Инструкция по эксплуатации: 7 фильмов в жанре эксплотейшн, которые стали искусством

«Синдром Стендаля» (1996)

La sindrome di Stendhal

Девушка, которая не помнит своего имени (Азия Ардженто), буйно галлюцинирует в галерее Уффици, видя оживающие картины. После обморока с ней заговаривает участливый маньяк (Томас Кречман), который признает их общность на почве любви к искусству. Позже маньяк дважды ее изнасилует, и это только начало.

Когда Азия в третий раз поменяет облик, превратившись в хичкоковскую блондинку, возникнет соблазн решить, что психологический хоррор Дарио Ардженто — это, как говорят в Голливуде, «„Психо“ встречает rape and revenge». Ардженто всегда сравнивали с Хичкоком, но его джалло сильнее кренит в сюрреализм, чем в триллер. Как ни парадоксально, в фантасмагории удается добиться более сильных висцеральных ощущений, чем в самом тошнотворном натурализме. Вместе с героиней мы проваливаемся в картины, слышим статуи и лишаемся чувств от избытка прекрасного или ужасного. И хотя кино, безусловно, эксплуатирует тему изнасилования, в финале, когда девушку вновь окружают участливые мужчины, будет сложно не закричать вместе с ней, чтобы они убрали свои липкие руки.

«Талантливый мистер Рипли» (1999)

The Talented Mr. Ripley

Второсортный нью-йоркский пианист Том Рипли (Мэтт Деймон) случайно знакомится с миллионером, который принимает его за друга своего сына Дики (Джуд Лоу) и просит съездить за ним в Италию, где Дики живет с невестой (Гвинет Пэлтроу), прожигая папины деньги. Том отправляется в Европу, где погружается в водоворот чужой красивой жизни.

Открыточные итальянские виды, залитая солнцем маринистика, показ ретромоды… Эстетский триллер Энтони Мингеллы, выполненный во вкрадчивой манере sweet jazz, заставляет напрочь забыть, что его главный герой — патологически лживый американский психопат, положивший больше народу, чем Ганнибал Лектер.

Серийный убийца Рипли из романов Патриции Хайсмит упорно привлекал внимание самых вдумчивых и утонченных режиссеров. В 1960-е его представил ледяным мерзавцем Ален Делон у Рене Клемана, в 1970-е — тихим хтоническим чудовищем Деннис Хоппер у Вима Вендерса. Деймон половину времени играет обиженного популярными подростками очкарика, поэтому, когда он бьет тяжелыми предметами по голове, в десять раз страшнее. От зловеще ухмыляющегося Лектера ты ждешь, что он сожрет твою печень с итальянской фасолью, от Уилла Хантингтона — как-то не очень.

«Ганджа и Хесс» (1973)

Ganja & Hess

Преуспевающий чернокожий археолог (Дуэйн Джонс) ведет раскопки в поисках следов древней африканской цивилизации и откапывает загадочный кинжал, которым ему наносит рану его внезапно спятивший помощник. Когда рана заживает, герой обнаруживает, что испытывает неутолимую жажду крови. Влюбляясь во вдову помощника (Марлен Кларк), он вовлекает женщину в свой новый образ жизни.

В жанре блэксплотейшн были сняты такие хиты, как «Шафт», но философская притча, вероятно, была лишь одна. Режиссер и драматург Билл Ганн, которому студия наивно дала денег на «черный вампирский фильм», опередил Абеля Феррару, рассматривающего вампиризм как метафору зависимости в 1990-х. Работы обоих режиссеров объединяет молитвенное обращение к религии и исследование не столько человеческого зла, сколько человеческой хрупкости. В сегодняшней политически заряженной критике принято до ужаса упрощать фильм, сводя его к «черной ассимиляции и белому культурному империализму». Эта тематика больше характеризует ремейк Спайка Ли «Сладкая кровь Иисуса» (2014), у которого, как ни смешно, действительно получился блэксплотейшн.

«Ангел мщения» (1981)

Ms. 45

Тана (покойная богиня красоты Зои Ланд), робкая немая швея из дома моды, за один день дважды становится жертвой изнасилования. Второго насильника ей удается забить насмерть утюгом. Расчленив его труп, девушка переодевается в фам фаталь и выходит с пистолетом на охоту за сексуальными хищниками.

Героиня Ланд произносит буквально одно слово в конце, поэтому второй полнометражный фильм Феррары можно считать немым. Еще его смело можно считать прямолинейным, как удар кулаком в лицо: женщинам затыкают рот эти грязные свиньи, озабоченные мужики, одного из которых сыграл режиссер, чтобы было честно.

Картина числится среди необычных представителей жанра rape and revenge, но ничего особенно оригинального в ней нет: чистый ангел превращается в ангела гнева. И всё же это красиво, экспрессивно, принципиально и, поскольку это Феррара, под тенью католического креста. Перед финальной бойней Тана переодевается в монашку. У другого режиссера это был бы пошлый фетишистский косплей. А у Феррары в великом «Плохом лейтенанте», сценарий которого написала Ландт, монахиня прощает двух своих насильников, а там и Иисус является. Если черти мутят воду, значит, ангелы где-то здесь.

«Герцог Бургундии» (2014)

The Duke of Burgundy

К высокомерной Синтии (Сидсе Бабетт Кнудсен), изучающей бабочек, приходит застенчивая служанка Эвелин (Кьяра Д’Анна), выполняющая работу по дому, пока хозяйка строчит на пишущей машинке и швыряет конфетные фантики на пол. Когда одни из кружевных трусиков Синтии оказываются нестиранными, она волочит Эвелин за волосы в ванную, обещая, что та сейчас пожалеет. Дверь захлопывается. Раздаются характерные звуки льющегося «золотого дождя». Синтия наказывает Эвелин каждый день. По одному и тому же сценарию. С больной спиной, на каблуках! Эвелин-то счастлива, а вот Синтии их сапфический БДСМ дается всё труднее.

Под пастельными кружевами, скользким атласом и полупрозрачными крыльями бабочек в изысканном хорроре Питера Стриклэнда аккуратно спрятан евросексплотейшн 1970-х. Та же эстетика современного барокко, в котором жила Петра Фон Кант у Фассбиндера, та же садомазохистская динамика между женщинами, тот же обмен нехитрыми репликами. Стриклэнд реконструировал фэнтезийный лесбийский мир, в котором нет ни одного мужчины, — лишь степфордская идиллия, вызывающая с каждой минутой всё более неприятные ощущения. Элементы эксплуатационной эротики, как кусочки мозаики, вставлены в картину гибели. Созависимые отношения — вот настоящий хоррор.

«Мэнди» (2017)

Mandy

Завязавший алкоголик (Николас Кейдж) трудится дровосеком в лесной глуши и любит жену (Андреа Райзборо), которая пишет роман. Но бывает ли счастье в «бэшках» 1980-х, даже если они сняты сегодня? Появляется группа сектантов в вечном трипе и байкеры-хеллрейзеры, которые похищают женщину и сжигают ее живьем. Кейдж кует себе топор и выходит в ночь, раскрашенную в цвета иных миров.

Главная радость, которую мы испытываем от психоделического хоррора Паноса Косматоса, конечно, за артиста Кейджа. Он своего дождался: каннибализма под ретровейв, оккультизма под ЛСД, дуэлей на бензопилах. То есть поздних 2010-х, когда зрители над всем этим не смеются, а рассуждают о новом визионерстве. Это почти случилось с Кейджем в «Цвете иных миров» по Лавкрафту, где каждый сантиметр экрана резал глаза взбесившимся неоном. Но там помешал Лавкрафт, которому цветовая палитра и звуковой ряд «Очень странных дел» оказались не к лицу. Экранизации надо снимать сдержаннее, чтобы нарратив не проседал под тяжестью визуальщины. В «Мэнди» ничего ничему не мешает, наоборот, всё работает. Это красивейший грайндхаус про резню бензопилой. И про то, что Кейдж — главный мем современности, за что мы его и любим.