Смерть всесоюзного значения
В детстве мы все любили пофантазировать. Я, например, был искренне уверен в том, что врачи единственные люди, которые никогда ничем не болеют: ну никак не может человек в белом халате и стетоскопом в кармане хворать, чихать и кашлять как обычный школяр!
Или, к примеру, также свято верил в то, что самые веселые и беспечные люди на свете, которым в принципе неведомы грусть и разочарование, - это клоуны цирка или комедийные актеры кино. Просто мы тогда ещё не знали житейской мудрости: «где умудренному все ясно, там наивного ждет немало открытий».
Смеяться, право не грешно…
Примером сказанному может в полной мере служить гениальный актер Фрунзик Мкртчян – человек, которого в СССР не просто любили, но обожали буквально все – от близких до абсолютно незнакомых людей, а то и редких недругов. При этом мало кто из его поклонников и обожателей знали, насколько трагична, тяжела и лишена обычных людских радостей была жизнь этого человека с пронзительными грустными глазами.
Фрунзик родился в 1930 году в армянском городе Гюмри. Кроме него в семье были брат и две сестры. Отец будущего актера работал табельщиком на местной текстильной фабрике, мать – простой посудомойкой в фабричной столовой. Жили очень трудно не только потому, что в семье не хватало денег, но и потому, что отец не отказывал себе в веселых посиделках с друзьями, а выпив, становился мрачным и грубым дебоширом. Доставалось от него не только друзьям-собутыльникам, но и жене, и детям, особенно маленькому Фрунзику, который рос слабеньким и не умевшим и во дворе-то никому дать сдачи. Ко всему, мальчишки дали ему презрительное прозвище «Нос», на которое Фрунзик, увы, был вынужден безропотно откликаться. Знали бы те возрастные шалопаи, что именно эта его яркая особенность наряду с другими талантами впоследствии сделают Мкртчяна мега-звездой экрана, народным артистом СССР и любимцем миллионов…
Желая хоть как-то поправить финансовые дела семьи, его отец однажды попытался вынести с фабрики отрез ткани для перепродажи местному портному. Увы, попался на проходной… Далее по схеме: сталинский скорый суд и приговор – 10 лет лагерей. Так, в 13 лет маленький Фрунзик сразу стал взрослым мужчиной в семье, ответственным и за мать, и за сестер с братом.
Он бросил школу и пошел работать. Брался за любую работу, которая давала хоть какие-то деньги. Вскоре ему удалось устроиться помощником киномеханика в местном кинотеатре. Таскал коробки с фильмами, бегал в лавку за папиросами и вином для своего благодетеля, но, самое главное, Фрунзик получил возможность буквально наизусть выучить все фильмы которые были в том прокате.
Частенько после окончания сеанса он начинал копировать того или иного актера, делал это талантливо и смешно. Киномеханик, видя, что у его помощника есть очевидный талант к лицедейству, порекомендовал принять Фрунзика в местную студию при Доме культуры. Паренька посмотрели и …приняли. Так Фрунзик Мкртчян впервые ступил на неведомое ему «поле чудес» театрального искусства – ту дорогу, которая затем и привела его на Олимп всесоюзной народной любви и признательности.
Я так хохотался…
Уже во время учебы в театральном институте Мкртчян получает приглашение сыграть в постановке театра им.Сандукяна роль Эзопа. Сорвал овации и крики «браво». Предложения посыпались одно за другим, вскоре на него обратили внимание и кинорежиссеры.
После некоторых эпизодических ролей ему, наконец, досталась роль, о которой мечтает любой актер: роль, что становится путеводной звездой на пути к славе, успеху, узнаваемости, гонорарам, и т.д. Таковой «путёвкой в жизнь» для Мкртчяна стали образы Джабраила – дяди студентки Нины в «Кавказской пленнице» и шофёра Рубика в «Мимино». Слава на актера обрушилась огромная: его узнавали на улицах, на рынках и в магазинах продавцы отказывались брать у него деньги за товары, таксисты были готовы бесплатно везти его хоть на край света…
Во многих кабинетах армянских чиновников наряду с обязательным ликом генсека на стене красовался портрет актера Мкртчяна. Ему прощалось многое: и явное вольнодумство, и замечания в адрес режиссеров, и частые импровизации на съемочной площадке («…Я вам один умный вещь скажу. Только вы не обижайтесь!») ещё и потому, что всё это весьма гармонично смотрелось в кадре именно в исполнении Мкртчяна.
Ему сходил с рук даже самый тяжкий грех в кино: выход на съемочную площадку … под градусом! В «Мимино» например сцена, где они с Бубой Кикабидзе пытаются изобразить какую-то кавказскую пляску (получилось нечто африканское – авт.), далась актерам лишь после того, как они загодя основательно приняли на грудь. Георгий Данелия, нетерпимый к подобным выходкам своих актеров, Фрунзика и Бубу не только простил, но и велел кадр не переснимать и не вырезать. Таковым его увидели и миллионы зрителей. Знали бы и сами актёры, и режиссер, и зрители, что через годы именно «зелёный змий» станет той последней подлой подножкой в непростой судьбе актера, через которую Фрунзик уже переступить не сможет.
«Ты и она не две пары в сапоге…»
Жизнь тем временем шла своим чередом: первая влюбленность, скорый брак, такой же быстрый развод. Объяснение в Загсе традиционное для пуританского Советского Союза: не сошлись характерами, что ж – бывает… Вскоре Фрунзик познакомился с красавицей Динарой Пилосян (она сыграла жену Джабраила – Мкртчяна в «Кавказской пленнице» - авт.) Ухаживания были недолгими, новый брак, поздравления, крики «Горько». Знали бы молодые, что именно это слово вскоре станет в их семье самым главным. Но это будет потом, а тогда молодые купались в своей собственной любви, такой же (редкий случай!) любви поклонниц молодого мужа.
В 1959 году в семье родилась дочь Нуне, в 1972 появился и ее братик Вазген. Казалось бы, жизнь щедро делится с новой семьей всеми возможными человеческими радостями, но … Всё чаще Фрунзик приезжая с гостинцами со съемок и гастролей домой, натыкался на раздражительность своей жены Динары. Женщина беспричинно срывалась на крик, могла побить посуду, уйти из дома, обвиняя ничего непонимающего супруга в неверности и всех тяжких. Уговоры и клятвы мужа в том, что это ошибка (Фрунзик действительно был отменным семьянином – авт.) не действовали, атмосфера в доме накалялась. Со временем, устав от скандалов, Фрунзик стал все чаще снимать стресс добротными выпивками, благо, что желающих составить ему компанию в любое время в Советском Союзе было хоть отбавляй.
Очень скоро поведение Динары стало вызывать озабоченность и у его друзей – медиков. Сначала осторожно и деликатно, затем уже настойчиво они рекомендовали Фрунзику показать супругу специалистам-психиатрам. Вердикт врачей стал для актера чудовищным ударом: у его любимой жены и матери их детей Динары – тяжелая форма шизофрении!
Болезнь, несмотря на лечение в лучших клиниках, прогрессировала. Вскоре Динара перестала узнавать и детей, и самого Фрунзика. В редкие минуты просветления женщина не могла вспомнить самостоятельно того, что было с ней еще вчера и, ссылаясь на усталость, просила мужа рассказать ей и о вчерашнем дне, и о тех людях в белых халатах, которые её так плотно опекали. Фрунзик как мог успокаивал женщину, старался хоть как-то ее рассмешить, а после того, как встреча заканчивалась, отойдя в сторону от всех, нередко не скрываясь плакал. И снова на «помощь» всё чаще приходил стакан вина.
В 1986 году Фрунзик через своих друзей из армянской диаспоры в Париже смог перевезти Динару в одну из лучших французских психиатрических клиник. Многие как и он сам думали, что процесс излечения не затянется надолго, но … В клинике женщина провела 25 лет, иногда к ней возвращалось сознание, она просила принести ей любимые книги, читала их, даже вспоминала любимые стихи, но очень быстро сознание угасало вновь. Лечение не помогло и из клиники Динара уже не вышла. Она умерла в июле 2011 года в возрасте 70 лет, пережив и мужа, и детей. Похоронена в Ереване на Спандарянском кладбище. Говорят, что сегодня ее могила запущена и не ухожена. Возможно, нынешним армянским властям не до погостов: ведь делят всю Армению?
«Вы сами сказали: свидетели, удалитесь. Я удалился…»
Пока жена лечилась, Мкртчян стал отказываться от предлагаемых ролей: надо было заниматься детьми. Впрочем, к тому времени многие режиссеры перестали звать его на съёмки: артист стал много пить. То, что когда-то ему смог простит Данелия, сегодня стало в судьбе Фрунзика непреодолимой преградой. Но если бы только это…
Вскоре отец стал замечать явные странности и в поведении сына. Вазген внезапно мог замолчать, не ответить на вопросы, мог расплакаться без видимых причин. Дочь Нуне к тому времени уехала с мужем за границу и Фрунзик снова остался один на один со своими бедами. Он решился показать сына тем же врачам, которым когда-то поставили тяжелый диагноз и его Динаре, в душе надеясь не услышать то, что уже однажды ему довелось услышать. Увы, убеленные академики ничем убитого горем отца не утешили: у Вазгена диагностировали тоже заболевание, что и у Динары. Сына положили на лечение в Севанскую клинику, где когда-то начинала лечиться и его мать. Там в 2003 году Вазген в возрасте 30 лет и скончался, а за пять лет до его смерти, беспощадная онкология забрала из жизни и его сестру Нуне.
Скороспелый третий брак очень быстро распался: очередная жена Фрунзика не стала терпеть рядом пьющего и не снимающегося актера. В семье стало не хватать денег. Выручали друзья, которые конечно приходили не с пустыми руками, но … с бутылкой. Со временем и друзей становилось всё меньше и меньше…
Фрунзик много болел, у него начался цирроз печени, болело сердце. Лекарства не помогали. Может потому, что всем новомодным таблеткам Фрунзик Мкртчян упорно предпочитал неизменную выпивку? А может потому, что, потеряв близких, друзей, работу, потерял и интерес к самой судьбе?
Мкртчян ушел из жизни 29 декабря 1993 года. Его похоронили в Ереване 31 декабря. На похороны пришли тысячи его поклонников, многие шли десятки километров пешком: в некогда цветущей Армении не было лишнего литра бензина, чтобы залить его в баки.
Очевидцы до сих пор вспоминают, что в их жизни никогда не было такого скорбного Нового года…