"Красный воробей". Как в США старались сделать кремлевскую шпионку из Марии Бутиной

- Мария, вы вдруг очутились за решеткой – Вы помните свои ощущения в первые минуты?

- Я хорошо помню этот момент, когда я оказалась в спецприемнике, в совершенно страшных условиях содержания. Где не было даже питьевой воды, а мужчин держали вместе с женщинами. По стенам ползали тараканы. Вместо подушки и одеяла в железных нарах были только дырки. Чтобы, если человека тошнит, рвотные массы просто стекали на соседа снизу или на пол. Это довольно жутко. Первая мысль, которая у меня возникла – почему-то ассоциация с бессмертным романом «Мастер и Маргарита». Будто бы я тоже оказалась перемещенной, но не в Ялту, а в какое-то государство в Африке, где весь этот ужас происходит. Будто всё это какой-то ночной кошмар. И мое сознание сразу как-то абстрагировалось от этого. И начало на всё смотреть со стороны. Потому что осознать произошедшее, что это тот самый «светоч демократии», что это та самая страна, которая всем преподает, как надо относиться гуманно к людям – у меня как-то в голове совершенно не укладывалось. Я не верила, что это серьезно. Первое, о чем я попросила моего адвоката – это ничего не говорить моим родителям. Ведь это же ошибка, я же знаю, что я ни в чем не виновата, а поэтому сейчас во всём разберутся.

- Как долго Вы были в этом состоянии?

- Уже на следующий день, когда мне выбрали меру пресечения (содержание под стражей), и я увидела то судилище и огромное количество лживых "фактов" – я поняла, что это серьезно. Я начала считать и поняла, что мне, по материалам дела, светит лет 15. И что, когда я выйду, наверное, моей бабушки уже не будет в живых, родителей – не знаю, а младшая сестра потратит всю жизнь на то, чтобы бороться за мое освобождение, и у нее не будет молодости, юности, которую она заслуживает. Было страшно подумать, что они будут так страдать.

Но я не была намерена сдаваться. Когда ты попадаешь в тюрьму, уровень твоей свободы зависит от тебя самого. Потому что можно заковать в кандалы твое тело, что американцы и делают - они до сих пор практикуют кандалы - но нельзя заковать твой дух. Мы не контролируем, как в жизни складываются обстоятельства. Кому-то выпадает очень тяжелое заболевание. Я считаю, это намного хуже, чем тюрьма. Кто-то оказывается болен раком. Кто-то теряет близкого человека. Мы не можем изменить обстоятельства. Но мы можем контролировать то, как мы на них реагируем. И я решила не сдаваться.

По той же технологии, что и Виктором Бутом

- Против Вас были задействованы мощные силы и технологии…

- Лживая информация про меня была вылита в публичное поле, но эта технология известна еще с 5-го века до нашей веры. Но против русских в США еще больше используют технологию демонизации отдельного человека. Просто абстрактно ненавидеть сложно. И поэтому периодически американские спецслужбы подкидывают своим гражданам определенную цель, в которой концентрируют всё зло. Как, например, в случае с Виктором Бутом, которого специально прозвали «оружейным бароном» и даже фильм сняли, в котором показывали, что русские, они все такие хладнокровные убийцы. Абсолютно выдуманная история, которую специально подали таким образом, чтобы обычные американцы в лице Бута возненавидели русских.

И со мной та же история – задействовали все стереотипы роковых кремлевских женщин-шпионок. Всё это стереотип американского общества, который годами воспитывался кинематографом. И, конечно, в него было легко поверить. Обо мне тоже сняли фильм: достаточно дешевый и, честно скажу, неинтересный фильм, «Красный воробей», про кремлевскую секс-шпионку времен КГБ. И странным образом, она, действительно похожа на меня. Это технология. И когда американские демократы разыгрывали так называемую «красную карту», им нужно было найти, куда направить злость народа. Нужно было найти ведьму, которую будут жечь. И поэтому, когда меня арестовали, я, увидев материалы своего совершенно бредового дела, задала своему адвокату единственный вопрос: «Подождите, как мы будем доказывать мою невиновность, когда доказательства не считаются?» Меня не для этого арестовали. Меня арестовали, чтобы бросить кость.

- Тот же рецепт, лишь смена персонажей в сценарии?

- Знаете, американцы работают довольно топорно. Это как в классике капитализма: если что-то можно продать еще раз – продавай это до тех пор, пока это продается. Раз это сработало когда-то с Бутом – это сработает и с другими. В частности, со мной. Так я стала воплощением России, над которой издевались, которую отправили в тюрьму, на четыре месяца заперли в карцере. И что вы думаете, американское общество, все эти права человека, общественные организации, службы защиты женщин, гуманного содержания заключенных – никто не произнес и слова. Потому что симпатизировать студентке, которая приехала учиться, разговаривала на их языке, и говорила про важность дружбы между США и Россией, -- такому человеку можно было бы сочувствовать. Но чтобы саму возможность такую исключить, меня сначала демонизировали. Забрали полностью мое человеческое лицо. Таким образом, сострадания какого-либо ожидать было невозможно.

Как я к этому относилась? Честно скажу, сложно. Мне было несколько обидно, но не за себя. Обидно было за свою семью. Потому что я по профессии преподаватель. У меня две бабушки, две Маши, две учительницы, одна истории, другая географии. И так опорочить честное имя моей семьи, вот этими слухами и домыслами так скажем, ниже пояса – вот это мне было больше всего обидно. Это неуважение по отношению к моей семье и к памяти моих предков. Но, с другой стороны, это не наша проблема. То, что они думают обо мне, и нашем народе – это их проблемы. И в отношении американского народа мне всегда приходит в голову одна фраза, что мне, конечно, жаль, что на какое-то время я потеряла свободу и свою репутацию. Но американцы потеряли страну - и это намного больше.

По стопам нацистов

- Вас пытали в американской тюрьме?

- Это сложный вопрос. Американцы применяют пытки. Первое и главное, что со мной делали – это поместили в полную изоляцию. Изоляция больше 15-ти дней, по всем стандартам ООН, считается пыткой. Ты не видишь людей, не слышишь звуков, находишься в информационном вакууме, не знаешь, сколько времени, тебя будят каждые 15 минут фонариком, каждый раз, когда будят, заставляют четко отвечать, все ли с тобой в порядке, и ты обязан дать внятный ответ – это пытка. Да, тогда пытали.

- А зачем?

- Задача одна – убедить тебя написать заявление о приеме психотропных препаратов. Под ними допрашивать проще. Еще одна из самых страшных вещей, которые очень сложно пережить женщине – это когда тебя по нескольку раз в день заставляют раздеваться, и унизительно, без одежды быть перед надзирателями. Это тяжело. Так делали нацисты. Это сильно воздействует на чувство собственного достоинства. У них задача – сломать тебя. Если ты сдашься, отчаешься или впадешь в депрессию, значит, они победили. Но я не собиралась на этом сдаваться. Мы не такая нация.

- А сексуальное насилие?

- Что касается сексуальных домогательств в тюрьме, такого не было. Это не моя заслуга. И, наверное, даже не заслуга окружающих. Это внутри нас то, что делает нас русскими. Нас уважают. Нас боятся. К нам обращаются за помощью. Потому что считают нас мудрыми. Ко мне, как к учителю, всегда относились с уважением. Меня просили научить. И я учила - йоге, математике, социологии и даже, не поверите, американской демократии. Я учила их шахматам и даже читать и писать. Прежде всего, конечно, чернокожих. Если вы посмотрите статистику, а я могу её подтвердить практическим опытом: если вы родились в чернокожем квартале, то вряд ли получите доступ к нормальному образованию. И вряд ли даже научитесь читать и писать. Поэтому мне приходилось это делать. И я делала это с удовольствием, и с самоотдачей. Учителей уважают. Их никогда не трогают. Если ты с честью и достоинством относишься к окружающим, то, как правило, ты получаешь такую же реакцию в ответ. Были ли у меня конфликты? Конечно. Пытались ли меня провоцировать заключенные? Безусловно. Но со смирением надо к этому относиться.

Смирение – ключ к уважению

- Это как, применительно к Вашему случаю?

- Ну, например, если человек грубит тебе, отмотай чуть-чуть назад его жизнь и подумай хотя бы, в каких условиях он вырос? Я, например, выросла в полной прекрасной семье. Мне родители дали прекрасное образование. Я горжусь тем местом, где родилась (это Барнаул) и выросла (поселок городского типа Кулунда). Я очень люблю свою Родину. У меня было счастливое детство. А у многих из тех людей, что находились в заключении вместе со мной, детства не было. Оно прошло на улице, среди наркоманов и проституток. Могу ли я судить этих людей за неуважительное поведение? Их никто никогда не любил. Любить надо в кредит. Ты сначала полюби человека, когда он вот такой - немытый, неотесанный, грубый. А любить человека, что мил с тобой – это слишком легко. И не в этом состоит испытание в вере. Через смирение я пришла к тому, что меня уважали, и никаких никто обид мне не причинял. Может быть, и хотел, но я их так не воспринимала. Я воспринимала такое как дополнительное испытание собственного смирения.

- Вы духовно сильно изменились?

- Надеюсь, что да. "Когда ты попадаешь в заключение - это сродни смерти, - как сказала мне одна чернокожая заключенная, хорошая знакомая с очень тяжелой судьбой. - Потому что Господь дает тебе последний шанс". Он говорит: "Остановись и посмотри на свою жизнь". Каждый задумывается в тюрьме, что он виноват. Виноват в том, что, наверное, что-то в жизни делал не так. Или же что это урок, который Господь, а я верующий человек, пытается преподать тебе, показать, что должен делать в жизни. Я глубоко убеждена, и это сказано в Евангелии, что Господь воспитывает только тех, и преподает уроки, подчас очень строгие уроки, только тем, кого любит. Я через это видела свое заключение. Было ли это наказание за, возможно, недостаточное внимание к самым своим близким? Знаете, когда мы молоды, мы все ориентированы на карьеру, нам некогда позвонить домой. Я, безусловно, грешна и этим. Сейчас мы стали намного ближе с моими родителями, после того что случилось. Ты понимаешь, что часто не замечаешь чувств других людей, недостаточно внимателен к ним. Все эти библейские вещи приходят тебе на ум, и ты думаешь: наверное, я что-то сделал недостаточно. Но, с другой стороны, ты думаешь: возможно, Господь просто пытается научить тебя чему-то. Меня тюрьма научила многому.

Я, к сожалению, часто встречаю людей, которые говорят: "Ну, ладно тебе уже, хватит уже про тюрьму, забудь ты уже вот это". А я не хочу забывать. Это научило меня самому ценному: не судить людей. Вокруг меня были разные заключенные. И, в том числе, и осужденные по самым тяжелым статьям. Никто ни у кого не спрашивал, за что ты здесь, никто никого не судил, это не мое дело, судить. Если человек просил помощи – я ему помогала. Так же помогали и мне. Тюрьма, наверное, привнесла в мою жизнь больше сострадания. Моя жизнь не стала от этого легче, она стала сложнее. Пережив собственное горе, я намного сильнее переживаю то, что происходит с другими вокруг меня. Это, знаете, как чувство эмпатии, которое внезапно в твоей душе усилилось в тысячи раз. Когда ты чувствуешь боль каждого вокруг, и пытаешься помочь каждому. Я хочу так жить. Потому что это делает нас живыми людьми.

От духовного к политическому

- А политические взгляды Ваши изменились?

- Знаете, эти взгляды формируются в течение всей жизни, по мере того, как мы встречаемся с теми или иными проблемами. Более того, очень сильно меняется мир. Могу сказать одно, что после тяжелых испытаний, конечно, я говорю о тюремном заключении в Соединенных Штатах, я очень сильно пересмотрела свои взгляды на роль государства в нашем обществе. Когда-то я тяготела к соображениям, что бОльшую часть полномочий мы должны отводить свободному регулированию общества, рынку, и так далее. Но посмотрев, что происходит, когда люди остаются без попечения государства, я, честно говоря, ужаснулась. Государство должно помогать людям. Прежде всего, детям, которые оказались без родителей. И, конечно же, я считаю, что наше государство в первую очередь должно обеспечивать безопасность собственных граждан, особенно в информационной среде. И мы обязаны помогать людям, оказавшимся в тяжелой ситуации в нашей стране или за ее пределами. Потому что сегодня это такая перманентная война. У государства очень большая роль. И вот это, наверное, самая главная эволюция моих взглядов в течение жизни.

- А где жить комфортнее, у нас или в США?

- Жить комфортнее там, где ты родился. Россия для меня – это всё. Здесь моя семья, здесь память моих поколений. Мой дедушка всю свою жизнь вел родословную. Я не вижу себя нигде, кроме России. Конечно, интересно посмотреть и познать мир. У меня была такая возможность в жизни. Но на Родине лучше всего. Поэтому, когда ты находишься среди близких, и когда отмечаешь праздники, как у нас это принято, да тот же Новый год, пусть он будет именно с елочкой, с запахом мандаринов, но это своё родное. Назовите меня в этом вопросе консерватором, но это так и есть.