Эфэсбэшник, священник и гей. В одном лице.
"Священнослужитель поведал, что в июне 2019 года уволился из ФСБ, 20-21 июля совершилась его хиротония.
Затем в феврале 2020 года на него напали в Москве, а после и на его бойфренда Александра.
"1 февраля 2020 года нападение на меня в Москве.
14 февраля 2020 года увольнение Саши. 15 февраля 2020 нападение на Сашу в Москве.
16 февраля 2020 года звонок из ОВЦС, письмо от анонима с фотографиями на флэш карте на имя Патриарха Кирилла.
17 февраля 2020 угрозы от магаданского Архиепископа.
18 февраля первая публикация в Телеграмм-канале «Церквач» фото.
8 марта 2020 года запрет в священнослужении и извержение из Сана.
11 марта 2020 года отказ Священного Синода в переводе Магаданского архиепископа на кафедру в Москву.
Угрозы со стороны магаданского духовенства. Епископ хочет отмстить за его разрушенные планы и впустую потраченные миллионы его благотворителей друзей", - заявил бывший иеродиакон".
https://vesma.today/news/post/14316-magadanskiy-svyaschennik-priznalsy-
И вот - новый, более полный рассказ его жития:
***
Эфэсбэшник, священник и гей: история одного бегства из России. Часть 1
На прошлой неделе читатели провинциальной голландской газеты WeesperNieuws, которая обычно рассказывает о новостях небольшого городка Весп под Амстердамом, получили на руки необычный номер. Большая часть свежего выпуска оказалась посвящена двум геям из России, Кириллу Шадрину и Александру Рыкунову. «Пара живет в нашем городе уже три месяца», — писала газета. Но идиллическому фото мужчин на фоне старинного замка предшествовали события, в которые сразу сложно поверить. Журналист «Сноба» Асхад Бзегежев поговорил с одним из беженцев, Кириллом Шадриным — о его службе в Чечне и работе в ФСБ, монашеском постриге и изгнании из РПЦ, и, наконец, о бегстве из страны вместе с возлюбленным в коробке из-под телевизора
В тот вечер в мае 2012-го пара десятков курсантов Голицынского пограничного института ФСБ, как обычно, чистили картошку на весь вуз. Начинался ритуал примерно в 18:00 и длился до самой ночи. Одни действительно занимались делом — таскали мешки, срезали кожуру с бесконечных клубней и рассказывали друг другу байки, чтобы хоть как-то развлечься. Другие стояли в стороне, звонили родственникам или своим девушкам. Кто-то просто филонил. Ребята из Дагестана вообще говорили, что это грязная работа и заниматься ей они не будут.
Все было как всегда, пока один из дагестанцев не подошел к второкурснику Кириллу Шадрину — он вместе с остальными выполнял порученное задание и смеялся над очередной байкой. «А че это ты тут сидишь с нами ржешь?» — спросил дагестанец. Смех в комнате резко прекратился. Все уставились на Кирилла и возмущенного студента. Тот достал диктофон и включил запись на полную громкость. Послышался голос Кирилла и его друга Максима (здесь и далее настоящее имя изменено. — Прим. ред.) Они говорили о сексе. Кирилл предлагал сделать минет. Дагестанец остановил запись и спросил: «Ну и че ты на это скажешь?» Испуганный Кирилл не знал, что ответить. Так закончилась его спокойная жизнь.
Институт ФСБ
Кирилл Шадрин родился в Екатеринбурге в семье бывшего военного. В 2010 году окончил гимназию и решил поступать в вуз. Сдал экзамены, подал документы в несколько университетов на юридический факультет, но на бюджет ни в один из них не прошел. Обучение на условиях коммерции родители оплатить не могли. «Оставались два варианта — военное образование и духовная семинария. И там, и там полный пансион — тебя одевают, кормят, дают жилье и, что самое главное, гарантируют работу после успешного завершения учебы. В итоге я подал документы в Екатеринбургскую духовную семинарию и в Голицынский пограничный институт ФСБ в Москве», — рассказывает Кирилл. Родители настояли на последнем: мол, военная служба престижнее, стабильнее и денежнее. В итоге Кирилл поехал в Москву, сдал вступительные экзамены и прошел конкурс в 16 человек на место.
«К моменту поступления в вуз я уже знал, что я гей. Не могу сказать, когда ко мне пришло осознание. Кажется, парни мне всегда нравились. На первом году обучения я очень сдружился со своим однокурсником Максимом. Мы проводили вместе почти все время: подшивали друг другу воротнички, чистили берцы, даже на пробежке всегда были рядом», — вспоминает Кирилл. Два года ребята прожили в одной комнате, спали на соседних койках и даже в отпуск ездили друг к другу в гости. В какой-то момент Кирилл не выдержал и решил попробовать стать для Максима больше, чем просто другом.
«До этого мы с ним ни разу не разговаривали на “гейские” темы, я не говорил ему о своей ориентации, он молчал о своей. Но все же я решился вызвать его на беседу. Во-первых, мы знали друг о друге почти все, во-вторых, он был немного женственный, не любил всякие “мужские” занятия, вроде бокса и рукопашки», — делится Кирилл. В институте он занимался организацией культурных мероприятий и поэтому мог брать ключи от кабинета канцелярии. Туда-то он и позвал друга на разговор. «В какой-то момент речь все-таки зашла о сексе, я предложил ему сделать мне минет. Закончить разговор мы не смогли. В дверь постучали другие ребята. Казалось, на этом все закончилось, но нет», — вспоминает молодой человек. Как выяснилось позже, в кармане приятеля все это время лежал включенный диктофон.
Отчисление
Записанный разговор один из давних друзей Максима слил командованию. Информация быстро дошла до начальника факультета. На следующий день Кирилла вызвали в кабинет, где уже собрался совет из шести офицеров. Там были все: от старшины с прапорщиком до начальника факультета. Вердикт вынесли единодушно: «Курсант Шадрин, здесь вам не место. Документы об отчислении готовы, нужна только ваша подпись». После этих слов парня отвели на беседу к психологу.
«Перед тем как запустить меня в кабинет, туда вошел начальник курса и просидел минут двадцать, — вспоминает Кирилл. — Я ждал в коридоре на скамейке и не понимал, что происходит. Сейчас мне кажется, что перед психологом поставили задачу — заставить меня согласиться подписать документы. Отчислить меня просто за то, что я гей, не могли. Я должен был уйти добровольно, иначе я мог бы подать в суд».
О чем именно говорил с психологом, Кирилл уже не помнит. Но в итоге он все подписал.
Изгнание
Последние дни в институте стали для Кирилла настоящим испытанием. С ним перестали разговаривать. Едва он занимал место в лекционной аудитории, все, кто был рядом, тут же отсаживались подальше.
«А потом и произошла та ситуация на чистке картошки. Я офигел, когда парни включили запись моего разговора с Максимом. Мы сидели в небольшом помещении, меня окружили ребята из Чечни и Дагестана, у всех были при себе ножи, — вспоминает Кирилл. — До драки тогда не дошло, но оставаться на курсе стало попросту страшно».
Пока оформляли отчисление, Кирилла отселили в амбулаторию — небольшой госпиталь на первом этаже казармы — для безопасности. Все последние дни он думал лишь о том, как рассказать о произошедшем родителям. Они ведь ждали, что сын через три года вернется лейтенантом ФСБ с военной ипотекой и хорошей зарплатой.
«Когда я зашел домой, на пороге меня встретил батя со словами: “О *****! А ты че приехал?” Я говорю: “Все”. Он: “Че все?” Я: “Наш курс расформировали!” Батя поверил».
Сашка
Кирилл поначалу хотел продолжить образование, но родители настояли на том, чтобы он пошел работать в органы. В личном деле о скандале в вузе не было упомянуто ни слова, так что Кирилл без проблем прошел детектор лжи и медицинскую комиссию и поступил на службу в пограничное управление ФСБ России по Челябинской области, в село Чесма — прямо на границе с Казахстаном. «Я тогда невероятно обрадовался работе в маленьком поселке на пять тысяч человек, так как понимал, что смогу спокойно служить, получать зарплату, читать и заниматься творчеством в свободное время», — по словам Кирилла, в то время он любил писать стихи.
Фото: Личный архив
«В один из отпусков я познакомился с Сашкой, — вспоминает Кирилл. — Мы отдыхали в Питере с друзьями. И как-то вечером отправились тусить на Думскую, переходили из одного клуба в другой — “Ломоносов”, “Центральная станция”, “Голубая устрица”. В последней-то мы с Саней и познакомились. Оставшуюся часть отпуска провели вместе. Так начались наши отношения на расстоянии».
По возвращении из отпуска Кирилла ждала новость: «Шадрин, вас отправляют в Чечню».
Чечня
Каждый сотрудник погранвойск часть службы должен провести в регионе со сложной оперативной обстановкой. Так как Кирилл был молодым сотрудником без жены и детей, командование и решило его послать в Чечню, в село Бечик. «Саше я отправил скриншот приказа. Он был в шоке. Но отказаться я не мог», — рассказывает Кирилл.
Служил Кирилл выше облаков, на территории Аргунского ущелья почти в трех километрах над землей. Никакой растительности вокруг, лишь деревянная избушка, с которой открывался вид на границу России с Грузией. В этом небольшом домике жили вдесятером, спали на деревянных нарах, а еду готовили на дровяной печке. Раз в две недели ребята ходили в наряды — ночевали на камнях и даже отстреливались от медведей.Через год, летом 2016-го, на заставу прислали нового замначальника. К неприятному удивлению Кирилла, им оказался его бывший однокурсник: «Приехал, познакомился со всеми, вдруг заметил меня в строю. Проверил по списку, убедился в том, что это действительно я, Кирилл Шадрин. И в тот же день позвонил начальнику отдела кадров и наговорил про меня кучу страшных вещей».
Информация о скандале в институте дошла и до сослуживцев Кирилла по заставе. Тот день он до сих пор вспоминает как один из самых страшных в жизни: «Мне стали угрожать прямым текстом и говорить типа: мол, ты у нас, оказывается ***** (гей. — Прим. ред.), а помнишь, у нас тут как-то парень случайно упал со скалы? Так вот и ты упадешь».
Через день Кирилла отправили для продолжения службы в Магаданскую область.
Продолжение следует.
Подготовил Асхад Бзегежев
https://snob.ru/entry/202977/
https://www.weespernieuws.nl/extra/197318/gevlucht-van-rusland-naar-weesp-we-waren-niet-meer-veilig-/K7BAwXV0GLfLr2YwC_m4Z_hpefPPFq3fyLxiMa1Rh4khk7Tdv6ay4x0PEBI4ToWO5GMzC-RC0_tby59cPqIJL7kCIpI10HfUCDEeyJTvCvVkJ8RhQbR-5Jv7lfDkzAVQ