Дмитрий Быков // «Новая газета», №23, 2 марта 2020 года
* * *
из лирики этой весны
Теперь,
Когда,
Entre nous soit dit,
Мы в верном укрытьи и всё позади,
Ни пуль, ни учений, ни лжи, ни клевет,
А только вечерний божественный свет,
Клубника, малина, раздача наград,
Олива, маслина, шербет, виноград,
Одних умилило, другие скорбят,
Тин-тин — мандолина,
Буль-буль — водопад, —
Теперь
Скажу,
Что в некий момент
Я сам покупался на их аргумент,
Я сам превратился в чужой элемент,
Я сам сомневался — спасёшь или нет.
Тогда,
Пойми,
Никто же не знал!
Направо трясина, налево развал,
Направо скотина, налево амбал,
Направо тюряга, налево вокзал!
И всякий, кто предал, не чуял вины,
Поскольку не ведал исхода войны,
Кто мог его знать и облечь языком?
Ни Родина-мать, ни отец-военком
На фоне тщеты и сплошного вранья.
Наверное, ты.
И, по-моему, я.
Нет, были намёки:
Суббота, среда,
Ручьи, водостоки, закат иногда,
Отдельные бабы, как минимум треть,
Хоть мне и пора бы на них не смотреть,
Заливы, где хлещут пассат и муссон,
Забавные вещи — хомяк, патиссон, —
Но разве всё это утешит, взгляни,
На фоне того, что творили они?
Чтоб верить, когда разгуляется ад, —
Потребен какой-то особенный взгляд,
Особый товар
По особой цене —
И это как раз проявилось во мне.
Когда накренился
Престол золотой,
Когда усомнился уже и святой, —
Я, грязный из грязных, местами злодей,
В отличье от разных приличных людей,
Не ведая правил, не веря в мечты,
Как раз и поставил туда, куда ты.
Наглее сексота, смелей, чем нахал,
Как будто я что-то действительно знал,
Одних потешая, других разозлив,
Я все свои силы направил в прорыв,
Смеясь и ругаясь, как тролль боевой,
Махая руками, тряся головой,
Забыв, как юродствовал годы подряд,
Я в бездну погнал золотушный отряд.
О, как мы орали!
Мы были как сон:
Забыв о морали, забыв обо всём,
Седые от пыли, сорвав вещмешки, —
Насколько мы были страшны и смешны!
Уроды, юроды, отребье и сброд,
Подонки свободы, питомцы невзгод,
Позорная мета, оборванный скот, —
И именно это решило исход.
И в облаке были, в дырявой броне,
На тощей кобыле, на белом коне,
Как будто потерян в ревущей толпе —
Как был я уверен в тебе и себе!
Несли своё знамя на штурм и аврал,
Как будто мы знали.
(А я ведь не знал!)
Стократно охаян, но весел, как чёрт, —
Как был я нахален, доволен и твёрд,
Как будто я в зале явился на бал!
Как будто мы знали.
(Но я ведь не знал.)
Как регент, которого бросила знать.
Как нищий, с которого нечего взять.
Как рыцарь, носящий царя в голове.
Как шулер, укрывший туза в рукаве.
Когда,
Entre nous soit dit,
Мы в верном укрытьи и всё позади,
Ни пуль, ни учений, ни лжи, ни клевет,
А только вечерний божественный свет,
Клубника, малина, раздача наград,
Олива, маслина, шербет, виноград,
Одних умилило, другие скорбят,
Тин-тин — мандолина,
Буль-буль — водопад, —
Теперь
Скажу,
Что в некий момент
Я сам покупался на их аргумент,
Я сам превратился в чужой элемент,
Я сам сомневался — спасёшь или нет.
Тогда,
Пойми,
Никто же не знал!
Направо трясина, налево развал,
Направо скотина, налево амбал,
Направо тюряга, налево вокзал!
И всякий, кто предал, не чуял вины,
Поскольку не ведал исхода войны,
Кто мог его знать и облечь языком?
Ни Родина-мать, ни отец-военком
На фоне тщеты и сплошного вранья.
Наверное, ты.
И, по-моему, я.
Нет, были намёки:
Суббота, среда,
Ручьи, водостоки, закат иногда,
Отдельные бабы, как минимум треть,
Хоть мне и пора бы на них не смотреть,
Заливы, где хлещут пассат и муссон,
Забавные вещи — хомяк, патиссон, —
Но разве всё это утешит, взгляни,
На фоне того, что творили они?
Чтоб верить, когда разгуляется ад, —
Потребен какой-то особенный взгляд,
Особый товар
По особой цене —
И это как раз проявилось во мне.
Когда накренился
Престол золотой,
Когда усомнился уже и святой, —
Я, грязный из грязных, местами злодей,
В отличье от разных приличных людей,
Не ведая правил, не веря в мечты,
Как раз и поставил туда, куда ты.
Наглее сексота, смелей, чем нахал,
Как будто я что-то действительно знал,
Одних потешая, других разозлив,
Я все свои силы направил в прорыв,
Смеясь и ругаясь, как тролль боевой,
Махая руками, тряся головой,
Забыв, как юродствовал годы подряд,
Я в бездну погнал золотушный отряд.
О, как мы орали!
Мы были как сон:
Забыв о морали, забыв обо всём,
Седые от пыли, сорвав вещмешки, —
Насколько мы были страшны и смешны!
Уроды, юроды, отребье и сброд,
Подонки свободы, питомцы невзгод,
Позорная мета, оборванный скот, —
И именно это решило исход.
И в облаке были, в дырявой броне,
На тощей кобыле, на белом коне,
Как будто потерян в ревущей толпе —
Как был я уверен в тебе и себе!
Несли своё знамя на штурм и аврал,
Как будто мы знали.
(А я ведь не знал!)
Стократно охаян, но весел, как чёрт, —
Как был я нахален, доволен и твёрд,
Как будто я в зале явился на бал!
Как будто мы знали.
(Но я ведь не знал.)
Как регент, которого бросила знать.
Как нищий, с которого нечего взять.
Как рыцарь, носящий царя в голове.
Как шулер, укрывший туза в рукаве.