Лесоруб со страшным прошлым: в 1947 г. чекисты поймали в Вологде нацистского полицая
Лесоруба, считавшегося узником фашистских концлагерей, выдала в 1947 году одна деталь: он вдруг забыл, что женат.
Б. (подлинные Ф. И. О. фигурантов в соответствии с принятыми нормами разглашать нельзя) родился в 1915 году в одной из деревень Белозерского района в семье, которая не бедствовала, — позже таких будут называть середняками. Имея за душой три класса образования, в 1937 году Б. был призван в армию. Оказался в артиллерии, был на хорошем счету и после двух лет службы по призыву остался на сверхсрочную. В итоге к началу Великой Отечественной он по-прежнему был в рядах Вооруженных сил. По его словам, в июле 1941-го попал в плен, долго мотался по фашистским лагерям, пока в мае 1945-го его не освободили американские войска. Благополучно пройдя проверку, решил вернуться на родину.
В феврале 1947 года вологодские чекисты, проверяя бывших узников фашистских концлагерей, обратили внимание на странного мужчину, работавшего на валке леса в Даниловском леспромхозе. На первой же беседе с сотрудниками этот добропорядочный семьянин, сполна хлебнувший, по его словам, ужасы плена, неожиданно заявил, что он... холост. Однако в анкете было указано, что мужчина официально состоит в браке.
В последующих беседах следователь раз за разом возвращался к семейной жизни «женатого холостяка». Тот в какой-то момент потерял контроль над собой и проговорился, что у него есть другая супруга — сошелся с ней на оккупированной территории.
Начали собирать документы, искать свидетелей. И вскоре улик набралось столько, что 22 февраля 1947 года был получен ордер на арест Б., который, как выяснилось, добровольно сдался в плен и служил в полиции.
Б. был доставлен в Вологду, во внутреннюю тюрьму Управления Министерства госбезопасности.
На момент начала Великой Отечественной 247-й гаубичный полк 56-й стрелковой дивизии, где проходил службу Б., дислоцировался в Белоруссии и потому одним из первых испытал натиск гитлеровцев.
22–24 июня 1941 года, обороняясь по фронту 40 км, 56-я стрелковая дивизия приняла на себя удар трёх пехотных дивизий противника, была рассечена на части и разгромлена. Особенно досталось 247-му гаубичному полку, где служил Б.: уже к 5 часам 22 июня из 36 состоявших на вооружении гаубиц осталось несколько штук, и остатки полка начали отход к Неману. Вечером из 1240 человек личного состава до Гродно дошли только 78.
Но Б. среди них не было.
Они уходили вдвоем с товарищем родом из Подмосковья. Из оружия у них были только револьверы системы наган. «Напарники» целый месяц скитались по белорусским лесам, разживаясь пропитанием в деревнях и на хуторах. 23 июля, будучи в 7 км от Минска, решили заглянуть в очередную деревню. Перед этим спрятали наганы в соломенной крыше крайнего дома — так они делали всегда на случай, если в деревне окажутся немцы.
И тут беглецам не повезло — в одной из изб пировали полицаи. Безоружных бывших артиллеристов, переодетых в гражданское, полицаи спьяну приняли за местных пройдох-уклонистов, не пожелавших служить в Советской армии, и даже пригласили к столу.
Проспавшийся начальник полиции предложил пойти к нему в помощники, мол, за эту непыльную работенку немцы обещают платить по 18 марок в месяц. Ну а если не согласятся, отправятся в лагерь...
Б. согласился — как он заявит на допросе, потому что «боялся быть убитым».
Определили его в полицию деревни Шамки (эта деревенька существует и поныне в Крупском районе Минской области Республики Беларусь, вот только населения там осталось всего пять человек), выдали винтовку. В бумагах он стал числиться как «полицейский № 15». Обычно их использовали для рейдов по домам жителей и для охраны, но вскоре его направили на «курсы повышения квалификации» — в организованную фашистами школу для полицейских. После трех месяцев обучения, за время которого курсантов посылали в том числе на поиски партизан, Б. получил должность «командира взвода полиции порядка ОД» (от нем. Ordnungspolizei) и прибавку к жалованью — теперь ему платили уже 32 марки.
На службу он был распределен в оккупированную Витебскую область, где обосновался в райцентре Толочин. Однажды вместе со старостой лично расстрелял еврея, за что получил благодарность командования. Участвовал в облавах, не гнушался банальных грабежей.
Так продолжалось до сентября 1943 года.
Поскольку был Б. теперь при деньгах, то решил... второй раз жениться, «забыв» про существование жены в родном Белозерском районе. Однако по пьяни «излил душу» новой супружнице, а та, оскорбленная в лучших чувствах, донесла куда следует, что её «муж» — советский военный, скрывший это.
По крайней мере, именно так Б. объяснял на допросах, почему его, командира полицейского взвода, внезапно разжаловали и отправили в пересыльный лагерь в город Борисов.
Вот тогда-то и начались странствия Б. по немецким лагерям. Тамошнему начальству он не глянулся, а потому его использовали в основном на строительных работах. В конце концов оказался в лагере австрийского города Рид, откуда его освободили американские войска...
Американцев предатель не заинтересовал, и в 1946 году Б, никому не нужный, вернулся наконец на родину. Где его ждала жена — первая, настоящая.
В Вологодской области он проработал год на лесоповале и был задержан.
К Б. правосудие было милосердно: по статье 58-1 «б» Уголовного кодекса (измена Родине военнослужащим), подразумевающей наказание вплоть до расстрела, ему в октябре 1947-го дали всего лишь 25 лет лагерей.
Выйти на свободу бывший полицай должен был лишь в 1972 году, но в 1956-м началась кампания по реабилитации «невинно осужденных». Пересматривались также многие дела изменников Родины. В результате дело Б. тоже пересмотрели, однако не нашли оснований для реабилитации. Но срок скостили до 12 с половиной лет. Учитывая, что Б. отсидел к тому времени уже 11 лет и 11 месяцев, его фактически освободили. Дальнейшая судьба Б. не известна.
Источник: Кудряшов А. Рассекречено архивное дело «полицая № 15», разоблаченного вологодскими чекистами // Вологда. РФ.