Поэт Айдар Хусаинов // «Яндекс. Дзен», 27 апреля 2019 года
«Если уж говорить о Дмитрии Львовиче Быкове» ©
«Вот, собственно, и всё, что я хотел сказать о Дмитрии Львовиче» ©
Дмитрий Быков. Человек, который умеет преклоняться и презирать
Как известно, один прозаик летел в Уфу. Прилетел в бессознательном состояниИ. После этого я решил полюбопытствовать, а что это за товарищ и каково его первое воспоминание.
Ну, разумеется, мне известно, что это известный литератор и я даже с ним в жизни встречался. История такова:
Когда-то я учился в Литературном институте, жил в общежитиии, ездил на учебу на то троллейбусе, то на метро. И вот однажды открылась дверь на станции «Цветной бульвар» и я увидел, как некто на перроне ругается какими-то немыслимыми словами. Меня аж перекосило от этого. Я отвернулся и увидел, что стоящия рйдом со мной молодой человек имееет абсолютно тоже самое выражение лица и точно так же качает головой. Я обрадовался идаже хотел заговорить с ним, как узнал его. Знал я его потому, что интересуюсь деятелями литературы и искусства, и этот молодой человек в то время уже был достаточно известен в некоторых кругах.
Огорчившись непонятно по какой причине, я отвернулся и поехал себе дальше.
Будем считать это личным отношением, к делу не имеющим отношения и попробуем выяснить его первое воспоминание.
Вот отрывок из романа «Квартал».
Перед нами даже не одно, а целых два воспоминания. И в обоих случаях мы видим абсолютное, тотальное, какое-то нечеловеческое, просто-напросто демоническое презрение к человеку. Кому интересно, тот может продолжить читать, как наш дорогой автор презирал географичку, а потом наверное еще кого-то. Я дальше читать не стал, достаточно.
Тут мне вспомнилась история с Ефимом Лямпортом, которого наш дорогой автор развел обещаниями опубликовать на родине, в любезном сердцу отечестве, а затем пришел на встречу к нему в Нью-Йорке с ведерком свиного г-а в руке!
Собственно, какие еще примеры демонического презрения к людям вам нужны?
Однако не все плохо на свете, ведь ритм жизни состоит из двух противоположных друг другу начал. И второй полюс — это абсолютное, тотальное, какое-то нечелочеческое, просто-напросто демоническое обожание человека! И вот тут-то кроется секрет жизни нашего дорогого автора, потому что он знает, кому адресовать это свое качество.
Тетя Леля никто, ей — презрение. Ходорковский огого, ему — обожание. Собственно, наш дорогой автор по сути есть мелкий бес, выкованный в адских пекарнях для обожания начальства, которое никто не любит. И давайте порадуемся, что они нашли друг друга. Ведь, наконец соединившись, они будут меньше внимания уделять нам, простым смертным на грешной земле.
Кстати, разобравшись с ритмом жизни нашего героя, я понял, в чем было дело тогда, в вагоне метро.
Как известно, один прозаик летел в Уфу. Прилетел в бессознательном состояниИ. После этого я решил полюбопытствовать, а что это за товарищ и каково его первое воспоминание.
Ну, разумеется, мне известно, что это известный литератор и я даже с ним в жизни встречался. История такова:
Когда-то я учился в Литературном институте, жил в общежитиии, ездил на учебу на то троллейбусе, то на метро. И вот однажды открылась дверь на станции «Цветной бульвар» и я увидел, как некто на перроне ругается какими-то немыслимыми словами. Меня аж перекосило от этого. Я отвернулся и увидел, что стоящия рйдом со мной молодой человек имееет абсолютно тоже самое выражение лица и точно так же качает головой. Я обрадовался идаже хотел заговорить с ним, как узнал его. Знал я его потому, что интересуюсь деятелями литературы и искусства, и этот молодой человек в то время уже был достаточно известен в некоторых кругах.
Огорчившись непонятно по какой причине, я отвернулся и поехал себе дальше.
Будем считать это личным отношением, к делу не имеющим отношения и попробуем выяснить его первое воспоминание.
Вот отрывок из романа «Квартал».
«Меня тетя Леля любила, а я ее в детстве не очень. Я даже говорил — разумеется, только в кругу семьи, — что если бы дарил всей этой компании шарики с картинками (тогда были воздушные шарики с рисунками, воробей там, допустим, или зая), — что вот всем бы я подарил цветные и с птичками, а тете Леле черный и с пауком. Лет пять мне было.
Я был не прав, конечно, и полюбил ее впоследствии — за язвительность, ум, хорошее отношение ко мне и прелестную, несколько кошачью манеру острить. У нее и голос был слегка мяукающий, и глаз а кошачьи. Однажды, помню, когда она у нас обедала, уже мне было лет восемь, я полез своей ложкой в общую миску с, насколько помню, квашеной капустой.
— Тебе это разрешают? — ядовито спросила тетя Леля.
— При вас — да, — честно сказал я. Я вообще был мальчик еще небитый жизнью и достаточно прямой в высказываниях.
— Молодец, — сказала она, — нашелся».
Я был не прав, конечно, и полюбил ее впоследствии — за язвительность, ум, хорошее отношение ко мне и прелестную, несколько кошачью манеру острить. У нее и голос был слегка мяукающий, и глаз а кошачьи. Однажды, помню, когда она у нас обедала, уже мне было лет восемь, я полез своей ложкой в общую миску с, насколько помню, квашеной капустой.
— Тебе это разрешают? — ядовито спросила тетя Леля.
— При вас — да, — честно сказал я. Я вообще был мальчик еще небитый жизнью и достаточно прямой в высказываниях.
— Молодец, — сказала она, — нашелся».
Перед нами даже не одно, а целых два воспоминания. И в обоих случаях мы видим абсолютное, тотальное, какое-то нечеловеческое, просто-напросто демоническое презрение к человеку. Кому интересно, тот может продолжить читать, как наш дорогой автор презирал географичку, а потом наверное еще кого-то. Я дальше читать не стал, достаточно.
Тут мне вспомнилась история с Ефимом Лямпортом, которого наш дорогой автор развел обещаниями опубликовать на родине, в любезном сердцу отечестве, а затем пришел на встречу к нему в Нью-Йорке с ведерком свиного г-а в руке!
Собственно, какие еще примеры демонического презрения к людям вам нужны?
Однако не все плохо на свете, ведь ритм жизни состоит из двух противоположных друг другу начал. И второй полюс — это абсолютное, тотальное, какое-то нечелочеческое, просто-напросто демоническое обожание человека! И вот тут-то кроется секрет жизни нашего дорогого автора, потому что он знает, кому адресовать это свое качество.
Тетя Леля никто, ей — презрение. Ходорковский огого, ему — обожание. Собственно, наш дорогой автор по сути есть мелкий бес, выкованный в адских пекарнях для обожания начальства, которое никто не любит. И давайте порадуемся, что они нашли друг друга. Ведь, наконец соединившись, они будут меньше внимания уделять нам, простым смертным на грешной земле.
Кстати, разобравшись с ритмом жизни нашего героя, я понял, в чем было дело тогда, в вагоне метро.
«Вот, собственно, и всё, что я хотел сказать о Дмитрии Львовиче» ©