Myśl Polska: Что делать с поляками на Украине?
Мне позвонил коллега из Украины. Да, они у меня есть. Много. Очень много. И когда новости выглядят так, как сейчас — у меня создается впечатление, что их даже немного больше Незаметно кто-то разблокировал меня на Facebook. Журналистка, которая однажды пожалела о том, что сказала слишком много слов на конференции, снова улыбается (хорошо, что ее жена […]
The post Myśl Polska: Что делать с поляками на Украине? first appeared on Последние новости: России, Украины, Сирии и Мира. Новости Новороссии (ЛНР, ДНР).
Мне позвонил коллега из Украины. Да, они у меня есть. Много. Очень много. И когда новости выглядят так, как сейчас — у меня создается впечатление, что их даже немного больше
Незаметно кто-то разблокировал меня на Facebook. Журналистка, которая однажды пожалела о том, что сказала слишком много слов на конференции, снова улыбается (хорошо, что ее жена не видит). Ну, в конце концов, думаю, я никогда не сердился на своих старых приятелей-активистов? Конечно, они все говорят бескорыстно, давно не пили водку и все такое… А кроме того, что интересно, я не знал, что почти все они поляки! Либо они уже сделали это, либо подают заявку на получение «карты поляка». Ведь они даже знают, как попрощаться со своей бабушкой по-польски.
Спасет ли «карта поляка» от войны?
Нет, я не насмехаюсь. Я бы хотел помочь. Я люблю Украину. Я много лет проработал на этой прекрасной земле (я имею в виду не только польскую ее часть, но и Новороссию, и даже настоящую Украину, где-то в Сечи). Но я лучше всего знаю Волынь. И нет, я буду писать не об истории, а о том, как помочь моим друзьям там. Даже тем, кто сбился с пути. Особенно тем, кто сбился с пути. Но прежде всего — простые украинцы. И их легко найти. Я даже думал однажды, что у меня будет украинская невестка — но не сложилось. Однако достаточно пройтись по Академическому городку в Люблине, чтобы увидеть эти серьезные, печальные глаза. И там тоже у меня есть знакомые. Не мои собственные — моих детей. Они спрашивают меня, старого, о том, о чем спрашивают все остальные: «будет ли война?», но они имеют право, потому что для них это вопрос: «пойдем ли мы на войну?!». Хороший вопрос. Жаль, что польская молодежь не задается этим вопросом достаточно серьезно…
— Я польская девушка, я польская девушка, из Житомира! — красивая девушка, изучающая английский язык в Университете Марии Кюри-Склодовской, почти плачет, как будто объясняет мне, что она не такая модница, как некоторые ее подруги. Ладно, не плачь, дитя, ты среди своих, в чем дело? — Ну, мальчик… — Какой мальчик? — Ну, у него тоже есть карточка, но… — Но что? — Ну, но, знаешь, ты…
Я знаю, знаю…
Польский арбайтсамт
Проблема в том, что у польских генеральных консульств на постсоветских территориях, с особым упором на Украину, была одна задача: найти новых граждан и… работников для возрожденной Республики Польша. И, в конечном счете, налогоплательщиков и плательщиков пенсионной системы, совершенно независимо от их фактического этнического происхождения. В любом случае, в Пограничных землях невозможно определить наверняка. Ни по языку (местному), ни по религии (обычно в семьях все сразу), ни по самой семье, где один дед мог быть в Отечественной армии, другой в УПА*, а каждый дядя от Красной армии до Вермахта — угадать национальность невозможно. Поэтому важно было то, хочет ли кто-то учиться (и тем самым давать оборот влиятельным польским университетам), а в последнее время еще важнее то, хочет ли он работать и остаться надолго — то есть следовать системе, которой подчиняются польские экономические мигранты в Западной Европе.
Вот почему жених этой прекрасной Полечки тоже поляк, хотя в его глазах и волосах отражается Днепр тех времен, когда он уже забыл о существовании польских господ, гоняющихся с пушками за местными жителями. Аккуратные, официальные (и заниженные…) данные о том, что за первые 10 лет действия этих правил украинским гражданам было выдано не более 130 000 «Карт поляка», заслуживают внимания. Как подтверждают польские консульские службы и украинское Министерство иностранных дел, которое отслеживает их деятельность, можно ожидать чуть более чем в десять раз большее число! Один миллион новых поляков! И совсем не из тех регионов украинского государства, где общая численность наших поляков действительно составляет около 2 миллионов. Но они не испугались Симона Петлюры, они не убежали от Владимира Ленина, они пережили Иосифа Сталина, они справились со Степаном Бандерой — и сейчас они никуда не денутся от допольской Брацлавщины и Подолья. Тем не менее, честное польское государство должно спросить, нужно ли ему что-то большее, чем «оборонительные боеприпасы», отправленные из Польши в нацистские батальоны. Потому что господин Пилсудский уже однажды оставил их по ту сторону границы. Давайте не будем повторять одну и ту же ошибку во второй раз.
«Карта поляка» не является заменой призывного билета
Хорошо, но это не то, что беспокоит жениха моей потенциальной невестки. Если я правильно понимаю — я уже несколько лет не говорю по-украински, а мой русский еще хуже, — он имеет в виду, что, имея «карту поляка» (которая, как ни смешно, у него есть, как мы уже выяснили), ему придется бороться за самоопределение? Очень хороший вопрос. Да, ему придется. В чрезвычайной военной ситуации — то есть, например, при очередном нападении Украины на Донбасс и предполагаемом ответе России — «карта поляка» не заменит призывной билет. И уже известно, что в Киеве призывают даже женщин, среди которых не только медсестры, но и… художники (?). И это независимо от заявленной национальности (напомним, что, благодаря некоторым забавным нюансам в законе, принятие «Карты поляка» не обязательно должно быть равнозначно декларации польского гражданства!)
Итак, каково будет реальное положение, во-первых, польского меньшинства на Украине, и, во-вторых, положение держателей «Карты поляка», проживающих либо в Польше, либо на Украине, в случае эскалации украинско-донбасского конфликта, который часто и преувеличенно называют украинско-российской войной? Прежде всего: если действительно произойдет полномасштабная война, возможно, в результате какой-то провокации, которую сегодня трудно представить, поскольку ни Москва, ни Киев (по крайней мере, декларативно) не хотят войны, то Третья республика скомпрометирует себя, сравнивая себя, например, с Израилем. В конце концов, Тель-Авив заявил о своей готовности воспользоваться неожиданным вариантом Права на возвращение и привлечь еврейскую диаспору, оцениваемую (по скромным подсчетам) в 75 000 человек, к возвращению на Землю Авраама. Можно утверждать, что если кто и угрожает евреям на Украине, то только последователи бандеровской дегенеративной, нацистской и расистской идеологии, которых израильское правительство почему-то также поддерживает в киевской хунте. Однако оставим эти детали в стороне. Как поляк, как активист пограничного движения, как человек, который, переправляясь через Буг на запад, отрывается от этого берега, я спрашиваю: а как же наши люди?
А как насчет нас самих?
Если там будет война, потому что так решил какой-то великий западный политик, что мы будем делать, чтобы спасти своих? Скажем прямо: день, когда польский флаг снова будет развеваться на львовском Замковом холме, не говоря уже о Виннице, будет для меня сравним со счастьем дня рождения моих детей. Но я также не вижу смысла жертвовать жизнями поляков, живущих на Украине, впустую в какой-то идиотской войне, которая идет вразрез с интересами как Польши, так и Украины. Потому что при сегодняшнем положении дел два миллиона поляков в приграничных районах могут оказаться под прямой угрозой военных действий — и в то же время три миллиона украинских потомков в Польше будут пытаться избежать призыва в армию и печальных последствий геополитического выбора своих лидеров.
Ибо реальность такова: если война действительно начнется — та, которую показывают по телевизору, — в ней погибнут поляки, украинцы и русские. Ни британцы, ни американцы. Нет, никаких незнакомцев. Опять же, только наши собственные люди. Парень той симпатичной девушки из обувного магазина, она сама, украинская балерина из нашего театра, какой-то русский парень с татарскими глазами, наверное, от матери на Кубани. Мы. Понимаем ли мы, что война может означать и нашу смерть? Не в Интернете, а в смерти?
И если бы кто-то захотел спросить меня, что важнее — забрать наш народ, как Израиль, защитить этих бедных поляков от поглощения, или, может быть, сыграть в какую-то примитивную макиавеллиевскую игру, что «когда все восточные перебьют друг друга — тогда мы войдем»? Я отвечаю (плача над польскими Кресами, повторяю!): мир — это самое главное. Хотя Пограничье было, есть и будет польским в любом случае!
И в этом отношении мы должны, прежде всего, сотрудничать не с нынешними киевскими властями, которые в любом случае являются вымуштрованной картой. И не с Великобританией, которая, похоже, думает, что кто-то в нашей части Европы забыл, чем заканчиваются «британские гарантии» независимости Центральной Европы. Нет, пока Киев оккупирован и неразумен — стоило бы координировать польскую политику с Будапештом и, несмотря ни на что, с Бухарестом. Прежде всего потому, что мы все находимся в схожей ситуации в отношении наших соотечественников — и наших территорий в нынешней Украине. Забирать или вторгаться и защищать? — Это наша общая дилемма.
На мой взгляд, заключить мир. Мир, которого, в конце концов, хотят и Франция, и Германия — другими словами, Европа.
Кондар Рекас, Myśl Polska
*- запрещенная на территории РФ организация
The post Myśl Polska: Что делать с поляками на Украине? first appeared on Последние новости: России, Украины, Сирии и Мира. Новости Новороссии (ЛНР, ДНР).