Эпизод из биографии Марии Спиридоновой
Мария Спиридонова
28 октября — день рождения Марии Спиридоновой, «самой популярной и влиятельной женщины России» в начале 1918 года, по оценке Джона Рида. Одна из вождей Октября 1917 года, лидер партии левых эсеров. Но известной всей России она стала гораздо раньше, в 1906 году, когда, будучи ещё гимназисткой, стреляла в крупного тамбовского чиновника, Гавриила Луженовского. Позднее, на суде, она объясняла свой поступок так: «Я взялась за выполнение приговора, потому что сердце рвалось от боли, стыдно и тяжко было жить, слыша, что происходит в деревнях по воле Луженовского, который был воплощением зла, произвола, насилия. А когда мне пришлось встретиться с мужиками, сошедшими с ума от истязаний, когда увидела безумную старуху-мать, у которой пятнадцатилетняя красавица-дочь бросилась в прорубь после казацких «ласк», то никакая перспектива страшнейших мучений не могла бы остановить меня от выполнения задуманного». Обратим внимание: ни о каком юридическом наказании за казацкие «ласки», повлекшие к тому же самоубийство юной девушки, тогда не могло быть и речи.
Оппозиционные журналы в 1906 году посвящали Спиридоновой целые полосы
Открытки с изображениями Марии Спиридоновой пользовались большим успехом в годы революции (1906—1907)
После выстрелов сама Мария оказалась в руках тех самых казаков и офицеров, столь любвеобильных и щедрых на «ласки» к юным девушкам. Что после этого произошло? Сама Мария описывала это так: «Они велели раздеть меня донага и не велели топить мёрзлую и без того камеру. Раздетую, страшно ругаясь, они били нагайками (Жданов) и говорили: «Ну, барышня (ругань), скажи зажигательную речь!» Один глаз ничего не видел, и правая часть лица была страшно разбита. Они нажимали на неё и лукаво спрашивали: «Больно, дорогая? Ну, скажи, кто твои товарищи?»... Выдёргивали по одному волосу из головы и спрашивали, где другие революционеры. Тушили горящую папиросу о тело и говорили: "Кричи же, сволочь!" В целях заставить кричать давили ступни "изящных" — так они называли — ног сапогами, как в тисках, и гремели: "Кричи!" (ругань). — "У нас целые сёла коровами ревут, а эта маленькая девчонка ни разу не крикнула ни на вокзале, ни здесь. Нет, ты закричишь, мы насладимся твоими мучениями, мы на ночь отдадим тебя казакам..." "Нет, — говорил [подъесаул] Аврамов, — сначала мы, а потом казакам..." И грубое объятие сопровождалось приказом: "Кричи". Я ни разу, за время битья на вокзале и потом в полиции, не крикнула». Потом на поезде арестованную отправили в Тамбов: «Офицер ушёл со мной во 2-й класс. Он пьян и ласков, руки обнимают меня, расстёгивают, пьяные губы шепчут гадко: «Какая атласная грудь, какое изящное тело..." Сильным размахом сапога он ударяет мне в сжатые ноги, чтобы обессилить их; зову пристава, он спит...»
Однако в данном случае офицеров и казаков подвело привычное чувство безнаказанности и обманчивое ощущение беззащитности и беспомощности их пленницы. Они просто не понимали, с чем они столкнулись. И дело было даже не в том, что против издевательств над дворянкой-гимназисткой возмутилась вся читающая публика России — ведь это же была не какая-нибудь необразованная крестьянка из села, с которой казаки могли делать, что им заблагорассудится... Дело ещё и в том, что за юной эсеркой стояла целая революционная партия. 11 апреля революционерами был убит Аврамов, Жданов после этого переживал и писал что-то вроде покаяния, но 6 мая был убит и он...
А сама Спиридонова была вначале приговорена к повешению, потом смертную казнь ей заменили каторгой. На каторге она и пробыла до самого Февраля 1917 года. Но это — как говорится, уже совсем другая история...