Катерина Мурашова: Зачем нам счастливое детство
В значительной степени этот материал — продолжение предыдущего, в котором я рассказывала о сравнительных результатах двух опросов, проведенных мною с промежутком в 40 лет, а также интересной и обширной дискуссии, которая состоялась после его публикации. На эту же тему я получила много интересных отзывов не от участников проекта и хочу рассказать, почему я решила сделать свой нынешний опрос.
С полгода назад ко мне на прием пришла женщина и попросила совета. По ее словам, в ее семейной жизни все вроде бы хорошо: полная семья, сама женщина и ее муж — с высшим образованием, работают по специальности, 12-летняя дочка неплохо учится в престижной питерской гимназии, между родителями и девочкой хорошие ровные отношения, есть достаток. Живи и радуйся? Они как будто так и делают: кроме работы и учебы много и разнообразно отдыхают, ходят в музеи и театры, в клубы и рестораны, на выставки и всякие интересные мероприятия, катаются на горных лыжах, много путешествуют всей семьей, но недавно мать столкнулась с проблемой.
— Посоветуйте, пожалуйста, как мне заинтересовать дочку Италией?
— Заинтересовать Италией? — глуповато переспросила я, внутренне изумившись. Италия представлялась мне одной из интереснейших стран мира хотя бы в силу древности своей истории. Не говоря уж о том влиянии, которое Рим оказал на всю европейскую, да и мировую цивилизацию.
— Ну да, — подтвердила женщина. — Мы собираемся туда на каникулы вместе с еще одной семьей, хотели арендовать машину, разработали интереснейший маршрут, и я, и муж уже много всего попутно об этом прочитали (и нам было очень интересно), а она отказывается. Откровенно говорит, что лучше бы осталась дома, на диване, поиграла бы в планшет, посидела бы «Вконтакте», поболтала с подругами. Не хочет смотреть никакие достопримечательности. Не хочет ничего узнавать. Мне совсем не хочется тащить ее с собой насильно и две недели видеть ребенка, который со скучающей физиономией таскается за нами и ждет, когда все это кончится и можно будет лечь на кровать в отеле и включить планшет (тут я поняла, что эта картина ей уже знакома). Как мне ее правильно заинтересовать? Наверняка ведь есть какие-нибудь психологические методики?
Я с ходу таковых не вспомнила. Просто рассказать о том, что тебе самому интересно? Наверняка мать с отцом это уже пробовали.
— Но, может быть, она просто устала? — предположила я. — Напряженная и насыщенная учеба в гимназии, много информации, ответственности, и ей не хочется какой-то познавательной программы еще и на каникулах. А если Италия без программы, просто смотреть и впитывать атмосферу?
— Мы предлагали просто отдых — поехать и покататься на лыжах. Она ничего не хочет, понимаете? Вот что меня пугает.
— Так и оставьте тогда ребенка в покое, — простодушно предложила я. — Поезжайте сами и познавайте от души, на полную катушку. Ее оставьте с бабушкой или еще с кем-нибудь, кто согласится за ней присмотреть — это же ее каникулы, в конце концов, пусть отдохнет так, как ей нравится. А вы зато будете свободны и не увидите ни одной скучающей физиономии.
Мать задумалась, потом покачала головой.
— Вы понимаете, мы ведь во многом для нее все это делаем. Чтобы она побывала, увидела… Только для себя нам это как-то странно и как будто даже и не нужно. А скучающую физиономию мы все равно увидим. У друзей, с которыми мы едем, двое детей. Девочка маленькая, а вот их мальчику уже 15, и там уже не только вежливая скука, как у нашей, но и такое великолепное презрение ко всему и ко всем на фоне ничегонеделания… Они не только не хотят ничего знать, они и вообще не хотят взрослеть — вот что тревожит.
Я вспомнила, что на самом деле эта мама далеко не первая, кто приходит ко мне с этой проблемой: у нас все есть, мы — все для детей, а им не надо. И — одновременно — невзросление. Я, если честно, иногда от этой проблемы на фоне всех других ко мне обращений просто отмахивалась как от несуществующей или несущественной (с жиру, дескать, бесятся). Я однозначно была неправа. Но ведь и сами родители часто подменяли эту проблему другой, выпячивая вперед компьютерную зависимость: ему бы только играть, ей бы только в телефоне с подружками…
— Где уже побывала ваша девочка?
— Греция, Турция, Египет, — мама начала загибать пальцы. — Австрия, Хорватия, Испания, Таиланд, Болгария, Париж — мы там Новый год встречали, в Лондон она по обмену от гимназии ездила, в Германию — в лагерь. Финляндия, конечно, это мы на выходные.
— Еще Прага, там у наших друзей квартира. И в Голландию два раза ездили, но это она еще совсем маленькая была, хотя и говорит, что лебедей, тюльпаны и велосипеды помнит.
— Понимаете, — задумчиво сказала я матери. — Есть такой термин «сенсорная депривация». Он означает…
— Я знаю, что он означает.
— Хорошо. Как вам, может быть, тоже известно, сенсорная депривация часто развивается у детей, которые долго лежат в больницах и смотрят в белый потолок. Отчасти недостаток впечатлений мозг умеет компенсировать. Когда я была маленькой, нас, в общем-то, не особо развлекали. И телевизоры были не у всех. Но зато мы почти все видели рожи, зверей и даже целые картины в рисунках на обоях — компенсировались. И носили гаечки, цветные стекляшки и осколки чашек в карманах. Это называлось «сокровище». Я специально пару лет назад опрашивала современных детей: ан масс — не видят и не носят. Зато их невероятно много, постоянно и практически непрерывно развлекают.
Нам, признаюсь, довольно скучно жилось. Мы и мечтать не могли поехать в Париж. Развлекали мы себя преимущественно сами. Довольно примитивно, с элементами двигательного автоматизма. Часами стучали мячиками об стену, прыгали на резиночках или нарисованных мелом «скачках», бросая туда банку от гуталина, наполненную песком. Любой выход «в свет» был событием. Я помню, как в 18 лет впервые сама поехала путешествовать, первый раз в темноте увидела горы с горящими в высоте огоньками пастушьих хижин и услышала шум горной реки. Это меня потрясло, я помню этот миг до сих пор. Вы догадываетесь, что бы со мной было, если бы 12-летней мне предложили посмотреть Италию?
— Да мне самой — тоже! Нас у мамы трое, я младшая, а папа умер, когда мне 10 лет исполнилось. Мы за все мое детство только один раз в Сочи ездили. Я, может, потому и завожусь теперь. Вы полагаете, что у них у всех теперь нет «депривации», а есть, наоборот, такая «перепривация» или «сверхпривация»? — усмехнулась мама. — Слишком много впечатлений, слишком много развлечений? Переедание просто? Тошнит? Поэтому они и прячутся?
— Да, что-то в этом роде. Но не только это. На мой взгляд, обязательно должен быть градиент, вектор. Только тогда жизнь кажется идущей правильно. Было хуже, беднее, неинтереснее, станет лучше, богаче, интереснее. Вот я вырасту и узнаю… Вот я стану большим и научусь… Вот я дорасту и поеду, и увижу, и попробую… Что? Что такого интересного, захватывающего, неожиданного должен хотеть, должен будет увидеть, узнать тот 15-летний мальчик ваших друзей, которому уже совсем пора становиться взрослым?
— Развлекая их непрерывно, мы навсегда отнимаем у них «правильное будущее»? Поэтому они не хотят взрослеть?
— Боюсь, что да. Вот это ощущение «вырвался из коротких штанишек», которое так часто описывали в литературе и которое осуждается всеми поклонниками «счастливого детства» (в том числе и специалистами-психологами), — так ли уж оно неконструктивно в психологическом смысле? Четкое ощущение движения вперед, от скуки, депривации, несвободы, зависимости, безответственности — так ли это плохо?
— Но что же делать? Я же не могу отправить свою дочь во двор с коробочкой из-под гуталина! Она там просто никого не встретит. Все катаются на горных лыжах или сидят дома с планшетами.
Я не знаю, что делать. Я только чувствую, что здесь есть проблема. Учиться должно быть интересно. Знания должны подаваться детям непременно в игровой, увлекательной форме. Ребенку с самого начала нужно все показывать, объяснять — непременно доброжелательно и терпеливо. Ему нужно показать мир. Учить нужно всему, желательно как можно раньше и в самом лучшем месте, до которого сможешь дотянуться. При этом ребенка нужно увлечь, ему не должно быть скучно, на него нельзя «не обращать внимания», с ним нужно заниматься, «все лучшее детям». Все это хорошо, приятно звучит и для моего уха. Когда я вижу современные познавательные возможности, предоставляемые детям, я до сих пор иногда завидую («вот если бы у нас в детстве такое было…»). Но я вижу и оборотную сторону. Дети, которые привыкли, что их развлекают, и уже не могут сами себя занять ничем, кроме мультиков или игр в планшет (но ведь про эти занятия никак нельзя сказать «сами себя»). Дети, не умеющие преодолевать реальные трудности (а зачем это?), ждать и бороться со скукой. Подростки, которые вообще ничего не хотят и которым ничего в реальном мире не интересно. Ранние депрессии. Нежелание взрослеть.
Что вы думаете по этому поводу, уважаемые читатели? Лично меня тут вот что больше всего интересует: индивидуальный родитель явно имеет в этом вопросе некоторую степень свободы (хотя, реши он сейчас не усердствовать со «счастливым детством», ему явно придется идти «против потока»). А вот общество, общественное сознание в целом — может ли оно в связи с вышесказанным как-то конструктивно модифицировать концепцию «счастливого детства» или это не в его силах?