Власовцы, немцы, чехи, украинцы и Красная армия. Что творилось в Праге во время освобождения
5 мая 1945 года в Праге началось восстание. Чешская группировка вермахта насчитывала более 900 тыс. солдат, часть которых развернули против пражан. Из чешской столицы по радио понеслись просьбы о помощи. На них откликнулись подразделения, командовали которыми в том числе и украинцы. Вскоре они вступили в бой и с немцами, и... друг с другом
Первыми отправили помощь восставшему городу партизаны из соединения «Смерть фашизму» уроженца Приднестровья капитана Евгения Олесинского.
Его история заслуживает отдельной публикации: офицер-окруженец, сражавшийся на Украине в партизанском соединении генерал-майора Михаила Наумова и вместе с ним совершивший легендарный Степной рейд, он и ещё несколько «наумовцев» были заброшены на территорию Чехии для оказания местным товарищам помощи в организации партизанского движения.
В короткий срок за счёт освобождённых военнопленных (большую часть которых составляли советские граждане, но попадался и интернационал) а также местных жителей небольшой отряд разросся в целое партизанское соединение, насчитывавшее 1750 человек. Оно полностью парализовало движение по ведущим от Праги на юго-запад транспортным артериям.
К началу мая партизаны практически полностью контролировали Пшибрамский округ, а 3 мая с боем взяли и сам городок Пшибрам, расположенный от чешской столицы всего в 60 километрах.
Как только стало известно, что Прага восстала, Олесинский отправил туда один за другим два боевых отряда. С помощью местного населения партизаны собирали для пражан продукты, которые отвозили на трофейном автотранспорте по контролируемым ими дорогам.
Вторым, кто откликнулся на призыв восставшей чешской столицы, стал… командующий единственной сформированной 1-й пехотной дивизией РОА (то есть власовцев), потомок казаков Сумского слободского казачьего полка, уроженец Курской губернии генерал-майор Сергей Буняченко.
Весной 1945 года генерал Власов, понимая, что Третий рейх войну уже проиграл, начал отдавать своим войскам независимые от немецкого командования приказы. 28 марта на последнем заседании президиума Комитета освобождения народов России, на котором председательствовал сам генерал, было решено отвести 1-ю дивизию РОА с Одерского фронта, где немцы принуждали её воевать против Красной Армии.
Власов хотел сконцентрировать свою пехоту и формально также подчинявшийся ему 15-й Казачий кавалерийский корпус в одном месте: верхушка русских коллаборационистов судорожно искала возможности договориться с американцами и англичанами, чтобы те приняли их капитуляцию и не выдали потом СССР. Они понимали, что ничего хорошего дома за предательство их не ждёт, и надеялись, что на западе согласятся принять под своё крыло такую внушительную антисоветски настроенную военную силу. По этой же причине воевать с американцами и англичанами власовцам далее не стоило.
Буняченко это решение полностью поддерживал, и 16 апреля дивизия, оголив, к неописуемому удивлению немцев, их фронт, отправилась в свой чешский «анабасис».
В конце апреля она сконцентрировалась между чешским городком Будвайс (в наше время Ческе-Будеёвице) и австрийским Линцем. Попытки контактов со стороны Красной армии генерал отверг, зато охотно встретился с чешскими офицерами из недавно сформированной военной группы «Бартош», которая фактически приняла на себя подготовку к пражскому восстанию. Точная дата этой встречи неизвестна, но, по косвенным данным, она происходила вечером 2 мая 1945 года в селении Козоеды неподалёку от всё того же городка Пршибрам.
Партизаны Олесинского знали, что в район их действий прибыло крупное соединение власовцев, но в бой с ним пока не вступали.
Переговоры с чехами закончились предварительной договорённостью, что войска Буняченко, возможно, поддержат восстание. В голове у генерала созрел план, который, как он считал, позволит уцелеть и ему, и его подчинённым. Если он поможет пражанам освободить их город от нацистов и дождаться прихода американских войск, то, возможно, после сдачи оружия их не выдадут советским властям.
3-я армия генерала Паттона уже подходила к Пльзеню, от которого до Праги было всего ничего — меньше 100 километров, а потому такой план выглядел вполне рабочим. Однако Буняченко не было известно, что, по утверждённым на Ялтинской конференции договорённостям, Чехию предстояло освобождать не союзникам, а Красной армии. То есть, кроме как договариваться с её командованием и рассчитывать на снисходительность советского правосудия, у власовцев иного выхода не оставалось. Они об этом просто ещё не знали.
Власов был против содействия восстанию. Он рассчитывал, что немцы всё-таки сумеют договориться с Англией и США и выступят против СССР единым фронтом, следовательно, надо было действовать с ними заодно.
Буняченко его точку зрения не разделял, а потому Власов ушел с военного совета 1-й дивизии РОА со словами: «Если мои приказы больше не являются для вас обязательными, то мне здесь нечего делать».
4 мая дивизия достигла окрестностей Сухомасти — села километрах в 20 от юго-западных окраин Праги. Здесь между Буняченко и представителями группы «Бартош» было подписано соглашение о помощи, существование которого многие современные историки отрицают. Они утверждают, что власовцы пришли на помощь пражанам без предварительной договорённости, по своей доброй воле. Однако о соглашении вспоминает немецкий офицер связи при 1-й дивизии РОА майор Гельмут Швеннингер, которого как раз после его заключения разоружили, хотя и разрешили потом остаться в дивизии.
Итак, 5 мая пражане стихийно подняли восстание. Они взяли под контроль половину города, но на его окраинах располагались хорошо вооружённые немецкие боевые части. Разобравшись в ситуации, утром следующего дня немцы повели решительное наступление, и пражское радио начало просить о помощи всех, кто сможет её оказать.
Дивизия Буняченко вошла в город с юго-запада ещё вечером 5 мая, горожане встречали их как освободителей. Чтобы не путать одетых в немецкую форму власовцев с немцами, группа «Бартош» посодействовала их снабжению бело-сине-красными триколорами.
Боевые действия дивизии начались утром следующего дня. К очередному удивлению своих бывших союзников, подопечные Буняченко атаковали аэродром Рузине, где базировались реактивные истребители Ме-262 и на который, как рассчитывали офицеры «Бартоша» и сам Буняченко, западные союзники вскоре должны были начать сажать свои транспортные самолёты. Аэродром захватили после длительных безрезультатных переговоров с немцами и последовавшего затем ожесточённого боя. Истребители, правда, власовцам захватить не удалось. Они улетели, «проутюжив» напоследок их порядки в нескольких штурмовках.
В это время в районе пригородов Праги — Радотина и Збраслова, напоровшись на ожесточённое сопротивление бойцов ваффен-СС, которых поддерживали шесть «тигров», на юг вдоль Влтавы отходил разведотряд майора Бориса Костенко, личность которого также заслуживает отдельной публикации.
Дело в том, что этот уроженец города Чернобыля на самом деле являлся… внедрённым к власовцам немецким агентом и, по совместительству, предавшим Родину бывшим следователем 5-й Московской стрелковой дивизии народного ополчения лейтенантом НКВД Борисом Краснощёковым. Но тут уж так совпало, что пришлось и этому обладавшему сомнительными человеческими качествами персонажу невольно повоевать за Прагу против своих недавних хозяев.
Буняченко отправил на выручку разведчикам свой 1-й полк — эсэсовцев отбросили.
Вечером 6 мая в штаб группы «Бартош» на Бартоломейской улице явились несколько штабных офицеров из 1-й дивизии РОА — был подготовлен план наступления на следующий день.
Однако не все чехи были настроены к власовцам благожелательно. Против чрезмерно плотного сотрудничества с ними выступил Чешский национальный совет (ЧНС). Заместитель его председателя коммунист Йозеф Смрковский возражал, чтобы Буняченко самостоятельно представлял ультиматум государственному министру Богемии и Моравии Франку о незамедлительной немецкой капитуляции — для этого есть ЧНС.
И тут власовский генерал-украинец заподозрил что-то неладное.
Вскоре ему стало известно, что с разных сторон к Праге приближаются танковые армии трёх советских генералов — трёх украинцев, трёх генерал-полковников: 3-я гвардейская танковая армия уроженца Харьковской области Павла Рыбалко, 4-я — потомка украинских иногородних крестьян на территории Войска Донского Дмитрия Лелюшенко (обе 1-й Украинский фронт) и 6-я уроженца Полтавской губернии Андрея Кравченко (4-й украинский).
А что Паттон? А Паттон взял Пльзен и остановился как вкопанный и двигаться вперёд не намерен, как ни уговаривают его по радио военные из «Бартоша».
Немцы наверняка не смогут остановить бронированную советскую армаду, и ЧНС совершенно не улыбается потом объяснять советскому командованию, почему они сотрудничали с недавними нацистскими наёмниками, которые всего неделей ранее не захотели договариваться с ним о совместных действиях.
И вот тут Буняченко понял, что обречён.
7 мая 1-я дивизия РОА ещё наступала на центр Праги, но безуспешно, а уже в 23:00 командующий 1-й дивизии РОА отдал своим полкам приказ об отходе из города на запад по шоссе Прага — Бероун. Он ещё втайне лелеял надежду, что американцы и англичане его примут, хотя всё говорило за то, что она призрачна.
По воспоминаниям Швеннингера, когда генерал объяснял чешским офицерам сложившуюся ситуацию, в глазах его стояли слёзы, а на лицах членов его штаба застыло выражение глубокой безнадёжности. Утром 8 мая, прикрывая отступление дивизии, на юго-западной окраине города с войсками ваффен-СС вёл перестрелку только 2-й полк дивизии РОА, да и тот вскоре отошёл.
7 мая партизаны капитана Олесинского задержали машину с власовским генералом — заместителем начальника штаба Вооружённых сил Комитета освобождения народов России уроженцем Бердичевского уезда Киевской губернии и бывшим полковником РККА Владимиром Баерским (псевдоним — Боярский).
Тот на допросе двинул командира партизанского соединения стеком по лицу. Олесинский после такой наглости дождался, пока бывший советский полковник закончит давать свои показания, после чего приказал его повесить.
На следующий день партизаны задержали ещё более крупную рыбу — штабную колонну РОА, в которой обнаружился начальник власовского штаба, бывший генерал-майор РККА Фёдор Трухин, власовский генерал, бывший полковник РККА Михаил Шаповалов и множество других офицеров-коллаборантов рангом пониже. Шаповалова партизаны расстреляли, а Трухина передали Смершу.
Намаявшись за 7 и 8 мая с чешскими повстанцами, число которых росло как на дрожжах, немцы в конце концов договорились с ЧНС, что отойдут из города на запад без боя.
В 19:15 8 мая 1945 года Международный Красный Крест передал по пражскому радио на чешском и немецком языках следующее сообщение:
«Согласно соглашению с чешской Народной Радой, должны прекратиться военные действия в Праге и её окрестностях. Такой же приказ был дан чешским соединениям и гражданам. Кто этот приказ не будет выполнять, подлежит суду. Подписано командующим немецкими войсками в Чехии и Моравии. Прага. Чехословацкая радиостанция».
Однако полностью без боя захватчики уже отойти не успевали: утром 9 мая по их арьергардным подразделениям ударили передовые подвижные части 1-го и 4-го украинских фронтов.
Первым ворвалась в Прагу «тридцатьчетвёрка» 1-го батальона 63-й гвардейской танковой бригады 10-го гвардейского Уральско-Львовского добровольческого танкового корпуса уроженца Сумской области гвардии лейтенанта Ивана Гончаренко. Вот что потом вспоминали члены его экипажа:
«…В третьем часу ночи вступаем в город. Все три машины идут по незнакомым улицам. Поперек одной из них — баррикада. Ликующие повстанцы вскакивают на броню, обнимают, целуют нас… На наш танк пересел чех-проводник, который до этого был на машине нашего командира взвода… По крутому спуску двигались мы к Влтаве, чтобы захватить мосты и не дать отступающим гитлеровцам их разрушить. Наш танк на подходе к реке оказался головным. И вот здесь, вблизи Манесова моста, мы приняли последний бой.
Замаскированные самоходки врага открыли огонь. Остальные наши танки еще не подошли. Командир орудия открыл ответный огонь. Ему помогал заряжающий Николай Ковригин. Завязалась артиллерийская дуэль. Наблюдаем попадания. Две вражеские машины запылали, но один вражеский снаряд угодил в башню нашего танка. Упал замертво от этого выстрела наш отважный командир Иван Григорьевич Гончаренко. Но мы решили биться до конца. Батырев продолжал стрельбу и вывел из строя еще одну самоходку.
Новым вражеским снарядом были тяжело ранены механик-водитель Шкловский и находившийся на борту машины Франтишек Соучек. При третьем попадании осколками вражеского снаряда был тяжело ранен Александр Филиппов. После четвертого попадания пушка танка оказалась заклиненной, ее ствол теперь беспомощно был устремлен в одну точку. В это же время контузило Ковригина.
Командир орудия был лишен возможности продолжать огонь. Танк не мог двигаться, и экипаж решил оставить его. Ковригин и Батырев через люк башни выбрались наружу, а затем помогли Шкловскому и Филиппову выйти из машины. Батырев и Ковригин вели огонь из автоматов. Противник все время обстреливал наш танк.
Так закончился этот последний для нас бой. И все же враг не успел взорвать мост. Командир роты старший лейтенант Владимир Полегенький (уроженец Полтавской области. — Авт.) вскоре со всей ротой подошел к мосту, разгромил здесь противника и устремился через мост к центру города».
Далее бои продолжались где-то до середины дня, но особой ожесточённостью они не отличались — немцы не стремились удержать город, они хотели только побыстрее удрать из него на запад, чтобы сдаться там более лояльно (как им казалось) настроенным американцам.
Всего в боях за Прагу с 5 по 9 мая 1945 года погибли приблизительно 1500 чешских повстанцев, 300 солдат 1-й дивизии РОА, 30 солдат Советской армии, 1000 солдат вермахта и СС, 4000 мирных жителей. В боях на подступах к городу сложили голову ещё 662 советских военнослужащих.
Есть в этих сухих цифрах и украинский взнос, самой яркой иллюстрацией которого является пражская улица имени Ивана Гончаренко (Gončarenkova), которая до сих пор остаётся в чешской столице в целости и сохранности. Будем надеяться, что, несмотря ни на что, этот факт останется неизменным.