Респектабельное сектантство?
Чем секты в наше время отличаются от того, с чем приходилось сталкиваться в «лихие 90-е»? Что такое неоязычество, и имеет ли оно какое-то отношение к провозглашаемому «возвращению к вере предков»? Почему эксперты видят связь между сектантством и экстремизмом? Об этом зашла речь в беседе с протоиереем Александром Новопашиным.
Протоиерей Александр Новопашин известен многим, и не только на настоятель Александро-Невского собора в Новосибирске. Он и сектовед, и сценарист, кинорежиссер, а также спортсмен и специалист-эксперт в области православной реабилитации наркозависимых. Одно из важнейших его служений, плотно переплетающееся с другими направлениями деятельности, – православная миссия и защита людей от попадания в сети сектантов. Чем секты в наше время отличаются от того, с чем приходилось сталкиваться в «лихие 90-е»? Что такое неоязычество, и имеет ли оно какое-то отношение к провозглашаемому «возвращению к вере предков»? Почему немало экспертов видят связь между сектантством и экстремизмом? Об этом зашла речь в беседе с отцом Александром.
«Пошла на курсы по изучению слова Божия,
а теперь без квартиры и без друзей»
Но сначала о том, как появилось такое направление приложения трудов, как помощь пострадавшим от сект, и сам ли отец Александр Новопашин его выбрал. Священник рассказывает:
– В 90-е годы народ столкнулся с таким явлением как лжедуховность, сектантство. Люди, изголодавшиеся по словам «духовность, религиозность», стали хвататься за все, что ни попадя.
Но была еще одна серьезная проблема: когда люди стали попадать в секты, они лишались имущества, возможности общаться с близкими (родители забрасывали детей, все свое время отдавали на благо секте, и наоборот). Появились истории, когда человек лишался и здоровья, и жизни. Куда же кинулись люди? Естественно, в правоохранительные органы, которые не были готовы (хотя и сейчас они не очень-то занимаются этими вопросами), решать данные проблемы, потому что было неясно: кто это, как это, что это?
Куда после милиции пошли люди, которые не получили помощи? К священникам. «Вот, батюшка, пошла на курсы по изучению слова Божия, а теперь без квартиры и без дома, без друзей». Но, надо сказать честно, что в тот момент и мы не особенно были готовы к угрозе сектантского засилья, поскольку в семинарии сектоведение в то время, строилось, в основном на противодействии баптистам. А когда хлынули новые религиозные движения, которые сейчас мы называем тоталитарными сектами, – суперагрессивные, суперактивные, да и люди, не имея нравственного иммунитета, принимали все их выкладки за истину, было очень непросто работать.
Поэтому, чтобы помочь этим несчастным, мы сами стали изучать, с каким явлением столкнулись. Благо, появился замечательный человек – Александр Дворкин, который в общем-то и возглавил российское антисектантское движение. Это наш учитель, мой учитель и друг, к которому мы стали обращаться за помощью, потому что фактического материала, книг, публикаций на тот момент почти не было (разве что иностранные, которые переводил А.Л. Дворкин).
Таким образом, в 1993 году при соборе Александра Невского мы создали информационный центр по вопросам сектантства.
Социальная инфекция
Насколько изменилось сейчас сектантство и борьба с ним?
– Оно стало хитрее, агрессия перешла в более замаскированную стадию. Сейчас иногда приходится слышать от людей, что вроде бы с сектами стало полегче. Мы вспоминаем 90-е, когда нам звонили в дверь, встречали на перекрестках, в подъездах ― просто не пройти. Сейчас они вроде бы ушли в тень, но активность их не снизилась, лишь перешла в другое качество. Они стали регистрироваться в качестве общественных или благотворительных организаций, чтобы занять ту социальную нишу, которая позволила бы им иметь респектабельный вид. Это претензия на работу с алкоголиками, наркозависимыми, заключенными, это помощь бездомным. И здесь два аспекта, которые им выгодны: «польза обществу» и получение государственных грантов. И чиновник, который не разбирается в тонкостях, но знает, что ему важно отчитаться перед начальством, конечно, хватается за этих людей.
Собственно говоря, тоталитарная секта определяется как особая авторитарная организация, которая, стремясь к власти над своими последователями, их жесточайшей эксплуатации, скрывает свои намерения при вербовке под различными вывесками: это и оздоровительные программы, и курсы по изучению языка, и мотивационные курсы, и политические партии. Их можно смело назвать «социальной инфекцией».
И вы знаете, к сожалению, у нас некоторые не представляют, что эта проблема в большинстве европейских стран рассматривается как угроза национальной безопасности. И для того, чтобы противостоять этой разрушительной деятельности культов, создаются специальные структуры в полиции, в государственных органах. Например, Межпарламентская комиссия по сектантским преступлениям действует во многих странах. Они исследуют новые религиозные движения и потом информируют о них население. К сожалению, у нас такого не делается. Существует Европейская федерация изучения религий и сект (FECRIS) ― организация-консультант совета Европы по религиозным вопросам. Наш информационный центр ― член-корреспондент этой организации. И та информация, которую мы получаем из Европы, серьезно проверена.
Не так давно я выступал в Академии права, и мы говорили о таком явлении, как негативный фактор украинской сектантской действительности. Сейчас каких там только полигонов нет – например, проводятся саммиты, конференции, круглые столы такого движения, как неопятидесятничество. И там не только проповедники приезжают, но и политтехнологи из США.
Можно сказать, что все секты – из США?
– Да не все. Есть из разных стран. Есть нашего, отечественного производства.
Во все колокола
А сегодня осознание проблемы в госструктуры приходит?
– В целом у нас законодательство достаточно слабое в этом направлении. Но оно постепенно оптимизируется. Например, в России были запрещены «Свидетели Иеговы» как экстремистская организация. Это тоже показатель.
В связи с тем, что подобная структура несет угрозу на уровне личности, семьи и государства, здесь можно вспомнить письмо Гиммлера главе Управления имперской безопасности рейха Кальтенбруннеру, писавшего: «Нам необходимо на захваченных российских территориях использовать свидетелей Иеговы, поскольку они своим учением создадут в России население, которое никогда не будет оказывать нам сопротивление».
И нам нельзя быть теплохладными, необходимо собирать информацию, делиться ею с силовыми структурами, бить во все колокола, заниматься ликвидацией религиозной безграмотности. Но вся проблема в том, что задача любого вербовщика – затащить в свои ряды до того, как человек что-либо об организации узнал. Обман ― первое условие деятельности вербовщика.
И поэтому нужно побольше узнавать об организации прежде, чем принимать решение: на серьезных сайтах посмотреть, какова история, биография лидеров. Например, есть сайт Центра святого Иринея Лионского, который обновляется ежедневно. Узнайте, а то можно поплатиться не только личной свободой, но и свободой, и жизнью своих близких.
Языческий новодел
Что сегодня в «топе» опасных сект?
– Сейчас задача многих сект – прорваться во власть, проникнуть в деловые структуры, в вооруженные силы России. Это не только неопятидесятники, сайентологи, муниты. Их много. Но на одной из них я хотел бы особо остановиться. Потому что сегодня проблема номер один, особенно для людей с погонами, ― это неоязычество.
Возрождение «веры предков»?
– Нет, к дохристианскому язычеству на Руси это явление не имеет никакого отношения. Поскольку никаких письменных артефактов не сохранилось, доподлинно нельзя установить, как проходил обряд, как молились, совершали ритуалы, поэтому неоязычество, что мы сейчас видим, – это фейк, новодел. За отсутствием исторической преемственности многое домысливается, многое «высасывается из пальца», многое берется с полотен художников конца XIX века, которые, в свою очередь, не имея на чем базироваться, изрядно домысливали персонажей на своих картинах.
В этом смысле очень важно сказать, что неоязычество очень быстро распространяется и среди националистических организаций и России и Украины. Многие члены неоязыческих сект поддержали украинский майдан. Например, автор книги «Удар русских богов», вождь незарегистрированной правой партии Владимир Истархов ездил в Киев на майдан, размахивал там флагом с коловратом.
По мнению же некоторых исследователей, среди неоязычников-вотанистов сейчас в России доминируют приверженцы движения «Мизантропик дивижн» (запрещено в России – прим.) ― человеконенавистническая дивизия. Идеология их – это синтез германского, скандинавского, славянского неоязычества, неонацистской идеологии.
В России вообще многие неоязыческие секты и их литература были запрещены. Кстати, полезно знать, что есть сайт Министерства юстиции Российской Федерации, где открыты страницы с перечнем запрещенных экстремистских организаций и списком литературы, которая признана экстремистской.
Среди неоязычников много тех, кто призывает к разделению России на части, к отделению Сибири и Урала, к превращению страны в некий конгломерат государств. Мистифицируя наше прошлое, нашу народную культуру, они пытаются создать каких-то уже других русских людей, и даже не русских, а судя по тому, как они чаще себя называют, славян, славяно-ариев, русичей, русов и т.д. Потому что слово «русский» у них не популярно, они его сознательно отвергают.
Напомним, что с чего-то похожего начиналось когда-то «украинство великое», ревнителями которого являются боевики «Азова» и других ультраправых объединений. Хотим потом, как «великие укры», называть себя великими русами?
Многое зависит от каждого из нас, от нашей гражданской позиции – бездействовать нельзя. Вот почему эпиграфом к моему фильму «Рядом с нами» стали слова известного ирландского философа Эдмунда Берка, который говорил, что «для торжества зла необходимо только одно условие: чтобы хорошие люди сидели сложа руки».
Зачем нужен религиозный ликбез
Сектантская деятельность близка, как я понимаю, к еще одной важной проблеме ― проблеме экстремизма?
– Безусловно. Отсутствие жизненного опыта, некий нигилизм, резвое желание сейчас и срочно что-то сделать используется людьми. Прежде всего, еще следует учитывать, что одним из самых главных союзников вербовщиков является религиозное невежество.
Когда нам цитируют, скажем, священные тексты Корана или Библии, но вырвав их из контекста, а мы не знаем подлинный текст, не знаем, о чем там говорится, но видели страницу, убедились, что цитата действительно есть – всё, нами легче манипулировать.
Может быть, я немного утрирую, но можно привести такой пример. Вот вы человек, когда-то, где-то временами открывавший Библию, во всяком случае, с доверием относящийся к текстам Священного Писания. И перед вами открывают Библию и говорят: «Читай: Каин убил Авеля». Есть такие слова в Библии? Есть. А потом закрывают и говорят: «А я тебе покажу, что Христос сказал: иди и ты делай так же». Есть такие слова в Библии? Есть. И вы, не вникая в суть, думаете: «Боже мой, вот, оказывается, чему учит Священное Писание». И вот такие вырванные из контекста фразы можно использовать для манипуляции людьми, не имеющими религиозного иммунитета к профессиональным вербовщикам.
И здесь очень важно помнить: главная наша сила ― крепость в духовно-нравственном воспитании, в религиозном образовании. Поэтому есть такие предметы, как «Основы православной культуры». Но увы, если священников не пускают в школы для того, чтобы они даже нерелигиозные дисциплины преподавали, а ОПК ― культурологический предмет, то как мы будем воспитывать наших детей, на каких примерах? А потом они столкнутся с сектантами, которые очень убедительно, логично и обстоятельно докажут, что Родина – это где кормят хорошо.
Сектантская реабилитация?
Батюшка, ещё хотелось бы один вопрос затронуть. Часто очень на столбах можно видеть объявления о реабилитационных центрах для наркоманов...
– Это в большинстве случаев форма сектантской вербовки. В интернете можно найти мою статью «Псевдореабилитация наркозависимых в тоталитарных сектах», там разбираются так называемые формы излечения от наркозависимости, которые применяются в отношении несчастных людей, попавших в секты.
От чего зависит реальное исцеление?
От восстановления в человеке образа Божьего.
Сам человек, своими силами, от этой проблемы не избавится. Если даже он на некоторое время прекращает принимать наркотики, потом падает в эту яму снова.
На всю жизнь человек все равно остается в группе риска. Поэтому не пробовать никогда – это самое действенное средство. Сейчас масса синтетических наркотических препаратов, после которых практически невозможно лечение. Мне говорят лидеры сект: «Да мы сотнями реабилитируем». Да, можно прогонять через свои центры тысячи, если это приносит хороший доход, но вопрос в том каков результат.
А в вашем центре много исцелившихся? Или тех, кто возвратился к нормальной жизни?
– Есть такие. Есть немалое количество людей, которые победили в конце концов свое влечение к психоактивным веществам и живут, и создают семьи. Многие ребята становятся моими помощниками, пытаются помочь другим.
Беседовал Тимофей ТРОФИМОВ
Подготовили Еликонида МИЛЕХИНА, Елена ФЕТИСОВА
В основе публикации –
интервью, опубликованное информационным порталом
Рязанской епархии «Логосъ»