Игорь Порошин: Уловка-ХХ. Что не так с российским спортом и олимпийскими играми
Россия собрала в Рио 56 олимпийских наград — это четвертое место в общекомандном зачете. Учитывая то, какие терзания предшествовали появлению российских олимпийцев в Бразилии (решение о допуске России на Олимпиаду было принято меньше чем за месяц до начала Игр), этот итог следует признать успешным — ровно то же место было у России в Лондоне 4 года назад.
С другой стороны, присутствие русских в легкой и тяжелой атлетике (обе сборные были отстранены от участия в Играх решениями международных федераций по этим видам спорта) никак эту позицию не изменило бы. А влияние стресса на атлетов в соревновательный период никак не определено. Волнения и то, что на языке ГД РФ называется «беспрецедентной травлей российского спорта», могут приводить к совершенно разным результатам. Безусловно, самый травимый атлет современности, героиня бесконечных интернет-мемов и расхожих шуточек в пивных, только 6 лет назад официально признанная женщиной после серии унизительных тестов, южноафриканская девушка с очень грустными глазами Кастер Семеня в блистательном стиле выиграла олимпийское золото в беге на 800 метров.
Вершина таблицы общекомандного зачета в Рио очень узнаваема. Фактически это пресловутая G8 за вычетом Канады плюс Китай. Что означает это почти буквальное совпадение в условиях кризиса самой идеи мирового лидерства? Что отражается в этой таблице — настоящее, будущее или прошлое? Может ли это отражение быть поводом для гордости или самоуничижения? Что здесь самое важное — то, что мы безвозвратно отстаем от Америки, которую пять раз обыгрывали при советской власти и один раз даже при фактически безвластии в 92-м под белым флагом? Или то, что мы успешнее в олимпийском спорте, чем Германия, Франция, Япония и Бразилия, чьи экономики превосходят российскую? Или это кривое зеркало, а правду говорит другая таблица: сколько граждан страны приходится на одну олимпийскую медаль? И по этому параметру подлинно здоровый дух живет в Новой Зеландии, Дании, Хорватии и Словении, а Россия (43-я позиция), Штаты (44-я позиция — трижды ура!) и, тем более, Китай (77-я позиция) просто создали индустрии по добыче олимпийского золота, и к самочувствию их наций Игры никакого касательства не имеют (первые позиции Гренады, Багам и Ямайки, добытые профессиональными легкоатлетами-спринтерами, проживающими в Штатах, разумеется, не в счет)? Или самое важное — это то, что погоня за медалями для государства российского самое важное? Ведь Российская Федерация занимает первое место в мире по государственным ассигнованиям на поддержку олимпийского движения, опережая даже Китай.
Прежде чем определенно ответить на эти вопросы, совершенно необходимо хотя бы вкратце описать, как устроен олимпийский спорт в России. Проблема его устройства во многом отражает общую проблему Олимпийских игр и их кризиса. В самом слове «кризис» применительно к Олимпийским играм нет никакой новости. Напротив, нет слова более затертого, избитого в связи с рассуждениями об Олимпиадах. Это слово преследует самое глобальное событие планеты Земля с самого его рождения.
Прямая связь с политическим климатом признавалась губительной, смертельной для Игр. Мировые войны останавливали Олимпиады, а политические бойкоты оборачивались бойкотами спортивными (Москва, Лос-Анджелес). Но при этом во время войн игры служили сияющим образом мира. Тем, что неизбежно придет за войной. Тем, что войне противопоставлялось и служило назиданием разрушительному упрямству политиков, отказывавших своим спортсменам в праве состязаться. «Давайте соревноваться на спортивных аренах, а не на полях брани» — этот расхожий прекраснодушный призыв ХХ века, едва ли не обязательная фигура речи всех официальных олимпийских церемоний, сегодня звучит бессмысленно. Образ сегодняшних глобальных войн не может быть сопоставлен со спортивным поединком. В ХХI веке развеялся, потерялся метафорический подтекст Игр, делавший их неодолимо притягательными в веке ХХ. Сегодняшний кризис Олимпиад — это кризис смысла.
Лейтенант забирает чужое золото
Одна из 19 наших золотых наград добыта в боксе — в тяжелом весе Евгением Тищенко. Добыта неправедно. Это не только мой приговор, обманутого свидетеля финального олимпийского боя. Этому есть фактическое подтверждение. Все рефери, единогласно присудившие победу Тищенко, уже отстранены от обслуживания соревнования под эгидой АИБА (всемирная организация, патронирующая так называемый «любительский» бокс). Тищенко весь бой провел крайне пассивно. Все его силы были направлены на сдерживание напора, агрессии такого же русского парня, только с казахским паспортом, Василия Левита — бойца действительно не очень техничного, но, во всяком случае, заслужившего победу своей активностью.
Пример Тищенко очень показателен для понимания того, как устроена экономика олимпийского спорта в России. Тищенко — типичный русский олимпиец. Он — не Елена Исинбаева, мировая звезда спорта, и не российский волейболист, зарабатывающий сотни тысяч долларов в год игрой за свой клуб в российской лиге — самой богатой лиге мира. Олимпийские игры для Тищенко — это не вопрос жизни и смерти, но, если выиграешь Олимпиаду, будешь жить гораздо лучше, чем жил.
Евгений Тищенко бо́льшую часть времени проводит в Москве, где находится Центр подготовки сборных России — «база». Во внутренних соревнованиях Тищенко представляет Белгород, где он учится. Тищенко носит звание лейтенанта МВД. Он служит в петербургском управлении по метрополитену. Но в мире нет ни одного свидетельства того, как дядя Женя — милиционер поднимал с лавки полуночного вагона крепко выпившего пассажира. И не появится. Потому что в мае Тищенко призвали в армию и он стал сотрудником ФСО. Солдат — в Рио, а служба идет.
В этом описании комически противоречивой географии жизненных интересов Тищенко нет никакого обличения. Так устроен почти весь наш олимпийский спорт — с русского мира по нитке, по копеечке. В Белгороде Тищенко получает губернаторскую премию и региональную стипендию, Белгород же заплатит Тищенко «региональную» премию за победу в Олимпийских играх, равную обязательной государственной, установленной указом премьер-министра, — это 4 миллиона рублей. Трудовая книжка в МВД — тоже зарплата. Тысяч сорок-пятьдесят плюс социальные льготы. Лишней никакая копеечка не бывает в классе экономспорта.
По крайней мере, три четвертых олимпийской сборной России похожи на Тищенко. Они живут минимум пятью источниками питания, иногда даже всеми десятью, порой умопомрачительно странными при первом приближении. Но за всей этой гротескной странностью всегда живет простота, которую можно было бы назвать даже святой, если бы в российском спорте не было так мало святости.
Фактически в России в значительной части реконструирована система советского спорта со всеми его ткачихами-пловчихами. Эта инновация (превращение де-юре любительского спорта в де-факто профессиональный), которой мы и ГДР в свое время грандиозно одурачили мир и обыграли Америку, продолжает жить как горячая вакансия на рынке труда. Олимпийский спорт остается лучшим в стране предложением в области госслужбы.
Росгосразврат
Самое могущественное подразделение отечественного спорта ЦСП — Центр спортивной подготовки — выплачивает чемпионам мира в своих видах порядка 150 тысяч рублей ежемесячно. Призерам — 120. Тем, кто не попал в призеры, — по-разному, воля наша, но не меньше 50. Тому же чемпиону мира из регионального бюджета выплачивается до 50 тысяч рублей. Этот олимпийский налог с регионов часто дополняется так называемой губернаторской стипендией — до 20 тысяч рублей. Размеры «президентской стипендии» для олимпийцев не меняются с 2011 года, когда она была учреждена, — 32 тысячи.
«Фонд поддержки олимпийцев», который в профессиональной среде несколько вульгарно принято именовать «общаком олигархов», для российских олимпийцев экономкласса составляет второй по значимости источник стабильных доходов. Для чемпионов мира — это сумма порядка 120 тысяч рублей в месяц. Кроме того, в России есть федерации на частном довольствии. Таковы ведомства фехтования и художественной гимнастики, например (6 золотых медалей). Триумфальные русские фехтовальщики находятся на попечении Алишера Усманова, а артистической гимнастикой, как эту профессию называют в мире, уже много десятилетий правит его жена, Ирина Винер. Здесь устанавливаются свои критерии оценки труда спортсменов, как правило, несколько более выгодные для них, чем в бюджетных дисциплинах.
Добавим к этому, что примерно 6–8 месяцев в год спортсмены-олимпийцы находятся в режиме соревнований и подготовки к ним. Это сложнейшая часть их жизни, и эти тяготы тоже вознаграждаются. В этот период спортсмену оплачивается проживание, четырехразовое питание (как правило, отменное) и даже выплачиваются суточные. Если тренировки или состязания проводятся за границей, то эти выплаты производятся по соответствующему реестру, любимому как советскими, так и российскими загранкомандировочными. В этот период траты на свои нужды олимпиец может свести к нулю.
Таким образом, жалование (или, вернее, жалования) кандидата в сборную России ни при каких обстоятельствах не может быть ниже 300 тысяч рублей в месяц. В некоторых случаях оно может доходить до 600 тысяч рублей в месяц. Это если не считать инвестиций частных жертвователей, особенно распространенных в единоборствах, которые могут быть не только инвестициями в атлета, но и в судей, судьбу атлета решающих.
Да, хорошо быть футболистом Кокориным, с его несколькими миллионами евро годового дохода. Но, как бы мы ни язвили по его поводу, Кокорин один. Нет другого такого Кокорина. И прежде чем стать знаменитым Александром Кокориным — символом бесплодия российского футбола, его жирования и кукования, он обошел в погоне за этим званием десятки, сотни конкурентов. Многие из них сейчас сидят в пивной и под дешевое пиво вспоминают Саню.
Каким бы изумительно сложным, даже невыносимым на фоне легкомысленного футбола ни представлялся труд олимпийцев непривычному к созерцанию этого труда глазу, правда в том, что многие олимпийские разряды формируются почти по принципу «приехали все, кто хотели» — настолько здесь низкая конкуренция. По такому принципу, кстати, живет весовая категория Евгения Тищенко. Тяжелый вес вот уже два десятилетия существует в ситуации категорической нехватки сильных и ярких бойцов. Антрепренерам приходится выдавать за сильное и яркое все что угодно, вот даже младший Кличко сошел за звезду. Поэтому на Олимпиаду заявляется довольно странная компания. Это либо совсем уже случайные атлеты, либо ребята, которые очень хорошо сидят на госстипендиях, как Тищенко. В весовую категорию Тищенко заявилось всего 18 бойцов. Тищенко провел на турнире 4 боя (12 раундов), два из которых он выиграл со скандалом (эхо скандала после победы над итальянцем Руссо было не столь громким, поскольку это был четвертьфинал).
И тут стоит еще раз сказать о ставках — премиях за олимпийскую победу. Госпремия составляет 4 миллиона рублей. Ее удваивает региональная премия. Кроме того, на олимпийцев обрушивается лавина подарков. Некоторые из них по своей цене сопоставимы с олимпийскими премиями. Так триумфаторам Сочи указом премьера Медведева были пожалованы внедорожники марки «Мерседес». По той же шкале премируются тренеры, подготовившие победителей и медалистов Игр. Награждаются все, кто имеет отношение к победе, вплоть до массажистов, которых успех спортсмена тоже возносит на высоту российского upper middle class.
Федерации по видам спорта тоже являются прямыми бенефициарами олимпийских побед. Медали обеспечивают сильные позиции в переговорах с Минспорта по поводу будущего финансирования. И, поскольку в успехе заинтересованы все участники олимпийской системы, сам собой встает вопрос о средствах достижения цели. Чем ниже конкуренция, чем меньше задействованы в спорте глобальные спонсоры и глобальные телевизионные деньги, тем гуще и цветистее коррупция. Скажем, в любительском боксе — боксе в майках — вообще нет денег, получаемых от коммерческой деятельности. Чемпионаты мира и Европы проходят в пустых залах, телевизионные права стоят копейки. И вот финальный бой Олимпиады, в котором решается, вернется домой большая и сильная русская госартель с золотой медалью или без, садятся судить люди из Вьетнама, Эквадора и Алжира. И в этот момент в одной точке вполне могут совпасть жизненные интересы русской боксерской артели, возглавляемой авторитетным бизнесменом из Подольска Александром Иванюженковым, и скромных рефери из Вьетнама, Эквадора и Алжира. Просто рассуждение.
В феврале 2009-го бывший президент Федерации легкой атлетики России, ныне временно исключенной из рядов ИААФ (Международная федерация легкой атлетики) «за систематическое употребление допинга российскими легкоатлетами», Валентин Балахничев дал интервью газете «Спорт-Экспресс», где с исчерпывающей определенностью описал этическое поле, в котором существует российский олимпийский спорт: «К сожалению, в какой-то момент государство в отношениях с атлетами окончательно перешло в плоскость финансов, совершенно позабыв о моральных ценностях… На Западе не существует института прямого поощрения спортсмена государством в том виде, в каком оно есть у нас. Основное поощрение там идет за счет возможности доходов от рекламы личных спонсоров или же участия в соревнованиях более высокого уровня. Скажем, такой человек, как Фелпс, не получает от государства никаких премиальных. Зато взамен он получает колоссальную экономическую перспективу. А ее продолжительность уже зависит от его выступлений, поведения и прочих факторов.
В России же все чересчур зациклено на деньгах. Очень может быть, что именно наше государство является мировым лидером по прямым денежным выплатам за успехи в спорте. И именно в этом я вижу основную угрозу российскому спорту в плане допинга».
Остается добавить, что допущение Балахничева «очень может быть» может быть снято. В мире существует только одна столь же масштабная система государственных инвестиций в олимпийский спорт — в Китае. Но ее делает более экономичной фактор стоимости рабочей силы — несомненно, более дешевой. Премии за олимпийское золото в Китае в три раза ниже, чем в России, — $30 000 за победу.
Остается добавить, что после этого интервью Балахничев не только не лишился своего поста, но и был одним из ключевых функционеров ИААФ, ее казначеем вплоть до конца 2014 года, когда на немецком телеканале ARD вышел первый фильм, обвиняющий российские власти в манипуляциях с допинг-тестами. Через год Балахничев был пожизненно отстранен от легкой атлетики в связи с показаниями бывшего директора Московского антидопингового центра Григория Родченкова. Родченков признался, что уничтожение позитивных допинговых проб российских легкоатлетов он согласовывал с Балахничевым. За что они оба получали вознаграждение. Кроме того, Интерпол возбудил свое собственное расследование против Балахничева, обнаружив его счета в карибских офшорах с переводами неясного происхождения.
Непонятно, что более всего изумляет в этой истории: ясное понимание Балахничевым причин и масштабов надвигающейся олимпийской катастрофы России или то, как много сделал сам Балахничев для того, чтобы эта катастрофа наступила.
Я не знаю, кому и зачем это нужно
Главный вопрос в связи с положением олимпийского спорта в России: почему государство продолжает беспрецедентное и лишенное какой-либо коммерческой отдачи финансирование спорта, если эта политика, с одной стороны, не обеспечивает мирового господства, а с другой — сопряжена с такими грандиозными репутационными потерями?
Если наши золотые медали — это воплощение суверенитета России, ее духовной силы и политической независимости, то почему последний раз мы всерьез противопоставили себя гегемонии США в Сиднее-2000 (89 медалей против 93 американских), когда, согласно современной российской историографии, Россия достигла предела слабости и находилась на грани распада? Если же на секунду поверить официальным декларациям, что успехи олимпийцев пропагандируют в стране идеи здорового образа жизни и физического самосовершенствования, то почему последняя наша победа над американцами в общекомандном зачете пришлась на 92-й год, когда атлеты распавшегося СССР (уже за вычетом Прибалтики) выступали под белым флагом, а число погибших от алкогольных отравлений и пьяных катастроф на российских дорогах за год равнялось примерно населению среднего европейского города вроде Пармы?
Сегодняшнее триумфальное шествование ЗОЖ по крупным городам России никак не связано с результатами наших олимпийцев. Оно является следствием полного приятия норм жизни современного западного городского работающего сословия. В этом смысле ЗОЖ практически безмедальной Финляндии (1 бронза в Рио) равен ЗОЖу великой олимпийской державы России. То есть мы знаем, что еще не равен, пока не равна цена на водку в барах Турку и рюмочных Кемерово.
Олимпиада сегодня — это странный, изумительный мир, Зазеркалье спорта, в котором Уссейн Болт или Кевин Дюрант уравниваются в звании олимпийского чемпиона с каким-нибудь итальянским стрелком, честно отбывающим свои дежурства в сонном полицейском участке городка в Ломбардии и на время Олимпиады взявшим отпуск за свой счет. Олимпиада по-прежнему фабрикует изумительные истории о прорывах и преодолениях человека, групп людей (золото сборной России по гандболу) или даже целых наций. Одна из самых важных историй Олимпиады в Рио — второе место Великобритании в общекомандном зачете. Вы не поверите, я и сам в это до сих пор не верю, но это высшее достижение британской команды за последние 108 лет. Со времен первенства Великобритании на домашней Олимпиаде в Лондоне.
Это история про общенациональное единение, про скрепу, настоящую, вырытую из почвы, а не синтезированную в адской лаборатории имени В. Ю. Суркова. О таком мечтают в Кремле, но ничего такого не выходит. Дело в том, что 20 лет назад в Атланте у Великобритании был один олимпийский чемпион. И тогда Британия учредила общенациональную лотерею: «Кто возьмет билетов пачку, тот Британию спасет. Вы возьмите билетов пачку. Потому что как это так, ведь мы этот весь мир “быстрее, выше, сильнее” заново придумали, греки первый раз, а мы — второй! И теперь мы в этом мире никто — ноль, да, правильно — один. Сколько вы возьмете билетов, столько и будет у нас атлетов на необходимом довольствии». И вот теперь у 60-миллионной Британии 27 золотых медалей. На одну больше, чем у Китая с его полутора миллиардами.
Это ведь тоже немного похоже на китайский Большой Скачок или безакцизную продажу водки и сигарет под сенью Олимпийского комитета времен Ельцина. Или нет? Совсем нет. Ведь это народ создал эту великую олимпийскую команду, а не дядя поднятием пальца.
Стипендии британских атлетов, действительно, сопоставимы с содержанием их российских коллег — это примерно те же 50–60 тысяч фунтов в год плюс расходы на подготовку. Но при этом Олимпийский комитет Британии показательно не выплачивает своим атлетам ни фунта призовых за медали. Главная награда — это музыка английского гимна, а за музыкой вступают в действие естественные процессы капитализации славы в условиях свободного рынка. Если производителя мыла, скажем, вдохновили подвиги британской велосипедистки, то он сделает ее богаче, а если для производителя мыла по-прежнему милее лицо Мартина Фримана, то британская велосипедистка так и останется на своем «пежо».
Но сколь бы ни впечатляла история возрождения олимпийского спорта в Британии, это всего лишь локальный, пусть и великий, сюжет о том, что чувство уязвленного национального самолюбия может быть творящим, строящим, плодотворным. В этом сюжете Новая Англия, Англия возрожденной экономики, Англия новой мировой столицы — Лондона противостоит старой, безвольной, декадентской Англии 70–80-х. Англии Sex Pistols, бастующих шахтеров, пьяных футбольных болельщиков и всепобеждающего ерничества Монти Пайтон. И побеждает ее, старую, а не Россию или Китай.
Куда большее отношение к глобальной олимпийской динамике имеют другие сюжеты. Например, рейтинги олимпийских трансляций телекомпании NBC. Астрономический 12-миллиардный контракт NBC (до 2032 года) был заключен спиной к будущему, на волне переживания американских олимпийских побед как торжества американской системы ценностей — единственной верной во всем мире. И вот сейчас мы видим американское торжество в спорте, какого Америка не наблюдала со времен домашней Олимпиады в Атланте. Но этот сюжет более не интересен Америке. Вернее, он не так захватывает, как прежде. Падение рейтингов на 17 процентов и катастрофические 25 процентов в самой стратегически важной для телевидения аудитории 18–49. Сюжет борьбы Майкла Фелпса со временем понятен и захватывает Америку. Сюжет борьбы и преодоления Джастином Гэтлином своего допингового прошлого захватывает еще как. А вот как черная гимнастка отстаивает ценности свободы в упражнениях на брусьях против китайской и русской девочки — уже не очень. Потому что теперь не очень ясно, по прошествии этих 20 лет, как же описывается эта американская система ценностей. И вообще, как учит сериал Homeland (который посмотрели не меньше американцев, чем финальные заплывы Фелпса), как разобраться, с чего начинается Родина и где прячется настоящий враг — в Сирии, Пентагоне или твоей собственной постели? Нужно совсем не знать и не понимать, как Америка изменилась за последние 20 лет, смотреть на нее зажмуренными глазами из кабинета на Охотном Ряду, чтобы продолжать утверждать, что в Олимпийских играх Штаты продолжают соборно праздновать торжество американских идеалов.
Для Америки ее сегодняшнее господство в олимпийском спорте — это, скорее всего, всего лишь триумф NCAA (Национальная ассоциация студенческого спорта), по-прежнему цитадели американского (а также ямайского и багамского) спорта, кузницы чемпионов и американского характера, по мне, величайшей спортивной организации мира с точки ее близости к олимпийским принципам в их идеальном прочтении. Но здесь тоже нет ясной идеи противопоставления, которая питала Олимпиады в ХХ веке. Что чему противопоставляется? Чистота американских студентов, их скромная жизнь в кампусах в противовес развращенным госдарами русским или китайским чемпионам? Я не думаю, что этот сюжет сильно увлекает Америку, судя по рейтингам олимпийских телевизионных трансляций. Скорее, над ним стоит подумать нам.
И вот еще что важно. Почему в Пекине Китай выиграл 51 золотую медаль, в Лондоне — 38, а в Рио — 26? С чем связано это большое китайское отступление? С эффектом домашней Олимпиады? Конечно. Но почти двукратное уменьшение показателей добычи олимпийского золота не может целиком им описываться. Возможно, китайцы, как это им часто приписывается, видят дальше нас и, может быть, дальше других. Мне неизвестна динамика финансирования олимпийских программ в Китае. Но что-то говорит о том, что Китай отказался от идеи обязательного олимпийского доминирования. В Пекине Китай расквитался за ХХ век, за то, что величайшая ярмарка тщеславия наций прошла мимо них ввиду безумного китайского хаоса первой половины ХХ века и полоумных экспериментов Мао следующих трех десятилетий. А после Пекина китайский спорт переведен из экстренного в нормальный рабочий режим.
Я предлагаю рассматривать эту гипотезу в контексте резкого подъема китайской футбольной лиги, когда китайские футбольные клубы прошлой зимой, как по разнарядке (разумеется, по разнарядке) стали скупать в Европе футбольные сокровища. В конце концов всё, как говорил не китаец, а грек, есть число. И телеаудитория самого захудалого матча Английской премьер-лиги превосходит в десятки раз аудиторию трансляции олимпийского финала лучников, пусть даже и с участием китайского волшебного стрелка. В конце концов, как можно противостоять тому факту, что в любом китайском баре запасных игроков «Манчестер Юнайтед» знают в лицо лучше, чем своих олимпийских чемпионов?
Миром правят глобальные корпорации. Люди смотрят сказки мировых глобальных зрелищных трестов, таких как Уолт Дисней или Английская премьер-лига. Национальная идентификация страстно, глубоко, умопомрачительно переживается раз в четыре года на кубках мира по футболу, а не 50 раз за две недели в связи с победами в настольном теннисе и прыжках на батуте.
В сегодняшних Олимпиадах не отражается ни один магистральный современный сюжет развития цивилизации. Если только случайно, курьезом, как в объективе фотографа пляжного волейбола, который зафиксировал столкновение у сетки прекрасных голых животов немок и покрытых одеждами иранок. Олимпиада вся целиком обращена к ХХ веку, посвящена ему, его трепету перед политическими картами мира, прочерченными штыком завоевателей, и ученой болтовней про различия между чехами и словаками.
И Россия в этом олимпийском хороводе пребывает, пожалуй, в самой нелепой позе. Можно ведь и в самом деле подумать, судя по тому, как мы тужимся и скандалим, что спорт — это и есть что-то вроде знаменитого русского православия, «их вера». Не верьте Олимпиаде! Национальные чемпионаты в самых статусных олимпийских дисциплинах — легкой атлетике и плавании — неизменно проходят при пустых трибунах в обстановке профессионального междусобойчика. Расставлены телекамеры, но это совсем никто не смотрит, никто не обсуждает. Спорт как зрелище, как времяпровождение занимает в жизни обычного русского человека очень скромное место. Особенно если речь о деятельном, активном русском человеке.
Профессиональный спорт терпит сокрушительное поражение в борьбе за свободное время русского человека. Самая впечатляющая иллюстрация этого — короткое, как вспышка безумия, состязание российских футбольных клубов в скупке высококлассных иностранных футболистов в начале нулевых. Это никак не отразилось на заполняемости стадионов. Русский зритель не вздрогнул, не заболел футболом. В связи с этим остается только догадываться, чем вдохновляется упрямство российского государства в его олимпийском азарте. Если только это не похоже на отчаяние любовника, пытающегося расшевелить, зажечь свою совершенно холодную, недвижимую спутницу. Но, скорее всего, мы имеем дело с переживанием ХХ века как главной эпохи в истории человечества и преклонением перед его самой главной игрой под названием Олимпиада. Отыгранной, анахроничной. И с этим никак невозможно смириться.