«Камеру поставили над кроватью для просмотра пикантных сцен»
Сотрудники центра «Э» ГУ МВД России по Ростовской области почти 5 месяцев вели скрытое видеонаблюдение за спальней активистки «Открытой России» Анастасии Шевченко. Почти год Анастасия находится под домашним арестом. За это время в больнице у нее умер ребенок, она до сих пор не может звонить двум другим детям-школьникам и маме-пенсионерке. Следствие подозревает Шевченко в деятельности, которая несет угрозу конституционному строю и обороноспособности страны.
Уголовное дело Анастасии Шевченко было возбуждено 18 января 2019 года по ст. 284.1 УК РФ и стало первым в своем роде. Позже по этой же статье началось преследование бывших активистов движения «Открытая Россия» в Краснодарском крае, Екатеринбурге и Тюменской области.
Ростовскую активистку подозревают в «осуществлении деятельности организации, нежелательной на территории РФ». Речь идет о сетевом движении «Открытая Россия». В 2017 году Минюст признал Open Russia Civic Movement, Open Russia, поддерживаемую Михаилом Ходорковским и зарегистрированную в Великобритании, нежелательной на территории РФ. Хотя в 2016 году в России было учреждено российское сетевое движение «Открытая Россия», которое не было зарегистрировано как общественная организация и нежелательным не признавалось.
Анастасия Шевченко с 2015 года принимала активное участие в пикетах, разрешенных и несанкционированных акциях протеста, на которых жители Ростова выражали свою точку зрения на события, происходящие в городе, области и стране. Будучи сторонником всероссийского сетевого движения «Открытая Россия», она поддерживала все его инициативы, в том числе приняла участие в организации просветительского семинара об избирательном праве в России.
В основу оперативной разработки гражданской активистки легло заявление члена Национально-освободительного движения (НОД) Александра Шильченко, который обвинил Анастасию Шевченко в последовательном сотрудничестве с нежелательной «Открытой Россией».
Как выяснилось недавно, материал на Шевченко сотрудники центра «Э» начали собирать еще летом прошлого года. В конце августа генерал-лейтенант полиции, начальник ГУ МВД России по Ростовской области Олег Агарков попросил Пролетарский суд ограничить конституционные права Анастасии Шевченко на неприкосновенность жилища и частной жизни.
«По имеющимся оперативным данным, Шевченко А.Н. в целях оказания давления на органы власти планирует организовать акции гражданского неповиновения с привлечением социально неудовлетворенных граждан, в том числе из других регионов Российской Федерации,
способных оказать силовое сопротивление сотрудникам правоохранительных органов с применением подручных боевых средств,
а также сопряженных с блокированием государственных и муниципальных учреждений и федеральных автомобильных дорог <…>, — говорится в постановлении суда, построенном на основании ходатайства сотрудников ЦПЭ. — Согласно имеющимся сведениям, Шевченко А.Н. принимает активное участие в деятельности иностранной организации общественного движения «Открытая Россия» (утвержденное наименование на английском языке — Open Russia Civic Movement, Open Russia), в отношении которого принято решение о признании нежелательной на территории Российской Федерации».
Как следует из текста постановления, помимо сотрудничества с нежелательной организацией, правоохранители подозревали Шевченко в организации массовых беспорядков (ст. 212 УК РФ), экстремизме (с. 282 УК РФ), подготовке к применению насилия в отношении представителей органов власти (ст. 318 УК РФ) и оскорблении представителей власти (ст. 319 УК РФ).
«Однако в настоящее время нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, — признала полиция летом 2018 года. — Имеются основания предполагать, что в месте фактического проживания Шевченко можно хранить предметы, документы, запрещенные в гражданском обороте, а также печатные издания, электронные носители информации, мобильные телефоны, устройства, содержащие материалы экстремистского характера. Кроме этого, указанная квартира может использоваться Шевченко для сбора неустановленных лиц, разделяющих экстремистскую идеологию, а также для обсуждения с ними возможной преступной деятельности, в том числе планирования подготовки преступлений экстремистского характера». Суд счел эти доводы убедительными и позволил установить в спальне Шевченко скрытую видеокамеру.
Семья Анастасии — ее двое детей и мать-пенсионерка — на тот момент проживали в съемной квартире. И, как рассказывают друзья арестованной, квартирная хозяйка знала о тайном визите специалистов по скрытому наблюдению, но предпочла не вмешиваться в ситуацию и даже не намекнула жильцам, что за ними установлена слежка.
— О том, что использовали подслушивающие устройства, мама узнала через несколько месяцев после ареста, когда стала ходить на допросы к следователю, — рассказала «Новой» дочь Анастасии Влада. — А недавно узнали, что еще и видеокамера скрытая была установлена. Мама в деле увидела фотографии, сделанные из видео. Там есть бабушка, мы с Мишей, мамины друзья — более 30 дисков. Их надо отсмотреть, чтобы проверить, правильно ли расшифровали ее слова в фоноскопической экспертизе. Мама начала смотреть, психанула, сегодня двигала мебель, завтра снова будет смотреть.
По словам Влады, судя по ракурсу, крошечный объектив разместили в сплит-системе, но ничего противозаконного запечатлеть не смогли — на пленке только «разговоры о всероссийском движении». Просто сам факт установки подсматривающего устройства в спальне матери девушка считает позорным.
«Для людей в погонах прежде всего», — написала Влада в социальной сети.
За год 16-летняя девушка из обычной школьницы стала «голосом домашнего ареста»: она рассказывает, как мама живет с браслетом на ноге, как «гуляет» у открытого окна и готовится к допросам. Из сообщений девушки стало известно, что в ночь на 31 января 2019 года в психоневрологическом интернате умерла ее старшая сестра. Суд не разрешил Анастасии лечь с девочкой в больницу, когда та заболела бронхитом. Инвалид с детства, Алина нуждалась в особом уходе во время болезни и без маминого присмотра скончалась в больничной палате. Лишь в последние часы следователь СУ СКР Александр Толмачев, которые ведет дело Анастасии Шевченко, уступил мольбам женщины —
разрешил ей проведать ребенка, и Анастасия успела проститься с дочерью.
Постановление Пролетарского суда Ростова, разрешающее скрытую слежку за Анастасией в спальне, в телеграм-канале опубликовал ее адвокат Сергей Бадамшин.
«За полгода «эшники» установили, что Шевченко «угрожает обороноспособности, безопасности страны и конституционному строю» своим участием: 1) в правозащитной конференции и 2) в согласованном исполнительной властью городском митинге, — резюмирует Бадамшин. — Представленные результаты полугодовой прослушки поражают своей никчемностью».
Координатор «Правозащиты «Открытки» Алексей Прянишников также считает, что никакой пользы с точки зрения сбора доказательств по делу в информации, собранной в спальне Анастасии, нет и быть не могло.
— Подозреваю, что цель собрать полноценные доказательства по делу и не стояла, — сказал Прянишников «Новой газете». — Судя по локации (над кроватью), камеру ставили с целью записать, а потом и насмотреться каких-то пикантных сцен. Материалы, собранные при помощи этой камеры, бесполезны как с точки зрения сбора доказательств по делу, так и с точки зрения сбора компромата.
Сработали в ноль.
Думаю, это является основанием для принятия мер дисциплинарного воздействия к исполнителям из ростовского центра «Э». Ведь помимо бесполезности проведенных мероприятий, они раскрыли широкой публике методы оперативной работы. С точки зрения закона, обоснование необходимости установки оборудования для слежки, представленное в суд генерал-лейтенантом полиции Агарковым, слабое, оно построено на преувеличенных домыслах и догадках оперативников. Главное — собирая таким спорным с точки зрения закона способом доказательства, сотрудники МВД нарушили право на личную жизнь и семейную тайну детей и мамы Анастасии.
Елена Романова
Собкор «Новой»