Про руины и обломки
Не говнище, развал и упадок, как в 1990-е, а именно руины. Перефразируя одного известного, но очень непопулярного политического лидера, "великие руины, оставшиеся в память о великой империи". И речь тут даже не об "обмылках" так и не восстановленных после войны усадеб и церквей, не о подпертых типа-как-бы-лесами типа-как-бы-охраняемых-государством объектов архитектурных заповедников и пр. Тут - все ясно: ну, не было бюджета, вот и весь сказ. Речь о других руинах.
Странное у меня возникает ощущение, что к началу 1980-х все как-то устали. Выгорели. Ну, знаете это ощущение, когда ты сдаешь большой проект, вламываешь полгода, усиленно ощущая радость созидательного труда, а тут тебе - раз! - и прилетает еще один проект, точно такой же. И ты такой: "ну, ладно, хрен с ним, сделаю все то же самое еще раз, ок!" И уже делаешь все не то, чтобы на отвались, но с меньшим энтузиазмом, даже если гонорар ничего себе такой. А тут - бах! - и еще один. И все снова. И вот этак вот когда раз на сотый повторение пошло, - будет то самое эмоциональное состояние, которое в ту пору буквально висело в воздухе. Сейчас такого нет. А тогда - было. И многие штуки чисто на уровне эмоций и отношений как бы бросались за борт. Ну да, вот оно тут есть - некогда прекрасное, а теперь ветшающее - но нам до него нет дела, пусть ветшает дальше, и без него дел много.
Так вот эти вот самые материальные и эмоциональные руины нас окружали повсеместно. Ну... Мой любимый пример - фонтан на турбазе в Туапсе. На той самой, почти легендарной "Туапсе-5", что близ скалы Кислева. Феерический китч, если по правде сказать. :-))) По задумке - Иван-царевич в кафтане, красных штанах, шапке и сапогах с натянутым луком в руках в середине фонтана на груде обомшелых камней и штук двенадцать лягушек/жаб по краям, на парапете, низвергающих струи воды из пастей к его ногам. Для детского восприятия это выглядело офигенно, потому что все эти бетонные фигуры были покрашены в восемь слоев масляной краской: сапоги - малиновые, штаны - красные, кафтан - кремовый, шапка - цвета сурика, лук бордовый, стрела - золотая, лягухи - изумрудные, парапет лазоревый. Вот только воды в нем не было уже лет тридцать. Потому что турбазу - на горке над морем построить - это одно дело, а воду туда подтянуть, да еще в количестве, достаточном для работы фонтана, - совсем другое, гораздо более затратное. Фонтан по стилистике, - насколько я сейчас уже понимаю, - еще начала 1950-х, так что работал он буквально несколько лет, до хрущевсих решений о борьбе с излишествами. А потом так и остался - памятником истекшей эпохе. Неработающим артефактом. Руиной. И вот такого вот, - предметов, которые были невероятно крутыми и созданными для того, чтобы удивлять и поражать публику, но потом оказались нахрен никому не нужными и заброшенными, - вокруг нас был целый вагон.
Вот даже вспоминая школу, в которой я учился. Ладно даже, что в кабинете истории - шкаф во всю стенку, забитый никогда не достававшимися оттуда книжками. Но кабинет биологии! Вся торцевая стена, противоположная той, где была доска, представляла собой секционный шкаф от потолка до пола, плотно набитый биологическими препаратами. Охрененно интересными, как я понимаю сейчас, и совершенно волшебными, как мне казалось тогда. Там были заспиртованные крысы и жабы в разрезе с пронумерованными внутренностями, гигантские бычьи цепни в формалине и скелеты кошек, какие-то невероятные насекомые и ящерицы, а вершиной всего этого была пятилитровая запаянная банка с человеческим зародышем и надписью, что это курсовая работа студента N и студентки М, что особенно весилило всех учащихся. И за все время, пока я учился в школе, ничего из этого наружу не доставалось. Нахрен не было нужно. Максим наш Михайлович, дай Бог ему здоровья, предпочитал все, что только можно, рисовать мелом на доске и не париться. А Светлана, не помню, как ее отчество, пришедшая ему на смену, и вовсе не парилась со всем этим делом, предпочитая давать задание по учебнику, так как в нем и так все есть. И вопросов не задавайте, читайте все в книжке! Я так понимаю, что вся эта коллекция была целиком перевезена из прежнего здания школы на Нарвской, где был учитель-фанатик, ее собравший и закупивший, но не доживший до нашего времени. Блин, я до последнего класса ждал, что когда-нибудь нам всю эту хрень достанут наружу для изучения, ведь висящее на стенке ружье должно, черт его побери, выстрелить, не так ли?! )))
А кабинет математики? По первому взгляду он производил впечатление феерическое: над доской и по обе стороны от нее висели схемы парабол и гипербол, сработанные каким-то умельцем из оргстекла, лампочек, реле и такой-то матери. Припоминаю всего один раз, когда эту наглядность включали в сеть,чтобы произвести впечатление на комиссию, припожаловавшую на открытый урок. Ну, про это оборудование я хотя бы знаю, откуда оно. Наша Эльвира Павловна, Царствие ей Небесное, приволокла его с собой из 244-й, где работала раньше, а там его сваял отец одного из учеников - электрик и радиолюбитель. Но так вот оно и висело, солидности ради. Как напоминание о тех временах, когда им пользовались постоянно, и учителю было не влом.
К чести нашей "физички" - Аллы Леонидовны - и "химозы" - Нины Григорьевны, - дай Бог им обеим здоровья, они оборудованием своих кабинетов пользовались по полной. И опыты мы ставили, и химикаты смешивали, так что ваш покорный слуга своими знаниями о том, что собой представляет электрическая цепь и что такое реакция восстановления, обязан этим двум прекрасным женщинам. Но и снаряжение этих двух кабинетов тоже выглядело древним, как артефакты времен третьей династии. Тут работает, тут не работает, а тут я рыбу заворачивал, давайте я заменю эту штуку на другую, функционирующую. :-)))
Ну, и школа в целом тоже была именно вот таким вот обломком. Внешне - вполне благопристойным, но позволяющим понять, что раньше, в прежней своей итерации, она была намного круче. И это понимание вызывало определенную досаду. Особенно в старших классах, когда ты уже начинал отличать хорошее от плохого и примечать детали. Например, официальную "шапку" местных бланков, в которых значилось, что школа эта - "с преподаванием ряда предметов на иностранном языке". То есть не просто мит эрвайтертем дойчунтеррихт, а с преподаванием, сцуко, ряда предметов, Карл! Где они!?
И вот все это вместе, - вся эта вот совокупность прекрасных руин лучшего прошлого вокруг, примет того, как было охрененно раньше, вызывала к жизни очень интересное эмоциональное состояние. Не знаю, как кто, а я чувствовал себя "опоздавшим к лету". Инопланетянином, прибывшим на чужую планету и разбирающим руины Предтеч - предыдущей, намного более высокой цивилизации. В этом убеждало все - многолетние подшивки офигенно интересных журналов в шкафу на даче, которые к моменту моего детства давно уже не выписывали, книги в школьной библиотеке, изданные до моего рождения ограниченным тиражом и больше не переиздающиеся - разрозненные тома двадцатипятитомной антологии научной фантастики, например, - успевшие поблекнуть фрески на стенах школьных рекриаций. Складывалось ощущение какой-то припорошенности пылью веков. Усталости несущих конструкций окружающего мира.
В следующий раз, уже во взрослом состоянии, я словил ту же эмоцию всего один раз. Читая у Стивена Кинга описание мира Стрелка. Мира, который сдвинулся. Как сейчас помню, меня накрыло пониманием, что должен был чувствовать Роланд из Гилеада.
А сейчас я, кажется, понимаю, почему накрылся Советский Союз. Ну... на уровне эмоций, разумеется.