых должностях нет людей, способных заниматься развитием какой-либо отрасли.
– Не каждый из тех, кому есть что предложить, сможет попасть в Южную Осетию.
– Да, во власти Южной Осетии сформировалось своего рода сектантское мышление. Осетины Севера не всегда могут поучаствовать в развитии Южной Осетии. От этого и ощущение, что дальше слов дело не пойдет. Мы это видим хотя бы из того, как медленно в последний год делались назначения. Есть большая кадровая проблема. У власти есть понимание, что эта проблема существует, но нет представления, как ее решать».
Это отчасти сомнения, «заслуженные» новой властью, отчасти наследие предшественников, которое Алан Гаглоев принял вместе с президентским штандартом. Интересно, как он будет разбираться с этим наследством.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Подписывайтесь на нас в соцсетях
Telegram
Youtube