Нашествие буратин
Истинное в подобных сравнениях – не тождественность социальной практики, а идентичность тоталитарного человека как пред-условия соответствующей практики. Пример США последних лет показывает, в какой мере тоталитарный человек предшествует сложившемуся и оформившемуся тоталитарному обществу. Последнего ещё нет во всей красе, оно только вылупляется, а приготовившийся к наступлению будущего индивид, пионер, так сказать, тоталитаризма, уже блистает, причём для совершенства картины неважно, какие именно идеи исповедуются им с тоталитарным рвением. Американский опыт свидетельствует, что можно быть деревянно-тоталитарным либералом – идиотом, напролом продвигающим однажды усвоенную либеральную догматику в жизнь. Кажется, что либерализм при этом так же обессмысливается, как христианство в лапах инквизиции или марксизм-ленинизм, истинствующий посредством оперов НКВД. Но на самом деле скорее всего имеет место другое: в идеологии раскрывается левое – второе – дно, о чём мы тут не раз говорили. Скрытый в ней заряд самоликвидации доставлен к цели и начинает работать.
Если человек ментально, внутренне, созрел, то в ожидании общей трансформации в чаемом направлении он воспользуется любым подручным материалом, чтобы заранее поупражняться, готовясь к будущему. Либерализм, так либерализм. Национализм тоже сгодится, явствует из прозвучавших признаний.
Ситуация, когда технические люди, отрёкшиеся от себя люди-объекты, адаптированные для управления извне, приспособленные для манипулирования и гордящиеся с этим (а именно, торжественно возводящие манипулируемость в принцип, в универсальную теорию – все конспирологии как раз об этом), уже в наличии, но манипуляционная надстройка только в стадии формирования – это именно то, что мы с изумлением наблюдаем со стороны в настоящем, в то же время оглядываясь на свои сталинские десятилетия и недоумеваем: перед глазами вроде что-то до боли знакомое, но как будто иное. Этот неформальный тоталитаризм, тоталитаризм души, тоталитаризм «по призванию» постепенно заявляет свои права, расправляя совиные крылья и институциализируясь. «Люди будущего», «человекоботы», умножаясь в мире, с разных сторон сигнализируют о себе. Вестники из тёмного будущего требуют реорганизации настоящего в соответствии с собственными вкусами. И постепенно добиваются своего. Куклы шествуют по миру в пытливых поисках кукловода. Я же всегда говорил, что рабству предшествует типовой строитель рабства, относительно свободно выковывающий себе цепи. Люблю коллекционировать конкретные экземпляры подтверждения этой мысли – наблюдать, как на микроуровне зарождается макроуровень.
«Продукт политтехнологий, типовое изделие нацбилдинга» свидетельствует собственной персоной, насколько удобен национализм, особенно в лево-русском исполнении, в качестве подсобного материала для старых новых веяний. Проникнутый идеологией тотальной манипулируемости, мыслью о подставном характере любых элементов объективной реальности (всё вокруг в мире лишь декорация для страданий несчастных обитателей Руси, угнетаемых ненавидимо- невидимыми хозяевами), русский национализм своими левыми фундаментальными презумпциями в корне опровергает надежды, ранее почему-то возлагавшиеся на него. Страдальческий путь афроруссиян лежит куда-то вот туда. Точно не в Европу, по крайней мере не в старую, знакомую Европу, разве что в ту, какую-то другую, куда устремляются, подминая её под себя, прочие мигранты. Имя недавно ушедшего литератора неспроста всплывает в этом примечательном диалоге. Выструганные им буратины приходят опровергнуть папу Крылова. «Основатель», говорят, «националистического дискурса»... А поскребешь, и прибавляют: я ж не гуманитарий какой-нибудь лясы точить, слова, слова, слова переливать… Адепт основателя дискурса ведь не знает, как переводится термин «дискурс» и что он означает. И слегка упускает, что папа Крылов-то был гуманитарий до мозга костей. Слова ценил, которые всего в начале. В конце породил, правда, нечто деревянно-прикладное. Вероятно, что-то со словами было не так. Переливал, но не из пустого в порожнее, а наоборот, да и плеснул мимо.
Нет, говорит Буратино, на Западе никакого «духа самоотрицания». Это, по его мнению, всё просто политтехнологии. То есть, в частности: сами американцы, немцы и французы поголовно ненавидят мигрантов и негров, но методами политтехнологий их мягко вынуждают вымучивать им улыбку. Они и вымучивают. Вопреки себе и своему существу, но при этом никакого самоотрицания! Никакого самоотречения и измены себе! Ничего личного, только политбизнес!
Так всегда: стихия, которую недооцениваешь, мстит. Слова подводят. Заводят на другую сторону и разоблачают. Весь этот кейс любопытен, потому что содержит более общую диспозицию: иллюстрирует, как люди, оттопыривающие губу по поводу западных безобразий, интерпретируют их таким образом, что незаметно солидаризируются с ними, хотя мнят противоположное. Едва они изрекают: «Се – политтехнологии», как вопрос решен. Не в их пользу. Тот, кто всюду видит политтехнологии, обнаруживает их в собственной голове. Он сам – их априорная жертва. Программа, гласящая: мы, добрые политтехнологи, противопоставим тем злым политтехнологам свои политтехнологии, мы их прогоним и заново научим людей быть счастливыми, устаревает в тот самый момент, когда оказывается сформулированной. Устаревает ввиду своей бессмысленности, ввиду бессмысленности веры в политтехнологии как таковой. Правый человек-господин, человек-цель говорит, что делать. Левый человек-холоп, человек-средство (я имею в виду не столько социальные, сколько человеческие, смысловые статусы, типы людей, восходящие к типам правого или левого фундаментального самоопределения) – озабочен тем, как сделать, как исполнить. Левый бессубъектный мир, чье описание давно известно («одни рабы и никаких господ»), с необходимостью будет ультра-технологичным. И ультра-бессмысленным. Этот мир разворачивается у нас на глазах.
Триумф технологической воли – вот что сидит у его адептов в сознании. Доминирует тезис «люди – попки, но мы в них вложим, и они нам выдадут». Начинают всегда с себя. Технологиями бредит жертва ускоренного производственного цикла, «горячим пирожком» сошедшая с конвейера. Берут парнишку попроще с нежесткими (межпозвонковыми) дисками, записывают в память трафареты нескольких типовых высказываний и выпускают на просторы тырнета, чтобы ходил всюду и бросался грудью на русских, рассказывая им, какие они несчастные, всеми обиженные, «и папа Крылов – пророк сего». Он честно, то есть в данном случае тупо, выполняет заложенную в него программу, несётся дискурсом в массы. И в меня заодно :)
Но зачем? Кому нужен триумф роботов?