Психиатр Андрей Анцыборов о шизофрении как причине убийства шестилетнего мальчика в Балашихе

Резонансной деталью в истории 31-летней Елены Цуцковой, обвиняемой в жестоком убийстве шестилетнего сына, стал её предположительный диагноз — шизофрения. «Сноб» поговорил с психиатром Андреем Анцыборовым о том, как шизофрения и другие расстройства влияют на склонность к насильственным преступлениям, ответственности врача и потенциальной роли наркотиков в этом деле.

Женщина, судя по всему, употреблявшая наркотики при диагнозе шизофрения, призналась в убийстве своего ребёнка. Об этом деле много говорят, в том числе в Госдуме: депутат Нина Останина, например, предлагает привлечь к ответственности психиатра, у которого наблюдалась обвиняемая, — за то, что он не предотвратил преступление, не сообщил о её состоянии органам опеки. Скажите, насколько, на ваш взгляд, врач способен предвидеть подобное?

Первое — нужно понимать, что ни вы, ни я, ни депутат Нина Останина не видели ни амбулаторной карты, ни каких-либо документов, по которым можно сказать что-то уверенно об этом случае. Если эта женщина действительно состояла на учёте у психиатра, нужно понимать её диагноз, как долго она болела, были ли сопутствующие расстройства, злоупотребляла ли она психоактивными веществами. Это уже совокупность факторов.

Сразу выводить причиной случившегося психическое расстройство — очень поспешно. Мировая статистика показывает, что большинство, до 96–97 % людей с психическими расстройствами не склонны к насилию. Только у 2–3 % общественно опасные действия можно связать с тяжёлыми (именно с тяжёлыми) психическими заболеваниями. А вот жертвами преступлений страдающие психическими расстройствами люди становятся гораздо чаще.

Какие заболевания в этом контексте относят к тяжёлым?

Психотические расстройства. В частности — шизофрению, шизоаффективное расстройство и в меньшей степени бредовое расстройство. Но риски совершения насилия, по некоторым оценкам, возрастают в 5–7 раз, если психическое расстройство сочетается с другими факторами — злоупотреблением психоактивными веществами, алкоголем, бездомностью или бродяжничеством, а также отсутствием доступа к лечению. Последнее — это когда бездомный приходит в больницу и говорит: «У меня голоса в голове», а ему на это: «У вас документов нет, мы вас не примем».

Справедливо назвать такое внимание к диагнозу обвиняемой стигматизацией?

Это хайп. И, конечно, максимально выраженная стигматизация. По данным больших опросов, около 75 % респондентов связывают психические заболевания, причём любые, с повышенными рисками совершения преступления. Но эта уверенность обывателей — невежество, она абсолютно не подтверждается данными больших популяционных научных исследований.

Гипотетически — в каком случае врач действительно может нести ответственность за то, что не принял дополнительные меры в этой ситуации?

Здесь есть сложная законодательная вилка. С недавнего времени врачи любого уровня — как муниципальные, так и частные — должны сообщать правоохранительным органам о том, что у них наблюдается человек, склонный к общественно опасным деяниям. На практике это никак или очень плохо реализуется.

У каждого врача на участке есть проблемные пациенты, если они перестают ходить на приём, их должен посещать либо сам врач, либо медсестра, либо соцработник. Но и врачей, и соцработников всегда не хватает, и к таким пациентам очень редко кто-то приходит в профилактических целях. И даже если соседи заметят неадекватное поведение, увидят, допустим, жутко захламлённую квартиру, крыс, мышей и тараканов, выбегающих из-под двери такого человека, так просто вызвать психиатра они не смогут. Они напишут заявление, подпишут его у всех соседей, отнесут его в диспансер — тогда психиатр должен будет пойти с ним в суд, а потом по постановлению суда прийти с участковым на место. Цепочка очень сложная, а ресурсов, опять же, не хватает.

А насколько параноидная шизофрения, которую приписывают обвиняемой, может быть поводом для лишения родительских прав?

Первое — в последней международной классификации болезней МКБ-11 шизофрению перестали делить на типы течения заболевания, это считается не соответствующим современным знаниям об этом расстройстве. Шизофрению сегодня категоризируют только как «текущий эпизод», когда человек обращается за помощью впервые, либо — «множественные эпизоды».

По поводу лишения родительских прав из-за этого диагноза — нет, нет и ещё раз нет. Даже если человек болеет, но при этом находится под медикаментозным контролем, он зачастую может справляться со своими функциональными обязанностями, даже ходить на работу — при грамотно подобранном лечении. Шизофрения — это не приговор, так же как и аутизм.

Стигматизация психических расстройств — это большая проблема и для России, и для всего мира. По данным Всемирной организации здравоохранения, более миллиарда человек во всём мире страдают психическими расстройствами — рекомендую вдуматься в эту цифру. Психические расстройства входят в десятку основных причин потери здоровья и работоспособности.

И сегодня поставить диагноз «шизофрения» не так просто — для этого должно сочетаться много критериев. У человека одновременно должны быть три характерных симптома — бред, галлюцинации и нарушения мышления. Остальные характерные симптомы возможны, но необязательны: нарушение поведения — когда, например, человек голый бегает по улице, или, наоборот, находится в состоянии ступора; когда у него наблюдается отсутствие мотивации и оскудение речи. Также у него должно быть значительно снижено социальное функционирование в одной из сфер: работа, учёба, семья, самообслуживание. И главное — продолжительность: симптомы расстройства должны присутствовать в течение шести месяцев, и как минимум один месяц должны проявляться так называемые «характерные симптомы» (если человек лечится, сроки могут меняться).

Мы вынуждены говорить об этом деле в сослагательном наклонении, но, по тому, что описано в СМИ, вполне возможно, что у этой женщины не было шизофрении. Она могла страдать другими расстройствами, влияющими на личность человека и его поведение: от биполярного расстройства первого типа с психотическими проявлениями до параноидного расстройства личности. Более точно об этом скажут эксперты.

Судя по словам знакомых обвиняемой, она употребляла наркотики. Скажите, какую роль это могло сыграть в совершении преступления?

Если это правда, то мы имеем две проблемы — тяжёлое психическое заболевание и злоупотребление или зависимость. Второе создаёт огромный риск увеличения психотических симптомов — по данным разных исследований, в 4,5–6 раз. Речь о формальных признаках психоза — бреде, галлюцинациях и дезорганизованном поведении. Если употребление веществ происходит на фоне приёма лекарственных препаратов, то риски зашкаливают — вероятность психоза возрастает в 10–15 раз. Если человек наблюдается у врача, у него ремиссия, он был достаточно социализирован и вдруг начинает употреблять психоактивные вещества — то головной мозг так устроен, что болезненное состояние с высокой долей вероятности возвращается.

Беседовал: Денис Бондарев