Руки вверх, Берлин!
Когда канцлер Германии сравнивает коронавирус с 1945 годом, задаёшься вопросом: а чего тут больше — неуклюжести или цинизма? «Никогда ещё со времён окончания Второй мировой войны Германия не встречалась с такими вызовами», — начала своё телевизионное выступление перед нацией канцлер Меркель
Ни один канцлер до неё не позволял себе даже в самых тяжёлых ситуациях использовать сравнения с войной. Во-первых, это нарушение неписаного этического кодекса, который не позволяет немецким политикам использовать формулировки, связанные со Второй мировой войной, для объяснения текущего положения в стране.
Подобные сравнения всегда будут вызывать ассоциации с Третьим рейхом. И хотя эту формулировку Меркель применила, говоря о коронавирусе, все сразу же подумали о разрушенной Германии в результате Второй мировой войны, которую Германия и развязала.
Такие заявления заставляют бюргеров бежать в магазины закупать то, что необходимо, и то, что вообще не нужно. Как же иначе? Ведь канцлер сама сравнила ситуацию со Второй мировой войной. Это заявление не вызвало всеобщей паники только потому, что Меркель не объявила о начале чрезвычайного положения в стране. Хотя по всем её словам, по жестикуляции было видно, что ей очень хочется это сделать. Впрочем, вопрос объявления чрезвычайного положения в Германии — это вопрос нескольких дней. Оно неминуемо будет объявлено завтра или в воскресенье. И все опять вспомнят о её словах про Вторую мировую войну.
Какие чувства охватят немцев? Ощущение, что страна проиграла войну и расплачивается за свои деяния? В таком случае им придётся искать виновного в своих бедах, и я совсем не уверен, что они при этом не подумают про Россию. В нынешнем мире западной цивилизации и демократических ценностей по западному образцу модно во всех бедах обвинять русских.
Правда, в первую очередь это касается политиков. Общество настроено совсем по-другому. Немцы в основном реагируют спокойно, уверенно и консолидированно. Например, в доме, в котором я проживаю, практически на второй день после объявления пандемии появилось объявление нескольких жильцов дома с предложением оказать помощь. Они написали свои имена, номера телефонов и предложили пожилым и старикам поддержку — сделать для них покупки, зайти в аптеку или оказать посильную помощь дома. Если в первый день там было две фамилии, то сейчас лист исписан — там больше десятка фамилий и номеров телефонов.
Но вернёмся к фрау Меркель. Прежде чем выступить перед нацией, Меркель пребывала в летаргическом сне. Пока министр здравоохранения Йенс Шпан, министр внутренних дел Хорст Зеехофер и некоторые другие политики ежедневно выступали с заявлениями о том, как бороться с коронавирусом, Меркель пряталась где-то в закоулках своего ведомства. По крайней мере, так считают в немецком обществе.
Несколько недель Меркель избегала появляться на людях, не давала интервью и никак не комментировала серьёзность ситуации в стране.
С одной стороны, это её типичная линия поведения. Она выжидает, пока все выскажутся, пока будет понятно общее настроение в стране, делает свои выводы, появляется на экране и говорит свою речь. Это было прекрасно не в условиях пандемии. Однако когда население находится в состоянии почти паники, можно ожидать, что первый руководитель страны скажет какие-то конкретные слова. И уж точно, что сравнение с войной, вину за которую несёт Германия, было вопиющим.
Видимо, Меркель уже настолько смирилась с мыслью о том, что она освободит своё кресло, что так и не смогла найти нужные слова.
Ей точно было о чём говорить. Германия, которую все ещё называют локомотивом Европы, постепенно превращается в прицепной вагон Соединённых Штатов Америки. Особенно ясно это стало видно именно в эти дни — дни пандемии и всеобщей неуверенности. Германия послушно плетётся в хвосте военной доктрины США и НАТО. Это ещё как-то можно было объяснить в годы холодной войны, когда Германия была разделена на две страны, а Берлин был полностью окружён стеной. Но времена изменились, ситуация совершенно иная. США явно потеряли роль мирового лидера и больше не могут претендовать на место главного шефа, которому подчинены все европейские страны, включая Германию.
В чём тогда выгода Германии, которая утверждает, что формирует свою политику, только исходя из собственных интересов? Почему Германия, которая и так страдает от неправомерного давления США, например при строительстве «Северного потока — 2», должна участвовать в военных приготовлениях к возможному столкновению с Россией?
Скорее следовало ожидать, что немецкий бизнес (да и немецкие политики) постараются найти такой модус вивенди, при котором собственные интересы будут соблюдены и не пострадают достоинство и честь самой страны. Однако этого не происходит.
Почему же Германия до сих пор придерживается линии североатлантической солидарности? Неужели чувство долга, о котором так много говорят в Германии, превалирует в определении внешней политической линии страны?
Конечно, Германия очень обязана Соединённым Штатам Америки, и это касается не только финансов, но и политической поддержки после Второй мировой войны. Правда, и здесь есть определённые сомнения. Можно ли считать эту поддержку бескорыстной? Те правила и законы, которые были навязаны Германии Соединёнными Штатами Америки, во многом поставили эту страну в подчинённое положение, при котором Берлин обязан всегда и во всём оглядываться на Вашингтон. Например, в вопросе отмены санкций против России.
В сегодняшней ситуации повального карантина самое верное, что могла бы сделать Германия, — это отказаться от санкционной политики. Это разгрузит экономику Германии, позволит нормализовать отношения с восточным соседом, не допустить усиления напряжённости на Востоке. Антисанкционная политика Германии могла бы стать началом новой политической эры в Европе — эры без взаимного давления, санкций или шантажа этими санкциями.
Остаётся надеяться, что канцлер Германии или тот, кто придёт на его место, сможет реально оценить ситуацию и принять правильные меры не только в отношении коронавируса, но и в политическом плане по отношению к своему стратегическому партнёру — России.
Александр Сосновский, RT