Народ против «Осени»: берёзки в детских кроватках как угроза искусству
Время от времени Пушкинский музей делится в своём инстаграм-канале видом на инсталляцию «Осень» Цая Гоцяна. И всякий раз в комментариях случается светопреставление. С неослабевающим интересом слежу за драмой в картинках и репликах, которая не первый уже месяц разворачивается в связи с работой китайского художника, чья персональная выставка проходит сейчас в ГМИИ им. А.С. Пушкина.
«Прошу простить мое невежество, но это чудовищно », — переживает пользователь helendianova.
«Музей превращается в черт знает что.. есть же альтернативные экспериментальные площадки для такого рода творчества..» — уже более подробно реагирует fedrasina.
И в третьем комментарии (из более чем двухсот сорока на момент написания этого поста) sonyamokh сообщает: «Считаю, что это абсолютно неприемлемо, неискушенный зритель примет это за помойку».
Будоражащая умы инсталляция (сейчас она уже выглядит иначе — см. ниже) установлена во дворе Пушкинского музея непосредственно перед главным входом и представляет собой что-то вроде пирамиды из детских кроваток, колясок и колыбелек, из которых произрастают берёзки. Берёзки живые, выращены в питомнике и в мешках пересажены в кроватки — со временем листья на них пожелтеют, а затем и опадут, это же осень. Но главная волна возмущения случилась ещё до берёзок, на стадии кроваток. Хотя начиналось всё мирно: 14 июня в инстаграм-канале Пушкинского музея появился эскиз инсталляции, сопровождавшийся объявлением о том, что для её постройки понадобятся 350 детских кроваток, колясок и колыбелей.
Их Гоцян придумал собрать у горожан, поскольку этот проект предлагает зрителю поразмышлять о «беззащитности отдельного человека перед грандиозными социальными потрясениями и о детских мечтах, которым не суждено сбыться». Предоставленные самими москвичами кроватки должны сделать этих людей через память их вещей частью произведения — изящный художественный ход. Нежный акварельный эскиз никого особо не смутил, появившиеся 31 августа и 1 сентября снимки монтажа остова тоже не вызвали паники, но когда 3 сентября выложили вид на ту же конструкцию, но уже с кроватками, аудитория взорвалась приведёнными выше и подобными им комментариями. И появившаяся 12 сентября фотография с берёзками (во-первых, это уже просто красиво) никого не успокоила: маховик народного гнева запущен.
Есть в комментариях и слова поддержки, адресованные художнику и музею, а претензии можно разделить на две категории: бóльшая группа просто возмущена, без особых попыток проанализировать произведение, представители же второй части протестующих против инсталляции (и это самое интересное) готовы даже признать право такого арт-объекта на существование, но полагают, что место ему где-нибудь у «Гаража», на «Винзаводе» и в прочих местах, специально отведённых под современное (читай — дикое, непонятное, некрасивое, не такое) искусство. И этот момент гораздо интереснее вариаций на тему бесконечного спора о том, следует ли считать искусством «Чёрный квадрат» и подобное ему. С одной стороны, можно сказать, что наметился прогресс: считать искусством согласились. С другой — получается, многие предпочитают разделить мир искусства на, скажем так, мир первый, где всё хорошо и чинно, и некую резервацию, куда следует ссылать «неформат». При таком делении музеи «классического» искусства понимаются как заповедники, хранилища, места консервации «правильного» искусства, но никак не пространства исследования, диалога, к которому побуждает искусство «другое». Такое отношение легко спроецировать и на другие стороны жизни: вроде как согласившись принимать «другое», люди стремятся поместить это «другое» в загон, убрать с глаз долой — мол, пусть они вот это вот всё где-нибудь у себя за забором / под одеялом / в шкафу делают. И это как-то печально.
Фотография: ГМИИ им. А.С. Пушкина
Отсюда