Необязательные мемуары. Глава 5 - Два демократа
Михаил Молоствов. Вячеслав Брагин. Кто есть кто, поймете из текста главы
Человек раньшего времени
Таких людей, как Михаил Михайлович Молоствов, больше не делают. Каким чудом его занесло в эту клоаку - политику, Бог знает. Но он самим своим существованием одушевлял и оправдывал всё депутатское сборище.
Столбовой дворянин, из Бархатной книги - однажды он предложил Никите Алексеевичу Толстому (царствие ему небесное!), тоже депутату, отцу Татьяны Толстой, между прочим, тоже моему постоянному собеседнику, организовать в Верховном Совете фракцию "Бояре за демократию". Понятно, что это была шутка, да и не были они боярами - только дворянами.
Молоствов - диссидент, немало отсидевший за свои убеждения. Философ, публицист, одаренный, но по русской традиционной безмятежности растративший свои таланты. Под конец жизни у него вышла, правда, тоненькая книжка крохотным тиражом. У меня её нет, к сожалению, но я в свое время читал его рассказы - в рукописях, он мне давал, мы даже публиковали фрагменты в газете "Мегаполис-Экспресс" первой, общественно-политической реинкарнации. Еще Михал Михалыч сочинял великолепные палиндромы.
Да разве найдешь их теперь...
Мы познакомились самым банальным образом - в курилке. Была у Михал Михалыча такая дурная привычка - много курил. Он поразил меня своим несовременным обликом - все равно как занесло бы в народные депутаты князя Вяземского, например, или Петра Чаадаева. И еще поразил меня своей образной речью на хорошем русском языке.
Притом, что мог и скабрёзный анекдот рассказать - и это у него получалось так же изящно и не похабно.
Слово ему давали редко, и на съезде, и в Верховном Совете. А когда давали, Молоствов говорил очень сложно, хитросплетённо, оратором он не был, большинство депутатов его просто не понимали.
Политиком Михал Михалыч так и не стал. И слава Богу! Слишком порядочный и интеллигентный он был человек для этой подлой работы.
В силу своей биографии он был, безусловно, что называется, демократом. Редкий случай, когда я могу употребить это скомпрометированное словечко без кавычек.
Взгляды наши решительно не совпадали. Мы с ним очень много спорили, но - как и с Сергеем Юшенковым - никогда не ругались. Кроме того, Молоствов органически не мог быть доктринером или циником. Иллюзий насчет своих соратников, как и насчет Ельцина, у него никогда не было. Но он выбрал свою стезю, свою позицию - и не изменял им. И его уважали даже самые крайние оппоненты, например, депутат Николай Павлов (о нем речь впереди), тоже любивший подискутировать в курилке с Молоствовым.
Осенью 1993 года Молоствов естественно и органично вошел в число сторонников Ельцина. Собственно, он среди них и находился, ему не пришлось выбирать.
А вот многие другие народные депутаты вовремя переметнулись на сторону сильного. И именно они вошли в некую комиссию то ли по перевоспитанию, то ли по трудоустройству. Михал Михалычу предложили обратиться к этим "оборотням". Но он лишь брезгливо пожал плечами.
И правда: что-то доказывать и объяснять вертлявому хитрожопому Александру Починку (тоже покойному, но каков уж был!) или лукавому приспособленцу Михаилу Митюкову - было ниже достоинства дворянина и диссидента.
Но в Думу Михал Михалыч попал, его включили в список Выбора России. Для "имиджа", наверное. Хотя бы пара честных и порядочных людей требовалась даже "демократам".
Молоствова даже ввели в политсовет или как там у них назывался руководящий орган. Потом он мне со смехом рассказывал, как к нему подошел Геннадий Бурбулис и пытался сказать ему несколько человеческих слов. Однако не смог! Получилось нечто вроде "тоталитарный режим породил репрессивно-депрессивную психологию".
А вот у Михал Михалыча не породил. Ни репрессивную, ни депрессивную. Даже будучи депутатом, он сумел остаться Человеком. Наверное, это трудно. Да только не ему.
Когда Михал Михалыч перестал быть народным избранником, он сдал свою депутатскую квартиру - уникальный случай! Кроме него, это сделал еще только Сергей Юшенков, перебравшийся в куда более скромную жилплощадь в Тушино, возле которой его и убили. Заодно уж добавлю: когда Юшенков стал депутатом Госдумы, его уговорили все-таки оформить в собственность депутатскую квартиру, но он ее потом все равно разменял и уехал в отдаленный район.
Через несколько дней после убийства Юшенкова скончался и Молоствов. До того он умудрился попасть под машину в районе Останкино и получил тяжелые травмы (виновника не нашли, да и не искали, как обычно). В последние годы наше общение прекратилось, увы-увы. Он жил в Питере или в Удомле, в глуши Тверской области, я - в Москве. Безумно жаль. Не доспорили, не договорили.
Прощайте, Михаил Михайлович! Пусть земля будет Вам пухом.
Засим рассказы о порядочных людях из депутатского корпуса прекращаются. Перейду к людишкам совсем другого сорта
Демонклатура
Вячеслав Брагин делает бессмысленными все споры о "коммунистах" и "демократах". Ибо был он и тем, и другим сразу. В одной пипетке, даже не во флаконе.
Секретарь райкома КПСС из Тверской области. Однако посчитал и возомнил себя "демократом". Mein Name sei
Мы познакомились при весьма конъюнктурных обстоятельствах. В 1990 году Горбачев организовал встречу с "партийной группой" народных депутатов, чтобы устроить какие-то козни Ельцину. Какие, уже не помню, да и не так уж это важно, козни те были смешные и детские.
На ту встречу попал и народный депутат Брагин, первый секретарь райкома, не хухры-мухры. Но был он там засланным казачком, по собственной инициативе. Мероприятие проходило прямо в Большом кремлевском дворце, там же, где и Съезды народных депутатов РСФСР. А я подстерег Брагина сразу после окончания встречи - добыть "инсайдерскую информацию". Мы тогда таких выражений не знали, но суть-то от этого не меняется.
В тот период мой пиджак украшал трехцветный бело-сине-красный значок (который я снял и спрятал сразу после того, как триколор сделали официальным флагом, так как не люблю раболепство). Брагину этот мой значок очень понравился, он долго и со значением тряс мне руку, а потом всё рассказал. Гораздо больше, чем я рассчитывал.
Что именно - хоть убейте, не помню. Какие-то мелкие и глупые дрязги. Но заметка получилась актуальная.
Вячеслав Иванович был членом Комитета по СМИ Верховного Совета, потом стал его председателем, поэтому мы регулярно общались и дальше.
Меня в нем поражала неизбывная, неистребимая номенклатурность самого что ни на есть советского толка. Брагин легко и без колебаний поменял верность ЦК КПСС на преданность Ельцину. Словно пиджак переодел. Я-то свой трехцветный значок снял и никакого другого не стал прикреплять. А он запросто сменил на такой трехцветный значок свой партбилет. И вовсе не удивительно, что
Честно говоря, я в своей жизни встречал мало верующих коммунистов. Никто из советской номенклатуры не имел к ним отношения. А самым убежденным - из тех, с кем я беседовал и дискутировал - был народный депутат Дмитрий Егорович Степанов, которого даже в КПСС не приняли из-за его чрезмерной убежденности. Требовалось бороться за "светлое будущее" без фанатизма, а у Степанова это никак не получалось. Темперамент захлёстывал. Парткомы не выдерживали такого бешеного напора, и стихийного коммуниста тихо посылали куда подальше.
Ну да ладно, вернемся к Брагину.
Брагин не поленился лично сходить на съезд так называемого Фронта национального спасения (об этой занятной структурке еще пойдет речь), например, после чего написал всякую чушь о "красно-коричневой угрозе". В Белом доме появлялся редко. Помнится, однажды зашел, забронзовевший и безумно важный.
Я спросил его, зачем они в Останкине возродили худшие образцы коммунистической пропаганды, Вячеслав Иванович сделал вид, что не понял вопроса. Как же так? Он же "за демократию!" А если кому и не дают слова - Первый канал уже тогда отличался фильтрацией телеперсон и отсеиванием нужных от ненужных - так им просто нечего сказать, и нельзя давать им слово, так как "они хотят ввергнуть Россию в кровавый кошмар". Скучно, в общем.
Когда же осенью 1993 года действительно случился кровавый кошмар, отбросы типа паркетного генерала Макашова были спровоцированы и двинулись идиотским безумным маршем на Останкино, Брагин просто струсил и вырубил свой телеканал. Номенклатурная душонка ушла в пятки.
Обошлись без него, а потом уволили. Засовывали его на разные сытные синекуры - это уже Ельцин отдал дань номенклатурным привычкам, которым никогда не изменял. Брагин был, например, даже директором музея на Поклонной горе.
Но недавно опять пришлось встретиться. Не с ним лично, а с "плодами" его трудов. Вот они
Вот такую жутких размеров книжищу изготовил (не могу сказать "написал", столько ни один графоман не напишет)!
Он еще в депутатские годы любил сочинять дурацкие пропагандистские статейки. Потом, оказывается, пролез в Союз писателей. И умудрился протащить в печать такой том - увесистый и необъятных размеров.
В книжище этой имеются аж целых 1647 страниц. Вот подтверждение. А сам Брагин активно разбрасывает свои визитные карточки, где только может. Эту я нашел, вместе с книгой, возле входа на радиостанцию Эхо Москвы.
Забавно, что на следующий день книги там уже не было. Кто-то не поленился утащить фолиантище.
Зато осталась другая книга того же аффтара. С характерным советским подзаголовком - сразу видно бывшего секретаря райкома
Необязательные мемуары