Смерть Каддафи открыла новую эпоху в глобальном противостоянии
Ровно семь лет назад был убит Муаммар Каддафи, после чего Запад поспешно заявил об окончании ливийской войны. Теперь эта война приняла такие формы, каких не предсказывали даже самые мрачные пессимисты, а политику тех лет признал огромной ошибкой даже Барак Обама. Однако она не была ошибкой. Она была и остается преступлением.
Ровно семь лет назад, 20 октября 2011 года весь мир в прямом эфире наблюдал зверское убийство человека. Такова природа технологического прогресса, - с помощью мобильного телефона можно позвонить родителям, а можно заснять мучения живого существа и выложить их в сеть. Технологический прогресс помог разведке НАТО выследить колонну машин с людьми под ливийским Сиртом, французской авиации - разбомбить её, о чем потом с гордостью отчитывался французский Министр обороны Жерар Лонге, а стае нелюдей - растерзать человека, выложив видео своего зверства в фейсбуки и инстаграммы.
Стая одурманенного зверья, науськиваемая коварным и безжалостным хищником, растерзала тогда величайшего ливийского, арабского, африканского поэта, писателя, социального философа, Лидера Революции и создателя Великой Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии полковника Муаммара Каддафи.
Семь лет, как нет Джамахирии, - беспрецедентной, своеобычной социальной альтернативы, оригинального проекта общественного устройства, предложенного им, Муаммаром Каддафи, миру и вслед за советским проектом потерпевшего поражение от людоедского империалистического миропорядка. Нет нынче и самой Ливии, сорок лет лидировавшей на африканском континенте как по уровню, так и по качеству жизни, - теперь это территория хаоса посреди пустыни, наполненная враждой и племенной усобицей, деградировавшая и разграбляемая сильными мира сего. Десятки тысяч убитых в ходе бомбардировок НАТО, десятки тысяч погибших в междоусобной войне, не утихающей вот уже семь с половиной лет, сотни тысяч покинувших страну беженцев и обездоленных, рассеявшихся по земному шару в поисках мира и куска хлеба. 260 тысяч ливийских детей не пошли в школу, а 1400 школ стали казармами для боевиков или ночлежками-перевалочными пунктами для завтрашних мигрантов.
Зато есть два парламента, три правительства - гражданское в Триполи, военное в Тобруке и Совет Шуры в Бенгази, присягнувший Исламскому Государству, - на смену революционным комитетам на крыльях американских и французских самолетов прилетела «настоящая демократия». Столицей ливийского ИГИЛ, по злой иронии судьбы, стал некогда цветущий, а ныне лежащий в руинах Сирт, родной город Лидера ливийской Революции, - теперь там режут головы и отрубают руки, а на центральной площади вместо Зелёной Книги, прославившей её автора, - чёрный флаг и плаха.
В начале 90-х, когда СССР, как и сейчас Ливия, распался в результате спецоперации мирового капитала, - разве что гораздо более протяженной по времени, растянувшейся на десятилетия, и в миллиарды раз более дорогой, - полковник Каддафи пенял хозяевам новой, постсоветской России: «Вы нарушили все свои обязательства, разорвали все договоренности, прервали все традиции дружбы и добрососедства, присоединились к антиливийским санкциям, полностью прогнувшись перед Западом»…. Ливийский лидер намеревался наличными деньгами погасить старый долг в 7 миллиардов долларов России, как правопреемнице СССР. Но тогдашний Министр иностранных дел Козырев, ставший ходячим символом любого и всяческого предательства, сорвал выплату долга - «нельзя нарушать режим санкций против Ливии», Большой Брат не поймёт.
В марте 2011 года в результате непростительной ошибки, которая, как известно, зачастую хуже преступления, Россия, не наложив вето на ту самую злосчастную резолюцию СБ ООН № 1973, фактически санкционировала уничтожение Ливии, убийство её лидера и десятков тысяч ливийцев, - кажется, это дух Козырева обрел плоть тогда, семь лет назад.
Вспомните события семилетней давности, когда за тысячи километров от ливийской пустыни вся Россия («затаив дыхание» - жуткий газетный штамп, но ведь действительно, затаив дыхание) переживала за зелёную армию, следила за ходом наступления на Бенгази, ужасалась бомбардировкам Триполи, смотрела в прямом эфире гонки по Сахаре на джипах-«тачанках», соболезновала родным погибших от «гуманитарной» миссии НАТО детей…. Казалось бы, где та Ливия, и где Россия, и почему странноватый полковник в верблюжьем плаще, казавшийся тогда неуязвимым и бессмертным, стал главным героем российских новостей?… Рациональные до мозга костей штатные аналитики объясняли, что при полковнике «российская колония» в Ливии - военные и гражданские специалисты, инженеры, строители, рабочие, врачи, учителя, дипломаты - превышала 15 тысяч человек, что СССР отстроил авиабазу и железную дорогу в Себхе, атомный центр в Таджуре, газопровод в Мисурате, что сотни ливийских студентов учатся в Москве, Питере, Ростове и Воронеже, что международная интервенция в Ливию хоронит российские контракты на десятки миллиардов долларов, но было тогда ещё что-то, помимо холодного рационализма, что не оставляло сомнений - вся наша будущая жизнь зависит от того, устоит ли Триполи, а судьба мира решается под Сиртом.
И вот Триполи пал, а под Сиртом принял мученическую смерть человек, надолго ставший символом сопротивления Мировому Злу. Полковник мёртв, а мы ещё нет.
Смерть его была жуткой, заставившей весь мир содрогнуться, а вся жизнь - счастливой. Поэту, философу, революционеру, можно сказать, очень повезло.
Он жил полнокровно и беспокойно, оставил яркий след на Земле, был любим народом и ненавидим врагами, погиб как герой, о нем слагают песни, его именем сегодня называют рок-группы, мечети и стадионы, а завтра будут называть улицы, университеты и города. Родившись в драной бедуинской палатке посреди бескрайней пустыни, он не стал одной из миллиардов песчинок, а создал на месте этой пустыни государство с садами, водоканалами, нефтепроводами, приручил подземные реки, извлекая их из-под толщ сахарского песка, поставил «чёрное золото», главное богатство страны, на службу её народа. Он принес народу свет просвещения, превратил Ливию из белого пятна на карте в лидеры региона и континента, заложил основы нового, прогрессивного устройства общества, основанного на социальной справедливости и признании человеческого достоинства, позволившего за 40 лет на машине времени проделать тысячелетний путь из первобытности в цивилизацию. Он строил планы объединения арабского Востока и Африки, помогал коммунистам, борцам за национальное освобождение, фонтанировал идеями общественного переустройства, ставил смелые экономические эксперименты, мирил племена и боролся с архаичными родоплеменными пережитками, - был модернизатором в подлинном смысле этого слова.
Ему удалось превратить Ливию из страны неграмотных бедуинов и мелких ремесленников в страну инженеров и нефтяников, - сделав любое образование, включая высшее и зарубежные стажировки, и любую медицинскую помощь, включая сложные операции, бесплатными, пригласив лучших иностранных специалистов, победив высокую детскую смертность - бич Африки… Он переселил кочевников из шатров, палаток и коробок в современные квартиры, построил библиотеки и читальни. Он практически отменил налоги («Не гражданин должен Джамахирии, а Джамахирия - гражданину») и установил символические цены на продукты, отменил коммунальные платежи и поощрял деторождение, выплачивая достойный «материнский капитал» за каждого маленького ливийца. Скажете, чего бы не быть социальным гарантиям в стране, где нефтедоллары рекой?... Только вот нефтеносных стран много, а социальной справедливости добиться мало где удается.
Ему удалось то, что доселе не удавалось никому, и вряд ли кому удастся в ближайшее время - превратить Зелёную книгу из утопии в реальность, предложить в Белой книге простое, как всё гениальное, решение проблемы, которая многим сегодня кажется неразрешимой. Он оставил после себя десятки книг, сотни стихов, вписав своё имя в историю арабской литературы, покровительствовал поэтам, развивал анархистскую философию, став самым ярким и самым известным анархистом Востока.
Он почти четыре десятилетия жил с любимой женщиной, подарившей ему семерых достойнейших детей, ни один из которых не предал его в тяжёлую минуту, предпочтя изгнание, плен и смерть предательству отца и дела всей его жизни. Один из его сыновей погиб вместе с отцом, другой подхватил упавшее зелёное знамя из рук отца и погиб в бою, третий, приговоренный к смерти и томившийся в зинтанском заточении, будь сегодня на карте единая Ливия и будь в ней свободные выборы, получил бы безоговорочную поддержку сограждан и возглавил бы страну, а их сестра бьётся за имя и честь отца в международных судах, трибуналах и прочих институтах и учреждениях Мирового Зла.
Он в одиночку полгода противостоял всему миру, сбросившему на его страну больше смертоносного огня, чем ранее сбросили на другую маленькую страну - Вьетнам, доказав, что нет ничего невозможного, когда любишь свой народ и веришь в него.
Он, сам того не желая, стал символом уходящего столетия, возбуждая в людях все возможные чувства, кроме равнодушия, и обожествление его сторонниками, и дикая, первобытная расправа над ним врагов тому свидетельство, и зелёные флаги сопротивления, то тут, то там вздымаемые в разных уголках планеты. Долгие годы он будет являться миллионам людей - кому в светлых воспоминаниях, а кому в кошмарных снах и удушливых объятиях нечистой совести.
Он не успел увидеть, как стерта с карты мира страна, процветанию которой он посвятил жизнь. И в этом смысле полковнику Каддафи тоже повезло.