Директор Эрмитажа считает это граффити украшением Петербурга. Чиновники — загрязнением, которое надо замазать, а потом можно нарисовать снова, предварительно согласовав с ними.

Пожалуй, во всем Петербурге не найдешь граффити столь уместного, такого точного попадания в образ: Хармс то выглядывает сверху из-за угла, наблюдая за тобой с вниманием энтомолога, то (при смене ракурса) ускользает, исчезая за выступом стены. Мимолетен, как всякое чудо. О котором никогда нельзя загадывать — надолго ли останется оно с тобой.

Трафарет, черная краска, охристая стена — вот и все, ничего лишнего. Но именно это художественное высказывание, честное и сильное, шестой год не дает покоя чиновникам и «бдительным гражданам», блюстителям жизни по протоколу. На анонимную жалобу отреагировали тотчас, велев избавиться от изображения, ставшего достопримечательностью Петербурга. Петиция за его сохранение, созданная жителями дома, собрала свыше 27 тысяч подписей. Доказывать право портрета Хармса на жизнь им предстоит в суде на следующей неделе.

Живое лицо и чернильные души

Дом 11 по ул. Маяковского (бывшей Надеждинской) — один из рядовых доходных домов XIX века, охранного статуса не имеет. Примерно треть его была отстроена заново после войны — та, что обрушилась от удара бомбы сентябрьской ночью 1941-го.

Даниила Хармса (Ювачева) уведут из него месяцем раньше — воронок, арест, смерть в психиатрическом отделении тюремной больницы.

Этот адрес, по которому он прожил 16 лет, указан в протоколе допроса как «место жительства постоянное и последнее».

Строка из его пророческого стихотворения «Из дома вышел человек» выбита на мемориальной доске, установленной к 100-летию поэта, в 2005-м.

Десятиметровое граффити с третьего по пятый этаж появится на скошенном углу дома зимой 2016-го. По словам его авторов, художников Паши Каса и Павла Мокича, они пытались согласовать свою работу с администрацией — но там ответили, что не они за это отвечают, и перенаправили в жилищно-коммунальное ведомство. Там тоже перевели стрелки —

Утром, в годовщину смерти Хармса, его лицо появилось на стене.

Но уже через месяц из районной администрации в ТСЖ «Маяковского, 11» пришло предписание: «Привести фасад в нормативное состояние», попросту — закрасить портрет за свой счет. Поводом послужило обращение в КГА журналистов Дмитрия Ратникова и Вадима Кузьмицкого, поинтересовавшихся, есть ли согласования. Хотя, как объясняли потом заявители, это граффити им нравится, но «подход некорректен» — все надо делать по регламенту, с учетом экспертного мнения и общественного обсуждения.

Только вот проблема заключалась в том, что никакой внятно прописанной юридической процедуры нет. В тот раз Хармса спас губернатор Георгий Полтавченко, адекватно отреагировав на массовые обращения в защиту этого граффити. «Хармса, из-за изображения которого разгорелись споры, считаю классиком, — заявил градоначальник. — Надо узаконить, если местные жители будут не против».

За прошедшие годы узаконить так и не удалось. Глава КГА Владимир Григорьев настаивал: чтобы получить разрешение его ведомства, «сначала фасад все равно нужно вернуть в исходное состояние». А уже потом принести к ним на согласование эскиз, который «может быть рассмотрен на художественном совете при градостроительном совете».

Правомерность такого механизма вызывала много вопросов. С одной стороны, чиновники признают фасады многоквартирных домов общим имуществом собственников помещений (так по Жилищному кодексу РФ). Что возлагает на собственников ответственность за его содержание и бремя финансирования ремонтных работ. Но в то же время чиновники считают себя вправе диктовать, что надо закрасить на этом общем имуществе (опять-таки за счет собственников). С другой стороны, федеральным законом о местном самоуправлении фасады отнесены к объектам благоустройства. На момент появления портрета Хармса городской закон «О благоустройстве» еще не был принят, он появится десятью месяцами позже. В числе прочего закон определит само понятие элементов благоустройства — к ним отнесут даже воздушные шары и аэростаты, но не будут упомянуты ни граффити, ни иные формы уличного искусства.

КГА апеллирует к своему нормативному акту, где прописаны требования к содержанию фасадов, но они могут устанавливаться только в соответствии с правилами благоустройства, определенными городским законом.

Вся эта невнятица порождала массу конфликтных ситуаций, вариант их решения у власти обычно был один: сотни граффити просто уничтожались, закрашивались, без оглядки на мнение жителей и художественную ценность изображений.

Арт-группа «Явь» в 2018-м инициировала обсуждение законодательного механизма легализации граффити, в котором поучаствовали и депутаты ЗакСа от «Единой России», и сотрудники «Ленэнерго» (подведомственные ему трансформаторные будки часто становятся объектами творчества), и специалисты Института исследования стрит-арта. Представители творческого цеха предлагали создать экспертную комиссию для оценки качества изображений, дать собственникам жилья право с учетом мнения комиссии принимать решения о граффити на их домах, а также создать механизм легализации уже существующих рисунков. Но депутаты-единороссы ни одно из предложений не поддержали и в очередной раз предложили загнать процесс в контролируемую властью резервацию — создать перечень мест, где можно рисовать по согласованию с кучей комитетов.

В «Ленэнерго», кстати, не возражают против стрит-арта на трансформаторных будках — напротив, считают выполненные талантливыми художниками работы украшением города. Такая позиция стоит недешево — компания то и дело выплачивает штрафы в сотни тысяч рублей.

«Мы семь лет предлагаем властям различные варианты взаимодействия, но каждый новый чиновник дает обещания только в рамках своей предвыборной кампании, потом все сходит на нет», — отмечает основатель арт-сообщества HoodGraff Артем Бурж. И в Смольном, и в Законодательном собрании все эти годы периодически возникали попытки усовершенствовать систему согласований стрит-арта. Но ни к какому результату они так и не привели.

Законодательная инициатива по внесению поправок в закон «О благоустройстве» завязла на стадии одобрения в первом чтении. Зато в 2019 г. тогда еще врио губернатора Александр Беглов внес поправки в закон об административных нарушениях — штрафы за граффити и несанкционированную рекламу возросли в разы.

В КГА по-прежнему лишь обещают упростить согласование граффити. Попутно настаивая на том, что самовольное их размещение рассматривается комитетом исключительно как акт вандализма. Создание специальных зон для росписей без согласования все еще только «планируется».

Фатима, открой личико

В отличие от задумчивых чиновников репрессивный механизм работает без остановки. Чтобы запустить его в сторону очередной жертвы, достаточно анонимной жалобы, поданной на смольнинский портал «Наш Санкт-Петербург». По стуку таких жалобщиков ликвидировали портрет Юрия Шевчука, симпатичное граффити с отсылом к советской новогодней открытке и много других. А теперь довели до суда и Хармса.

Заявление на него поступило от «Фатимы И.». Выбор псевдонима попутно подкинул дровишек в топку национальной нетерпимости — разгоревшиеся в соцсетях дискуссии на тему граффити не избежали оскорбительных выпадов в сторону «понаехавших». Но заподозрившие в «Фатиме» работницу жилкомсервиса возбудились явно не по адресу.

«Новая» насчитала на портале 72 жалобы, поданные персонажем с таким ником в отношении десятков адресов Центрального района. Причем написаны они явно не малограмотным человеком: отработанный канцелярит, изобилующий отсылками к законам и нормативным актам.

Стоит отметить, что согласно федеральному закону «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» анонимные заявления не рассматриваются. И у нас в городе не первый год поднимают вопрос о необходимости реформировать «Наш Санкт-Петербург», исключив возможность анонимок.

Но все остается по-старому. И пока такие тайные жалобщики де-факто влияют на расходование средств ТСЖ или управляющими компаниями. Проведенное два года назад исследование показало: 80% обращений на портал генерируют 11,5% пользователей, 5–7человек создают несколько десятков тысяч жалоб. Аномальный активизм может иметь разные мотивы — от скуки и своеобразного понимания «гражданского долга», до желания насолить конкурентам, обеспечить фронт работ подведомственным Смольному компаниям или высокие рейтинги чиновникам среднего звена (при оценке эффективности их деятельности учитывается работа с обращениями).

Жалоба «Фатимы» на портрет Хармса датирована 2 марта прошлого года. И уже через день районная администрация направила письмо руководителю ТСЖ «Маяковского, 11», предписав «привести фасад в удовлетворительное состояние» до 26 июня. Примечательно, что за неудовлетворительное состояние приняты

Фасадные работы, согласно постановлению городского правительства, можно проводить в период с 15 апреля по 15 октября. И прежде чем приступить к ним, необходимо пройти кучу бюрократических процедур. Даже если бы жители дома решили исполнить указание администрации, едва ли управились к сроку. А тут еще коронавирус, ограничения по части собраний (решение о расходах принимается собранием собственников) и прочая.

С инспекцией чиновники наведались в январе этого года и составили акт о неисполнении предписания. После чего вновь направили в ТСЖ требование об устранении граффити. И не дожидаясь наступления законного сезона фасадных работ, уже в марте районная администрация подала на ТСЖ в суд (исковое заявление есть в распоряжении «Новой»). Примечательно, что в нем заявители ссылаются на нарушение правил благоустройства — которых, напомним, не существовало на момент создания портрета Хармса.

Согласно Жилищному кодексу РФ, решения по использованию фасадов (например, о размещении рекламы на них) принимаются двумя третями голосов собственников помещений многоквартирного дома. Даже с учетом того, что в доме Хармса 11% площадей в собственности города, блокировать волю большинства владельцев квартир Смольный не может. А они — за сохранение граффити. В инициированной жителями дома петиции они говорят о недопустимости уничтожения портрета Хармса, «особенно в год 80-летия его несправедливого ареста».

Этот портрет, настаивают жители, соответствует архитектурно-градостроительному облику Петербурга, давно стал его достопримечательностью, привлекающей горожан и туристов.

«Даниил Хармс был истинным ленинградцем, петербуржцем, поэтому совершенно несправедливо, что его память в городе никак не увековечена, кроме как мемориальной табличкой и небольшой улицей в Красногвардейском районе, которая названа в честь поэта, — говорится в обращении. — Фигура Хармса — писателя международного масштаба — могла бы стать одним из брендов Петербурга».

Судебное заседание назначено на 28 апреля. При наличии «политической воли» районная администрация могла бы отозвать иск. К чему и призвал в своем обращении к губернатору депутат Борис Вишневский. Но пока оно остается без ответа.

Чиновники-нарушители, они же заявители

Шансы на то, что Хармса удастся отбить в суде, невелики. Хотя Петербург знает немало случаев, когда сами представители власти действовали в обход правил и все сходило с рук.

Так, в 2017 году (уже после введения правил благоустройства) администрация Петроградского района учудила программу «Краски Петроградской стороны» — решив, что изысканному собранию модерна надо добавить веселья, расписав поярче брандмауэрные стены. Определили шесть адресов, по каждому — дореволюционные жилые дома. В исполнители, без всякого конкурса, пригласили основанное художником из Владивостока Павла Шугурова арт-сообщество ООО «33 плюс 1». С ним уже было налажено сотрудничество — в предшествующие годы команда Шугурова покрыла несколько стен Петроградской стороны рисунками: как вполне деликатными, так и ядрено-пафосными («Ангел Победы» на Малом пр., 2015 г.).

Первые три стены из программы «Красок» раскрасили без всякого широкого обсуждения. А затем попытались подтянуть «народное волеизъявление»: предложив на специально созданном сайте выбрать для следующего адреса (ул. Ленина, 53) один из двух эскизов, «Корабль» и «Лизетту» (посвящение лошади Петра I). Опция «против всех» отсутствовала.

«В администрации Петроградского района окопались существа с воображением белки» — это был, пожалуй, один из самых приличных отзывов на представленные картинки.

Возникли сомнения и по наличию согласований КГА и КГИОП. На что последовало заверение от имени районной администрации: «Поверьте, без согласований с соответственными комитетами в районе ничего просто так не делается, стены на абум не раскрашиваются». (Авторская орфография сохранена.)

Но пресс-служба КГА заявила, что к ним обращений о согласовании росписей не поступало.

Историки, искусствоведы, художники и градозащитники выступили резко против программы раскрашивания брандмауэров.

«Петербуржцы стараются сохранить историческую среду, переживают за каждый снесенный дом, за каждое вторжение инородной застройки — и вдруг чиновники… раскрашивают Петербург убогими гигантскими панно, вторгающимися в ту самую охраняемую среду похлеще иного новодела. При этом на восстановление снесенного горельефа Мефистофеля на Лахтинской улице у администрации Петроградского района денег и возможностей почему-то нет, — возмущались градозащитники. — Если «украшателей» не остановить, они отделают Петербург под хохлому, мы и оглянуться не успеем».

Иван Громов вынужден был свернуть программу (с его слов, бюджетных денег на первые три панно не потратили — привлекли «спонсоров» из числа строительных компаний).

Ответственность же за незаконное нанесение росписей, инициированных руководством района, возложили на подведомственные управляющие компании и муниципальные образования. Реагируя на жалобы, посыпавшиеся на портал «Наш Санкт-Петербург», администрация стала подавать иски в суд. Указывая в них на незаконность изображений и требуя «привести фасады в соответствие» Правилам благоустройства.

Так, за «Ангела Победы», торжественно открытого в присутствии Ивана Громова и председателя ЗакСа Вячеслава Макарова, потребовали привлечь к ответственности МО «Округ Петровский». Но затем поданный районной администрацией иск отозвали, и дело было прекращено.

Брандмауэр дома 16 по Большой Зелениной тоже разрисовали в рамках «Красочной» программы. Хотя, сдается, у его обитателей были нужды понасущнее: на портале «Наш Санкт-Петербург» свыше 164 обращений от разных пользователей с жалобами на крыс и насекомых, текущие трубы, неработающий лифт, слабый напор воды, холод в квартирах зимой и т. д. В октябре 2017-го, то есть почти сразу после появления росписи, и на нее поступила жалоба.

Реакция была удивительной. Сначала администрация разместила скан протокола собрания собственников помещений в доме (с нечитаемыми подписями и без указания присутствовавших). Согласно которому они единогласно поддержали раскраску брандмауэра и делегировали сотрудникам администрации Петроградского района «представлять интересы собственников на получение в КГА необходимой разрешительной документации». Но при обращении администрации в суд с иском к ЖКС-2 на нее и возложили ответственность за отсутствие такой документации. Потребовав удалить несанкционированный рисунок и привести брандмауэр в «первоначальное состояние», истец дважды не явился в суд (как и ответчик). После чего суд вынес решение оставить дело без рассмотрения.

Это директор Эрмитажа Михаил Пиотровский считает стрит-арт «замечательной частью мирового искусства, а граффити c лицом поэта — «прекрасной картинкой», которую надо отдельно защитить.

А властям предержащими этот портрет, и сам Хармс противны и чужды — как всякое проявление свободы и красоты, неподвластной их регламентам, как всякое проявление живой жизни.

В наших тюрьмах заключенным запрещено пользоваться цветными ручками или карандашами, разрешены только черный и синий. Для тех, кто еще снаружи, палитра тоже стремительно сужается.

Татьяна Лиханова