Циклы
Во-первых, теперь любые протестные акции с любыми лозунгами в поддержку Навального, расследований или самого ФБК для любого вышедшего на них станут риском не административного, а сразу уголовного преследования. Более того, так как Навальный приватизировал и монополизировал тему борьбы с коррупцией, то любой плакат с любым высказыванием против нее легко можно интерпретировать, как поддержку именно ФБК. А если будут сомнения — то всегда есть эксперт, который напишет соответствующее заключение.
Во-вторых, огромное число людей, которые ранее хоть как-то, но поддержали ФБК — переводом или комментарием в сети — автоматически становятся соучастниками. «Слив» базы данных тех, кто откликнулся на призыв Волкова о наборе 500 тысяч на будущий митинг — это фактически открытое предупреждение, что никаких проблем с составлением подобных списков нет. В общей сложности речь может пойти о нескольких миллионах человек. Всех их, конечно, не посадят и даже не будут вызывать, но теперь любой человек может быть уверен — его в первую очередь будут пробивать именно по такой базе сочувствующих. Теперь даже наркотики подбрасывать не нужно — достаточно, чтобы ты фигурировал в списках.
Всё это, без сомнения, резко уменьшит базу явной поддержки Навального и ФБК. Само противоречие с действующим режимом останется, но организационная составляющая будет развалена окончательно. Естественно, что останется небольшая часть радикально настроенных, которые через некоторое время превратятся в настоящих экстремистов, но подпольных.
Краткосрочную задачу режим, без сомнения, решит. Как обычно, за счет стратегического провала в более далекой перспективе. Но тут уже ничего сделать нельзя — это стиль, все проблемы режимом решаются именно так: тактический успех в размен на стратегическую катастрофу.
Ментальную борьбу, борьбу за смыслы режим проигрывает навылет. У него нет образа, который он может продать молодым поколениям. У него другой понятийный аппарат, а потому он разговаривает с молодежью на птичьем языке, который она не понимает. А сам режим утрачивает возможность понимать молодых. ФБК, кстати, в этом смысле занимала позицию транслятора, переводчика. Она хотя бы как-то переводила на доступный власти язык, чего хочет молодое поколение. Перевод был плохонький, но хоть какой-то.
Чем это чревато? Простой пример — почему практически невозможно вести работу (любую работу - полицейскую, просветительскую, культурную) в иноэтнической среде? Потому что она закрыта. Там все свои, чужих видно сразу. Власть не знает и не понимает, что происходит внутри такой закрытой системы. А потому там могут происходить любые процессы, остающиеся неизвестными и которые рано или поздно, но будут проявлены, причем в самой неудобной для власти форме. Мигрантская среда — очень яркий пример.
Фактически режим загоняет в такое же мигрантское подполье целое поколение (а точнее, уже несколько поколений) граждан своей страны. То, что они разговаривают вроде бы на русском языке, никакой роли не играет — это уже другой язык, другие правила, другие смыслы.
В азиатских социумах время циклично — они всегда ходят по кругу и повторяют один и тот же сюжет. Загоняя страну в азиатскую деспотию, правящий режим просто обречен повторять все то, что мы уже проходили ранее. В 1917 году царь-батюшка пребывал в полной уверенности в преданности народа-богоносца, верности армии и мощи репрессивного аппарата. И всё это рассыпалось в неделю. Почему в этот раз они рассчитывают на что-то другое — даже неясно.