«Обе стороны не брали пленных»: как надо понимать события в Риге весной 1919 год
Артис Букс — Историк с большой буквы. И преподает в школе, и читает лекции в театрах и музеях, и пописывает на интеллектуальные сайты. Мы сидим в неприметном кабачке в Агенскалнсе, таком же аутентичном латышском районе, каким он был сто лет тому назад. На стенах плакаты национального рока, а за барной стойкой отпустивший бороду деятель...
Впрочем, мы заранее договорились с моим собеседником не говорить про актуальную политику.
Маленькие хитрости средних классов
— Сколько уроков сегодня отработали?
— Семь контактных часов. Самые трудные возрасты — 6-7-й классы. С ними интересно, но вот концентрироваться им тяжело. Весна ведь, смотрят в окно — и мыслями там, и чтобы поскорей урок закончился!
— У меня сын тоже в 6-м. Вчера консультировался у меня по истории: зачем Бермонт напал на Даугаву? Наверное, был экологический нигилист.
— Ну да, ничего не приходит на ум: хотел растоптать святыню!
— Я потому спрашиваю, что людям, родившимся в XXI веке, трудно понять мотивацию персонажей, появившихся в XIX cтолетии.
— Даже тем, кто родился в XX веке, это непросто. Не хватает исторической эмпатии: надо стараться вжиться в чувства тех людей, понять, почему они так или иначе действовали. Нам-то проще — мы ведь уже знаем результат! А в то время люди не могли предвидеть будущее. Это раньше был только Нострадамус.
— Если уж про французских мудрецов: что сказали школьникам про пожар собора?
— Они хитрые! Отлично ориентируются в новостях мирового пространства, и стараются отклонить меня от темы. Сегодня мне нужно было рассказывать о быте Древнего Рима, а они все время пытались: вот, учитель, вы знаете, что случилось? Но я был стоек, как скала!
— Однако — в двух предложениях — что случилось? Нет ли за этим символики заката Европы?
— Ужасное трагическое происшествие. Но то, что рабочий, может быть, бросил сигарету, это не про упадок Европы. Кстати, о таковом рассуждал еще Плиний Старший. Он писал своему древнеримскому френду: вот молодежь совсем разленилась, ничего не читает, и скоро мы будем жить в пещерах. Так уже две тысячи лет ждем заката Европы.
Что тот премьер, что этот...
— Вернемся к Латвии. Скоро исполнится столетие изгнания из Риги большевиков. По-вашему, кто политически стоял 22 мая 1919 года за этим событием? Какая сила осуществила сей поход?
— Политическая сила — по-моему, никакая. Это были ландесвер. Я употребляю юридически более корректное «земессарги». В архиве есть несколько приказов тогдашнего военного министра Залитиса разным институциям — не называть добровольцев ландесвером, а латвийскими земессаргами! Молодые ребята, даже офицеры 19-25-летние — как русской, так и немецкой армии — имели на занятой красными территории свои дома и стремились туда по возможности быстрее.
Еще в конце марта они хотели освободить Ригу, но фон дер Гольц их удерживал из соображений логистики. Требовалось подтянуть линии снабжения, подождать, когда высохнут дороги. А Елгаву они заняли с лету, вопреки планам штаба немецкой армии! Их главной мотивацией являлось освободить заключенных. Немецкие армейские подразделения скорее были как вспомогательные, отвлекающие силы во фланге. Все держалось на энтузиазме земессаргов.
— Лояльные правительству Улманиса силы приняли участие во взятии Риги?
— Конечно, нет. Кабинет Улманиса в это время было свергнут, пил кофе на палубе стоявшего на лиепайском рейде парохода «Саратов», но назвать это заседаниями правительства нельзя. Даже не протоколировали. И не было у них никаких лояльных сил.
Т. н. Северо-латвийская бригада Земитанса формировалась, до июня находилась в составе армии Эстонии и полностью подчинялась эстонскому штабу. И дело это оказалось долгим. 12 марта капитан Земитанс из Таллина рапортовал о ходе мобилизации среди латышских беженцев в Эстонии: проходит успешно, так как расстреляли одного в Мойзевилле, который агитировал против, ну и народ потянулся... Но все равно на начало июня еле был сформирован один полк.
В составе земессаргов, т. е. ландесвера, в свою очередь, был вначале латышский батальон, который вывел из Риги полковник Калпакс, затем бригада Балодиса. Поскольку части ландесвера формировались по этническому принципу, там состояла и русская рота Дидорова (в нее входили также бойцы-евреи), латышские и немецкие роты. Отдельно действовал отряд князя Ливена, позиционировавшего себя как русский монархист. В то время балтийским немцам действительно сделалось непросто с идентичностью...
— Формально в то время Латвию представляло правительство Андриевса Ниедры. Старался ли он обеспечить политическую «крышу» военным операциям, рассказать в прокламациях, манифестах, за что идут бои?
— Насколько я читал материалы Ниедры, он пытался найти консенсус во всех этих межэтнических противоречиях. По-моему, никакого влияния на фронт у него не имелось.
Большая часть населения, собственно, воспринимала это так: ну, был у нас один премьер-министр, теперь — другой. Сейчас же смена кабинетов никого особо не волнует? Так и тогда — гражданское управление действовало, а штаб армии воспринимал это как перемену состава правительства, тогда как военным следовало продолжать выполнять боевую задачу, освобождение Риги. А простых людей больше волновал хлеб насущный.
Цесисские бои помогли... большевикам
— Правительство Ниедры успело позаседать в столице?
— До июня 1919 года. Только после того, как произошло сражение у Цесиса с эстонской армией, латвийские войска откатились до Риги и было подписано Страздумуйжское перемирие — на переговорах достигли, что легитимным признали кабинет Улманиса. Так произошли и перемены, которых, по существу, хотели путчисты 16 апреля — чтобы были учтены интересы нацменьшинств, латышей и евреев.
— В советское время много упоминалось о кровавом беспределе на улицах Риги в мае 1919 года, учиненном войсками фон дер Гольца. Преувеличение?
— Я бы устроил еще больший! Но это субъективно. А объективно — обе стороны в то время не брали пленных. И обе стороны мстили. Когда 18 марта произошел так называемый «Митавский поход смерти» — большевики пешком гнали заключенных и заложников из Елгавы на Ригу, дорога усеялись трупами — кто не смог идти достаточно быстро, тех по пути расстреляли. И когда земессарги через Железный мост на конях вломились в Ригу, то они, разумеется, тоже стреляли.
— Ведь они представляли из себя не традиционную армию, а полупартизанские формирования. Оттого и не исполняли законов ведения войны.
— Я думаю, они как образованные люди знали о Гаагской конвенции. Просто в то время и в той ситуации не до того было. Да и противника скорее воспринимали не как армию, а как бандитов.
В первые дни в Риге стреляли. Но не просто так, ради потехи. Патрули проверяли задержанных. И если находили бумажки каких-то советских учреждений — пускали в расход.
Латышские части оперировали в районе Экспортного порта, Милгрависа. В поиске красных активистов им активно способствовали местные жители. Учет в первую пару дней никто не вел. Затем начались военно-полевые суды, которые хотя бы изображали процедуру — они казнили, если не ошибаюсь, около 550 большевиков.
— В мае 1939 года немцы даже из рейха приезжали, чтобы отметить 20-летие взятия Риги. А с точки зрения официальной исторической памяти тогдашней Латвии майские бои праздновались?
— Я не слышал, чтобы отмечал кто-то, кроме балто-немецкой общины. Для них — да, это святая дата. И, насколько мне известно, и сейчас их потомки каждый год отмечают 22 мая как освобождение Риги, сломавшее хребет большевикам.
А так, по сути, если бы не последовавшие Цесисские бои, то уже в августе 1919 года Латвия могла бы освободиться от красных. Но ландесвер схлестнулся с эстонцами у Цесиса, а Красная армия использовала эту передышку — отошла в Латгалию, оборудовав позиции, коммуникации, наладив дисциплину. Так что война за независимость продожалась еще год.
— Спасибо за беседу!
Николай КАБАНОВ.
Фото автора.