Дмитрий Быков // «Крокодил», №6, апрель 1992 года
https://croco.uno/year/1992
рубрика «Гасим звёзды»
Рубайят
Я не делал особого зла, вообще говоря,
Потому что такие дела, вообще говоря,
Обязательно требуют следовать некой идее,
А идей у меня без числа, вообще говоря.
Я без просьбы не делал добра, вообще говоря,
потому что приходит пора, вообще говоря,—
Понимаешь, что в жизнь окружающих страшно вторгаться
Даже лёгким движеньем пера, вообще говоря.
Непричастный к добру и ко злу, вообще говоря,
Я не стану подобен козлу, вообще говоря,
Что дрожит и рыдает, от страха упав на колени,
О своих пред Тобою заслугах вотще говоря.
1992 год
Я не делал особого зла, вообще говоря,
Потому что такие дела, вообще говоря,
Обязательно требуют следовать некой идее,
А идей у меня без числа, вообще говоря.
Я без просьбы не делал добра, вообще говоря,
потому что приходит пора, вообще говоря,—
Понимаешь, что в жизнь окружающих страшно вторгаться
Даже лёгким движеньем пера, вообще говоря.
Непричастный к добру и ко злу, вообще говоря,
Я не стану подобен козлу, вообще говоря,
Что дрожит и рыдает, от страха упав на колени,
О своих пред Тобою заслугах вотще говоря.
1992 год
* * *
Вечно для счастья детали одной, крохотулечки недоставало!
Вот и сегодня опять за стеной вместо Вагнера — Леонковалло.
Как от угрюмого «Жизнь прожита» удержала смешная открытка —
Счастью сопутствует неполнота, охраняя его от избытка.
Ах, если б веточку эту — левей, это облако — вверх подтянули,
Ах, если б в паузе пел соловей (соловьёв не бывает в июле),
Чтобы острее, жадней ликовать, смаковать, как последнюю кружку?
Если бы к нашему счастью кровать!.. Ничего, потерпи раскладушку.
Помнишь, у Мелвилла: сидя в тепле, надо мёрзнуть хоть кончиком пальца?
Как на остылой, постылой земле напоследок удержат страдальца —
Хоть и ударили пыльным мешком, но укрыли от медного таза,—
Малою чёрточкой, беглым штришком отгорожено счастье от сглаза.
О, незаконченность! Только она! Только еле заметные сбои!
Жизни, покуда не завершена, совершенство противно любое.
Эту бы мысль — да в другую строфу, ибо в этой её не заметим?
Полно, читатель! Такую лафу? На халяву? Довольствуйся этим.
1991 год
Вечно для счастья детали одной, крохотулечки недоставало!
Вот и сегодня опять за стеной вместо Вагнера — Леонковалло.
Как от угрюмого «Жизнь прожита» удержала смешная открытка —
Счастью сопутствует неполнота, охраняя его от избытка.
Ах, если б веточку эту — левей, это облако — вверх подтянули,
Ах, если б в паузе пел соловей (соловьёв не бывает в июле),
Чтобы острее, жадней ликовать, смаковать, как последнюю кружку?
Если бы к нашему счастью кровать!.. Ничего, потерпи раскладушку.
Помнишь, у Мелвилла: сидя в тепле, надо мёрзнуть хоть кончиком пальца?
Как на остылой, постылой земле напоследок удержат страдальца —
Хоть и ударили пыльным мешком, но укрыли от медного таза,—
Малою чёрточкой, беглым штришком отгорожено счастье от сглаза.
О, незаконченность! Только она! Только еле заметные сбои!
Жизни, покуда не завершена, совершенство противно любое.
Эту бы мысль — да в другую строфу, ибо в этой её не заметим?
Полно, читатель! Такую лафу? На халяву? Довольствуйся этим.
1991 год
Пророк
«Не всякий лысый брюнетом был».
А.М.Горький
Не всякий лысый был брюнетом,
Хотя кричит, что он брюнет.
Не всякий битый был поэтом,
Хоть без битья поэта нет.
Пиит обязан быть побитым,
Хотя б немного, just a bit,
Но не обязан быть пиитом
Любой, кто кем-нибудь побит.
Легко считать себя пророком,
Подсчитывая синяки
И к ним в отчаянье глубоком
Прикладывая медяки.
Но сотня сотен слов облыжных,
И бледный вид, и горький рок,
И в спину брошенный булыжник
Не говорят, что ты пророк.
А то случится, что пророком
Начнёт считать себя любой,
Фингал имеющий под оком
Иль шрам над верхнею губой.
Пророк! Твой путь не безобиден.
Пророком быть — тяжёлый крест.
Пророк всегда угрюм и беден.
Живёт в пустыне. Мало ест.
Но мало быть босым и голым
И плечи подставлять под плеть,
Чтобы сердца людей глаголом
Не то что жечь — хотя бы греть.
Друзья! Поэтому не стоит
Свою тоску вздымать на щит.
Пророк, как правило, не стонет.
О старых шрамах он молчит.
Ему ль считать себя страдальцем
В юдоли грустной сей земли?
Его не трогали и пальцем
В сравненьи с тем,
Как бить могли.
1988 год
«Не всякий лысый брюнетом был».
А.М.Горький
Не всякий лысый был брюнетом,
Хотя кричит, что он брюнет.
Не всякий битый был поэтом,
Хоть без битья поэта нет.
Пиит обязан быть побитым,
Хотя б немного, just a bit,
Но не обязан быть пиитом
Любой, кто кем-нибудь побит.
Легко считать себя пророком,
Подсчитывая синяки
И к ним в отчаянье глубоком
Прикладывая медяки.
Но сотня сотен слов облыжных,
И бледный вид, и горький рок,
И в спину брошенный булыжник
Не говорят, что ты пророк.
А то случится, что пророком
Начнёт считать себя любой,
Фингал имеющий под оком
Иль шрам над верхнею губой.
Пророк! Твой путь не безобиден.
Пророком быть — тяжёлый крест.
Пророк всегда угрюм и беден.
Живёт в пустыне. Мало ест.
Но мало быть босым и голым
И плечи подставлять под плеть,
Чтобы сердца людей глаголом
Не то что жечь — хотя бы греть.
Друзья! Поэтому не стоит
Свою тоску вздымать на щит.
Пророк, как правило, не стонет.
О старых шрамах он молчит.
Ему ль считать себя страдальцем
В юдоли грустной сей земли?
Его не трогали и пальцем
В сравненьи с тем,
Как бить могли.
1988 год