«Североафриканские стрелки в Леванте»
«Сирийский и армянский солдат во французской армии в Леванте»
Отрывки из книги полковника Клеман-Гранкура «La tactique au Levant», вышедшей в 1926
Климат, происходящие в нем резкие изменения, долгие походы, совершаемые армией во все времена года, привалы в маленьких палатках – это самые большие враги армии в Сирии, и еще более в Киликии, особенно если солдаты очень молодые. Французский солдат в двадцать лет не способен выносить такие испытания, при всей его живости и доброй воле. Старый опыт доказал, что только один тип европейского солдата способен выдерживать военные кампании в Леванте – это старый солдат, то есть человек в возрасте от 25 до 35 лет. Действительно, этот тип исчезает вообще, и в том числе в колониальной пехоте.* Поэтому французские силы были задействованы (в операциях в Сирии и Киликии) только в размере, необходимом для удовлетворения срочных первоочередных нужд. Оттуда и далее командование разумно избегало участия французских подразделений в «подвижных колоннах», когда они выходили в длительные походы.
Но, хотя чисто французские подразделения держались по возможности в постоянных лагерях и не принимали участия в длинных походах, тем не менее многие молодые солдаты из метрополии участвовали в «подвижных колоннах» 1921 года: я имею в виду стрелков и «спаги»,** французов. Как известно, обязательным постановлением является, чтобы французы составляли пятую часть в батальонах стрелков Северной Африки.***
Высадка французских войск в Бейруте, 19 марта 1919
Таким образом, помимо постоянного офицерского состава и некоторого числа французских солдат на должностях специалистов (чье число, несомненно, уменьшится с развитием образования в Северной Африке – особенно среди кабилов), в батальонах Северной Африки всегда есть значительное количество французских рядовых, часть из них добровольцы, а часть посылается туда военным управлением, из регулярной армии метрополии и алжирских французов.
Во время мировой войны некоторые офицеры полагали, что стрелковые батальоны Северной Африки, постоянно обновляющие свой состав, усилятся и укрепятся, если в них будет сильное французское ядро унтер-офицеров либо рядовых, более сильный дух и образование которых сделают их примером для туземцев. Разумеется, у этого мнения есть основания.**** Но не следует приравнивать опытных и более старших солдат к этим молодым новобранцам, по воле случая проводящим свои восемнадцать месяцев обязательной службы в алжирской либо тунисской роте. Тем более, что и из этих восемнадцати месяцев следует вычесть время, нужное для первичного военного обучения и для переездов туда и обратно. Этот срок службы короче даже принятого в армии Ближнего Востока, где срок увеличен с 18 до 24 месяцев. К этому следует добавить, что многие из этих молодых французов не имеют необходимого общего образования, даже для исполнения обязанностей командира отделения, а тем более капрала. Туземцы, привыкшие с благоговением смотреть на «талеба», не видели в этих французах людей, превосходящих их умом. Более того, физической крепостью и выносливостью они тоже уступают туземцам. Обычно они растворяются в туземном большинстве, не отличаются способностями к ходьбе, и даже уступают в этом остальным, и весьма страдают от тягот жизни в «подвижной колонне». Спустя некоторое время от них можно требовать некоторого привыкания; не чтобы они были первыми, но хотя бы чтобы не были среди отстающих. То, что они рядовые, подчиняющиеся командованию унтер-офицеров из туземцев, несомненно, не может повысить честь нации-оккупанта.
Таким образом, можно легко уменьшить число французов в батальонах стрелков и оставить из них только унтер-офицеров, готовящихся к этой должности и специалистов. Также не следует принимать француза в туземную армию на срок менее трех лет.
Североафриканский стрелок
Груз действий в Леванте был возложен главным образом на североафриканского стрелка. Нет сомнения, что его роль в операциях в Сирии, Киликии и вокруг Айнтаба***** была решающей. В течение всех операций 1914-1922 на Востоке Африка была источником большей части сил.****** В «подвижных колоннах» североафриканские подразделения, особенно алжирские, превосходили своей выносливостью всех остальных. Не будет преувеличением, если мы скажем, что они проявили невиданную до того выносливость. Эти марши продолжались обычно десять-двенадцать часов, с одним главным привалом, обычно поздним и ограниченным, иногда только получасовым. Для примера мы приводим типичную схему действий одного алжирского батальона с 5 ноября 1920 до 30 июля 1921:
Батальон, отплывший из Константинополя и высадившийся в Киликии, провел за период менее десяти месяцев: 131 день маршей либо боев; 125 дней привала в поле; 13 дней в казарме либо в постоянном лагере. Итого – 269 дней.
Число больных и отставших в пути было незначительным, обычно – ноль.*******
Ливанские солдаты учатся стрелять
Офицеры, прибывшие из Франции, обычно беспокоятся из-за постоянного кашля стрелков. Но он происходит от непрерывного курения. У врача нет работы, кроме как во время боя. Усталость людей, накапливающаяся во время продолжительных действий, проявляется только во время сидения в казарме либо в постоянных лагерях. Это известное явление. Но в последних дневных маршах вышеуказанного батальона, в тяжелую июльскую жару, которая больше не развеивалась освежающим горным воздухом, обнаружились признаки упадка сил, и некоторые падали в пути. Инъекции кофеина, сделанные на месте, подбодрили их, и они вернулись в строй и завершили поход.
Надо добавить, что часть привалов этого батальона пришлась на зиму вокруг осажденного Айнтаба. Из-за трудностей положения нельзя было достать зимней одежды, и люди размещались в снегу, одетые в летнюю форму под своими куртками. Также нельзя было вовремя заменить обувь, и около сорока человек ходили босиком, либо купили за свои деньги легкую «арабскую» обувь. Не было никакого недовольства, жалоб, никакого ворчания. «Такова служба».
Ближний Восток это «холодная страна с жарким солнцем» - как Северная Африка. Араб из Алжира, привыкший к неудобствам жизни в арабских шатрах, и горный кабил, привыкший лежать на голой земле – оба они лучше других выдерживают внезапные изменения температуры, и, возможно, они превосходят в этом и самих местных жителей, которые прячутся зимой в хижинах и собираются вокруг «мангала», своей угольной жаровни.
Ни один солдат не подходит для войны в Леванте так, как алжирский стрелок, потому что он не чувствует себя тут, как в чужой стране. Всё напоминает ему родину: климат, земля, города, пустыня. Рельеф похож своим видом и даже названиями на рельеф в Африке. Через несколько недель он понимает местный язык, очень похожий на его. И поэтому ему легко заводить связи с арабоязычным населением. Алжирец относится к этим жителям, как христианам, так и мусульманам, с презрением и полным пренебрежением. Левантинец кажется ему захудалым родственником, который хочет его использовать. И действительно, алжирского стрелка легко использовать, из-за его склонности к транжирству и желания играть роль высокопоставленного господина. Но при встрече с турками он соблюдает почтительную дистанцию.
Быстрое привыкание к условиям страны, неприхотливость и беззаботность кочевой жизни «подвижных колонн», подходящей к традиционным привычкам алжирца, притягательная сила хорошего жалования в Леванте и отличного табака, который можно достать задешево (табак это первостепенный продукт для стрелка, которому проще поститься, чем воздерживаться от курения) – всё это подвигает его записаться добровольцем на дополнительную службу по окончании первичного срока его службы. Часто случается, что по возвращении в Алжир он снова запишется, чтобы вернуться в Левант. В некоторых батальонах много стрелков, возобновивших свою службу, что придает этим батальонам характер профессиональной армии. В других батальонах, состоящих в основном из мобилизованных срочной службы, их гораздо меньше. Но и мобилизованные проявляют ту же храбрость в атаке и ту же преданность, которые отличают старых добровольцев, хотя им не хватает их бдительности в караулах и стойкости в обороне.
Эта армия, так хорошо приспосабливающаяся к Леванту, приспосабливается и к тактике, подходящей к местности. Эти войска воевали раньше во Франции, в окопах и под артобстрелами. Там у них не было никакой подготовки к тому, что ожидает их на Востоке; наоборот, их вдруг перебросило в походную жизнь в стиле Сирии или Киликии. Действительно, такие качества этого солдата, как расторопность, выносливость и упорство, нашли здесь широкое поле для испытаний. И эти качества развивались с каждым днем. Долгие походы, долгие и внезапные атаки – в этом всегда была сила стрелка.
Парад французских войск в Бейруте 1920
В этой стране, где стрелок чувствует себя, как на родине, он сам использует свои природные таланты. С раннего детства, которое он провел на открытых просторах, в нем развилось несколько качеств: чувство ориентации на местности, адаптация к месту и острейшее зрение, усиливающее умение наблюдать. Наконец, стоит отметить, что враг не вносит смятения в сердце стрелка, и можно сказать без преувеличения, что первые признаки боя, «баруд», усиливают, а не остужают его энтузиазм.
Есть ли недостатки у этого прекрасного солдата? Разумеется, есть. У нас была возможность оценить его во Франции, в Марокко и на Ближнем Востоке, и узнать также его изъяны. Он не развит, особенно арабский солдат, и «застывает» в своих традиционных понятиях. (Кабил, отличающийся большей живостью, больше него способен учиться и понимать новые понятия). Этот солдат, которого слишком поспешно посылают в бой, без того, чтобы он получил перед этим достаточное военное обучение, чтобы уметь как следует пользоваться сложным современным вооружением, представляет в бою силу не большую, чем прежний стрелок, вооруженный только винтовкой и штыком. Он может быть отличным стрелком, но только после получения длительного опыта; а пока он намного отстает в стрельбе от своих обычных противников. Он также не приноравливается к легкому и тяжелому пулемету, к пехотной 37-мм пушке, а только после долгого обучения. Он далеко бросает ручную гранату, но направление броска плохое. Он слишком нервный, чтобы быть хорошим гранатометчиком, и обычно он мало способен к осадной войне. Операции вокруг Айнтаба доказали это еще раз.
Хитрости современной боевой группы, с разделением задач по разным видам оружия, не очень ему подходят. Для него всё это слишком мудрено. У него есть постоянная склонность скучиваться большими группами за офицерами, выходящими во главе. У стрелка также нет склонности и таланта к окопной работе и прокладыванию дорог. Как среди арабов, так и среди кабилов такие специалисты еще не появились. Но из стрелка можно сделать посредственного окопного рабочего, при условии, что и французские офицеры тоже будут участвовать в работе.
Традиции, древние, как его народ, соединяют в его сознании понятие войны с понятием грабежа, и сложно удержать стрелка – ведущего себя по отношению к своим офицерам дисциплинированно – даже молодого стрелка, от грабежа туземного населения. Если его не сдерживает твердая рука – он использует любую возможность, чтобы дать волю своему желанию грабить, это его любимое преступление. В большинстве случаев он не может отличить население, которое следует наказать, от населения, которое надо приблизить или защитить. Туземцы, какие бы они ни были, в его глазах «дикари». Отсюда необходимость держать стрелка как можно дальше от населения. По крайней мере, во время похода «колонн».
Наконец, следует отметить, что эта армия, имеющая такую большую ценность во многих аспектах, не приносит своей максимальной пользы без двух условий, одновременно необходимых и достаточных.
1. Этой армии необходимы командиры, которые привяжутся к ней, узнают и полюбят ее, а не временный офицерский состав, люди, посланные против своей воли в полностью чуждые им войска. Отсюда следует необходимость иметь французских офицеров и сержантов, которые специализировались в службе в батальонах стрелков.
2. Обязательно, чтобы стрелки знали друг друга долгое время, привыкли друг к другу, к тому, чтобы быть единым подразделением. От степени их сплоченности вырастет их ценность. «Дух части» (Esprit de corps) для них это понятие, распространяющееся и на роту, и на взвод, и на отделение. В бою стрелок любит видеть возле себя своего соседа по забавам и партнера по игре в лото или в карты. Частые обмены и переводы в подразделениях стрелков, приводящие к расчленению батальонов и собиранию их заново, два или три раза в течение года, слишком часто приводили к снижению их боевой ценности, снижению, которое не ощущалось, пока оно не проявлялось неожиданно. И наоборот, батальоны, прибывшие на место в полном составе, и в которых в течение многих месяцев не было никаких изменений, именно они отличились на Ближнем Востоке. Короче: нет стрелков, достойных своего имени, без офицеров стрелков, подходящих к своей должности; нет батальонов стрелков без групповой системы замены солдат.
Торжественное провозглашение Ливана в Бейруте. Французы в окружении маронитского патриарха и муфтия, слушают губернатора города Негиба бека Абуссуана. 1920
Достаточно недолгого наблюдения, чтобы отличить тунисские войска от алжирских. Среди тунисцев редко встречается тип подтянутого старого солдата, с длинными усами или квадратной бородой, аккуратно подстриженной ножницами, тип, который встречается и среди стрелков нового поколения, наследника старого «тюрко».******** Тунисцы, не считая имеющих звания, это в большинстве своем молодые арабы, высокие и худые, с узкой грудью и выступающими скулами, и на их лицах выражение пассивности и покорности судьбе. Тунисец, сын мирного и привязанного к земле народа, а не сын кочевых племен, еще вчера живших своим мечом, служит во французской армии не как доброволец и не согласно законам Франции, а по приказу бея (наместника) Туниса. Нет армии, которой проще управлять в мирное время, чем тунисской армией. Но и в походе, и в бою они проявляют меньше энергичности, чем алжирцы, и меньше, чем алжирцы, они привязаны к своему подразделению. В пути многие из них отстают, и используют свое мусульманство, чтобы насладиться гостеприимством сирийских крестьян – иногда на целые недели.*********
Тунисец больше, чем алжирский араб, способен к быстрым упражнениям. Он также немного образованнее алжирца, возможно, понятливей, и его проще формировать. Тунисец не такой упрямый, как кабил. Тунисский сержант проявляет свой авторитет без того несколько грубого напора, какой есть у алжирского. С другой стороны, его проще обучить для его должности. Тунисец подвержен примеру своих командиров еще больше, чем алжирец. Он охотно признает их превосходство. Такой тунисский батальон в армии Леванта по справедливости завоевал себе – благодаря личности командовавшего им молодого капитана – имя подразделения, исполненного готовности и агрессивного духа. Поэтому не следует преувеличивать недостатки тунисца. И следует учитывать его особые качества, благодаря которым он завоевал среди офицеров африканской армии как сторонников, так и противников, почти в равном количестве.
Генерал Максим Вейганд, главнокомандующий французскими войсками в Леванте. За пределами церкви в Бейруте
* Колониальные войска в армии Франции состоят из французов, записывающихся добровольцами в гарнизоны и экспедиционные корпуса на территории колоний, и время их службы обычно длиннее, чем общая обязательная служба. – Прим. редакции.
** «Спаги» - кавалерия, набираемая из туземцев Северной Африки. – Прим. редакции.
*** Примерно то же численное соотношение существует в войсках «спаги». Там всегда было много французов, в основном добровольцев, которых привлекала роскошная форма этих войск.
**** В этом тоже следует отличать одних стрелков от других. Была история с несколькими старыми батальонами, прибывшими из Марокко, к которым была сделана попытка в начале 1915 присоединить дюжину французов на каждую роту, и это привело не к усилению, а к проблемам. Пользу принесли только те из них, которых можно было использовать как пулеметные расчеты, как телефонистов, писарей и саперов.
***** Город в южной Турции, взбунтовавшийся летом 1920; французские силы, осаждавшие его, были атакованы снаружи турецкой дивизией. Город пал только 9 февраля 1921. – Прим. редакции.
****** Алжир и Тунис дали в 1920 больше ста батальонов туземцев для службы вне своей страны. Такое усилие не могло, разумеется, быть кроме как временным.
******* Только в один день количество отставших стрелков в этом батальоне было значительным. В тот день в июле армия вышла из Латакии относительно поздно (в 5.45 утра). Но после полудня отставшие догнали батальон. Солдаты использовали свое пребывание в Латакии для удовольствий, возможно, чрезмерно. Сильная жара во время марша и непригодная для питья вода привели к нескольким неопасным солнечным ударам. На следующий день батальон вышел в два часа ночи и проделал путь более чем в четырнадцать часов по горам без единого отставшего. Единственный, кто упал и не встал, недалеко от пункта назначения, был стрелок-негр, умерший от внутреннего кровоизлияния. По тактическим причинам главный привал для арьергарда длился даже меньше получаса.
******** «Тюркосы» - прозвище туземной пехоты во французской Северной Африке. – Прим. редакции.
********* Генерал Норман отмечает характерную разницу между алжирским и сирийским акцентом. Акцент тунисцев тоже имеет много особенностей. «Р» они произносят не так явно и подчеркнуто, как алжирцы. Мягкость гласных напоминает певучий сирийский акцент и обнаруживает ясную близость между тунисцами и левантинцами, не в расе, а в характере. Во многих аспектах тунисец и сириец ближе, чем тунисец и алжирец.
источник