Как сложилась судьба художника-эмигранта, который «не умел льстить»
Борис Дмитриевич Григорьев (1886 — 1939) — знаменитый русский художник первой половины ХХ века, яркий представитель авангардизма, один из самых дорогих и загадочных, по праву принадлежащий к числу величайших портретистов. Он также был признанным мэтром графики и искусным иллюстратором книг. Художник рано добился признания, но вынужден был эмигрировать из Петрограда в годы гражданской войны. Остаток своей жизни провел за рубежом, никогда не забывая о своих корнях и сохраняя в душе сыновью любовь к своему Отечеству.
Двадцать лет эмиграции Григорьев провёл в путешествиях по Европе и Америке. А утрата Родины заставляла его постоянно искать везде, где бы он ни был, что-то своё, близкое. В 1924 году он с ностальгией напишет: «Я болею только русской судьбой, я считаю настоящей только русскую жизнь». И добавит, раскрывая нелицеприятные перемены в душах русских эмигрантов: «Забыли мы здесь честное русское слово. Какая торговля совестью! И русских критиков узнать нельзя. Из «учёных» и «святых» стали как есть - шипящими змеями… Мы уже искрошили себе зубы от злости, зависти и тоски – бедные и стали домашними зверями в странах, нас приютивших».
В свою очередь вот таким видели Бориса Григорьева его современники, в частности Корней Чуковский писал:"Русский европеец с «сумасшедшинкой», несговорчивый и резкий, насмешливо-саркастичный, остроумный, ироничный, мечтательный и мрачный"... Именно в этом и был весь Григорьев, способный видеть то, что не видели другие, умеющий улавливать гармонию мира и передавать её иногда всего лишь одной изящной линией, таящей в себе нечто, не поддающееся анализу. К тому же мастер очень отличался гротескным видением, и это превыше всего ценилось в его творчестве.
Нужно также отметить, что большинство критиков, считающих Бориса Григорьева «новатором» в искусстве, до сих пор расходятся во мнении, когда заходит вопрос об определении стиля, в котором работал художник. Реализм на холстах Григорьева удивительным образом впитал в себя элементы символизма, кубизма, и даже футуризма. Поэтому его и называли заслуженно экспериментатором.
И именно из-за этого художественного микса в наши дни живописные картины и графические работы Бориса Дмитриевича на арт рынке оцениваются в миллионы долларов. Но это уже другая история, а сейчас о самом художнике, оставившим после себя богатейшее наследие живописи и графики.
Немного из биографии
Внебрачный сын Клары фон Линденберг и управляющего банком Дмитрия Григорьева родился в 1886 году в Москве. Мать Бориса была моложе отца на 30 лет. Шведка по национальности, родившаяся на Аляске, была женщиной образованной, знала три языка, много читала, любила музыку. Отец - Дмитрий Васильевич Григорьев, выходец из разорившейся купеческой семьи. В возрасте четырех лет он официально усыновил Бориса и увез с матерью в Ярославскую губернию в город Рыбинск, где прошло детство и отрочество мальчика. Кроме него в семье было еще пятеро детей, воспитанных в творческой атмосфере. В комнате мальчиков была обустроена сцена, на которой постоянно шли домашние театрализованные спектакли и концерты. Все дети могли музицировать на разных инструментах и хорошо петь. Семья также часто посещала местный театр.
Борис с юных лет, отличающийся повышенной непоседливостью, в гимназии учился плохо, чем доставлял родителям немало огорчений. Зато его ранний живописный талант позволил подростку уже в 11 лет прекрасно копировать большие полотна известных художников. Тем не менее, отец мечтавший видеть Бориса коммерсантом, по окончанию гимназии отправил отпрыска учиться в Московскую практическую академию, где целых три года сын старался постичь ненавистную ему науку, дабы оправдать надежды отца. Но на больше его не хватило...
В 1903 году Григорьев-младший оставляет академию и поступает в Строгановское училище, где его кумиром стал преподаватель Д. А. Щербиновский, недавно вернувшийся из Парижа и поражавший молодых студентов невероятным талантом рисовальщика, свободой взглядов и эпатажным видом. Именно в мастерской этого преподавателя Григорьев и постиг премудрости графики и научился виртуозно владеть линией.
Отучившись в Строгановке, Борис в 1907 году вместе со своей молодой женой Елизаветой фон Браше переезжает в Петербург, чтобы продолжить учёбу в Академии художеств. Там, впитывая в себя знания как губка, он переходил из одной академической мастерской в другую, но никак не мог найти свой почерк, свое авторское лицо, что сильно его удручало. Но всё ещё было впереди...
Первые шаги в творчестве
Вначале творческой карьеры молодого художника интересовал фольклор и тема русского крестьянства, он проиллюстрировал немало русских сказок, песен, книг о быте русского народа. В результате чего и сформировалась графическая манера живописца, насквозь пропитанная гротеском. Русский быт в его работах был истинным - без прикрас и сентиментальности. «Каждый пишет, как он дышит»,- говорил художник.
Видимо поэтому критики видели в гротескном восприятии крестьян проявление душевного настроя художника, впитавшего весь колорит провинциальной жизни волжского города Рыбинска. Александр Бенуа в свое время писал: «Противоречия этого странного характера многих шокировали. Многие боялись Григорьева, считали его за какого-то опасного скандалиста… Почти всегда Борис поступал и говорил так, как ему подсказывали далёкие от здравого смысла побуждения».
И еще одна страсть была у Бориса Григорьева - любовь к театру и театрализации, которая зародилась в нем еще в раннем детстве. "Вся жизнь – карнавал",- говорил художник, работая над театральными декорациями, сценическими костюмами и портретами актеров в образах. Излюбленный гротеск автора и здесь получил свое применение.
Впервые его картины были представлены широкой публике на выставке в 1909 году, где работы автора получили множество положительных откликов и у критиков, и у публики. А через время Григорьеву предложат сотрудничество с несколькими престижными петербургскими журналами.
Вольный воздух Парижа
Еще во время учёбы в академии Борис, как и все молодые таланты, стремился попасть в «Мекку» современного искусства, в Париж. И благодаря финансовой поддержке отца он отправился в путешествие по Европе. Сначала посетил родственников по материнской линии в Стокгольме, побывал в Осло и Риме, Будапеште и Афинах. А весной 1913-го художник впервые увидел вожделенный Париж и навсегда влюбился в этот потрясающий город. Именно здесь невероятно работоспособный и увлеченный творчеством мастер за четыре месяца умудрился нарисовать несколько тысяч рисунков, воспевающих веселую атмосферу большой и шумной европейской столицы. Он с вдохновением рисовал и сам блистательный Париж, и разные типажи его обитателей.
Работы этого периода принесли Григорьеву первую известность как за рубежом, так и на родине. Искусствоведы в то время в один голос говорили, что «настоящий» Григорьев появился после того, как с ним «произошел»… Париж! А некоторые добавляли: «Григорьева сформировал сам воздух Парижа». Публика искренне восхищалась его остроумными набросками и безупречностью линий, которые даже сравнивали с хирургическим скальпелем, вскрывающим души героев его работ.
Последние годы в России
Вплоть до 1919 года художник жил и творил в России, был блистательным потретистом и рисовальщиком, участвовал во многих выставка, работает в «Новом Сатириконе». Его манера в те годы стала настолько интересной и узнаваемой, что у него появились многочисленные подражатели.
Еще в России у Григорьева проявился удивительный талант к портретному жанру. Его, как натуру творческую и увлечённую, всегда притягивали талантливые люди, наделённые Божьим даром, а его известность помогла мастеру обзавестись многочисленными знакомствами в среде питерской богемы. он был близко знаком со многими артистами, художниками и литераторами, писал их портреты, и благодаря чему вскоре приобрел славу одного из «модных» портретистов Санкт-Петербурга и Москвы.
Он был одним из немногих, кто не льстил портретируемым моделям, передавая их истинную сущность, настроение и характер. К тому же он поразительным образом умел сочетать сходство с героем и оригинальную гротескность его образа. Хотя, чего скрывать, многим заказчикам это было совсем по нраву. Но Борис Дмитриевич твердо стоял на своем: он не умеет льстить и пишет то, что кажется ему правдой.
Через портретный жанр Григорьев переходит к сюжетной живописи, которая ярко проявилась в большом многолетнем цикле «Расея» и «Лики России». Это два наиболее значительных цикла работ художника, создавать которые он начал еще в годы революции. Здесь сплелись воедино детские переживания автора, его размышления о бытии русского человека, переворот в стране и его последствия.
И снова Париж...
Нужно отметить, что Февральскую революцию 1917 года 30-летний Борис Григорьев встретил с большим воодушевлением, которое уже спустя несколько месяцев сменилось разочарованием. Хотя на тот момент никаких политических разногласий с новой властью у художника не было. Он некоторое время даже преподавал, занимался книжной графикой, даже участвовал в крупных выставках.
Но грянувшая гражданская война в 1919 году, тяжёлый быт и появившиеся идеологические противники буквально «вытолкнули» его за границу. Вместе с семьёй он тайно переплыл на лодке Финский залив и оказался в Териоки, затем в Хельсинки, а потом и в Берлине, где было много русской интеллигенции. Но жизнь в столице Германии, проигравшей Первую мировую войну, оказалась слишком тяжелой из-за полного краха арт-рынка и катастрофического обнищания местного населения.
Поэтому в 1921 году Григорьеву пришлось отправиться во Францию, где в Париже к тому времени сформировалась немалая русская диаспора из числа ранее эмигрировавших. Русский художник-эмигрант, к счастью, оказался востребованным, его работы были замечены и стали пользоваться спросом у парижан. Это приносило автору относительно хороший доход и уже в 1927 году Григорьев приобрел небольшой участок земли на юге Франции и построил на нем уютный домик.
В эмиграции для живописца наступили годы расцвета, славы и достатка. За рубежом его называли истинно русским художником, показавшим новые грани русской культуры. И этого всего он достиг во многом, как всегда, благодаря своей колоссальной работоспособности. Его произведения хорошо расходились по частным коллекциям и известным музеям всего мира, а сам он много странствовал и активно создавал новые и новые серии картин
Именно в Париже он напишет самые значимые портреты известных современников-земляков. Так, «Портрет Максима Горького» мастер назовет своим лучшим шедевром этого жанра. Великий пролетарский писатель изображен на нем в образе кукловода собственных персонажей, ловко управляющимся с марионеточными героями знаменитой пьесы «На дне».
Удачным также Борис Григорьев считал портрет Федора Шаляпина, о котором отзывался так: «Я увидел в нём такое, чего не увидишь ещё один раз. Лев, Цезарь, актёр, ключник… Он лежал в пунцовом халате… Горы в плечах, в бедрах. Бугры на лице, на шее, на ногах. И во всём – сила, движение… Всё живёт и прёт. Глаза из-под светлых бровок глядят хитро, мудро, ласково. Светят и хотят вас, искусства, силы. Но они и требуют. Они властно приказывают… «Пусть неудачник плачет» – слышу его творящий голос».
В средине 1920-х Художник много путешествовал по США и Латинской Америке, однако очень глубоко переживал свой отъезд из России, несмотря на шумный успех своих выставок и востребованность как живописца. За океаном в Борисе Григорьеве увидят прежде всего русского, который отражает «загадочность» непонятной нации. Лишь в последние годы мастеру удалось освободиться от «расейских» образов, погружаясь в чистое искусство, где "общечеловеческое было выше национального".
С начала 1930-х годов Борис Дмитриевич большую часть времени посвящал иллюстрированию книг. Кроме того, он занимался преподавательской работой в частной русской академии в Париже, основал собственную школу живописи, и продолжал путешествовать по миру.
Последняя выставка Бориса Григорьева состоялась в 1938 году в Нью-Йорке. Ему оставалось совсем немного... Несмотря на предупреждения докторов, мастер продолжал интенсивно работать, что привело к сильному физическому и эмоциональному истощению. В итоге находясь в зените славы, Борис Григорьев скоропостижно скончался в феврале 1939 года в возрасте 52 лет. Похоронен был русский живописец на скромном провинциальном кладбище городка Кань-сюр-Мер на Лазурном побережье Франции.
Семья художника осталась жить во Франции, супруга пережила Бориса Дмитриевича почти на 30 лет, а сын Кирилл умер в 2001 году. Коллекция работ Григорьева разошлась по частным собраниям. Теперь картины художника на аукционах стоят колоссальных денег и уходят с молотка за миллионы долларов. Но это уже другая история...
Посмертное возвращение Бориса Григорьева в «Расею», так безнадёжно любимую, началось в 1989 году, когда искусствовед Римма Антипова, собрав работы живописца по частным коллекциям и музеям, организовала в Пскове ретро-выставку. Россияне смогли впервые получить представление о масштабе таланта и личности одного из самых значительных художников русского зарубежья.