Пекло.
Яркий свет ударил в зрачки, и оттого он понял, что мгновением раньше в глазах у него было темно. Кажется, только что он был без сознания. Приступ дурноты заставил желудок сжаться и сделал язык ватным.
- Вам нехорошо?
Он непроизвольно поморщился и повернулся на голос.
Пожилая дама – сухая, с потемневшей от загара кожей – обратилась к нему не из участия, а, скорее, чтобы развеять скуку.
- Нет, спасибо, - выдохнул он, не желая служить ей развлечением. – Я в порядке. Уже в полном порядке.
Зонтичная тень соскользнула с шезлонга, а дырявая тень от пальмовой кроны, напротив, подползла ближе, но еще не накрыла его. Солнце прожгло в выцветшем небе белую дыру. Следовало бы передвинуть лежак, но одна только мысль о попытке подняться вызывала тошноту.
Над плоским бассейном с неподвижной голубой водой дрожало марево. Дальше, за стойкой бара под тентом, на полках поблескивало стекло бутылок.
Он хотел было подозвать официанта, но голос соседки зазвучал вновь и отвлек его:
- Признаться, я вовсе не люблю Африку.
Он ответил неопределенной гримасой, надеясь, что это положит беседе конец, однако дама не отставала:
- Эта жара… это солнце… Я все больше убеждаюсь, что они не для меня.
Он пожал плечами.
- А вы?
Он исчерпал запас жестов и принужденно выдавил:
- Жара утомляет.
Во рту было шершаво от спекшегося языка. Официант упорно не смотрел в их сторону.
- Именно об этом я и говорю! Я все время, будто в горячке. Ничто не радует. Хотелось бы оказаться сейчас… хотелось бы оказаться… эээ…
Дама запнулась, словно география не была в числе ее талантов, и неожиданно поинтересовалась:
- Кстати, а где вам довелось побывать?
Он потер одну потрескавшуюся губу о другую и сипло произнес:
- В разных местах. В Сахаре. В Намибе.
Сделав паузу, он кинул взгляд на маячившего спиною к ним бармена. Дама слушала, и он, вздохнув, продолжил:
- В Калахари. В Чалби.
Названия тяжело всплывали в его голове.
- О, господи! Должно быть, вы встречали пропасть всего интересного.
Он снова пожал плечами.
- Все эти названия – вот уж вас поносило!.. А есть то, что вы так и не увидели?
«Внимание официантов», - подумал он и пробормотал:
- Пожалуй, да. Я ни разу не видал миражей.
- Какое совпадение – я тоже! Я только слышала о них. Помню еще, в книге была картинка: прозрачные озеро, пальма и бедуин на верблюде, висящие в воздухе над пустыней..
У него разболелась голова. Слова «бедуин» и «верблюд» угловато влезли в уши и царапали мозг изнутри.
- Там было написано, будто мираж удаляется, если пытаешься подойти к нему, - добавила дама.
- Скорее, это про горизонт. Мираж просто тает.
- Вам виднее. Хотя – что я говорю? Вы, как и я, не видели ничего такого!
Дама гордо поправила темные очки на носу:
- Любопытно, отчего миражи не позволяют приближаться к себе? Ведь люди не собираются причинять им вред.
Он опешил:
- Вы это всерьез?!
- Разумеется! Зачем ожидать от каждого визитера угрозу?
- Но ведь они – лишь иллюзия, обман зрения.
- Вы хотите сказать, что миражи – это болезненный бред?
- Конечно же, нет!
- Ну, и я о том же.
- Но ведь они…
Его мысли расплывались в головной боли, в дурноте, в дрожании раскаленного воздуха.
- …Они – просто оптический эффект, отражение. Луч, достигающий границы между горячим и холодным слоями воздуха, меняет направление и… Изображение фокусируется в атмосфере…
Ученые слова, произнесенные утомленно и невнятно, звучали неубедительно даже для него самого.
- А я полагаю, что миражи живые. И, - добавила дама значительно, - им есть, что скрывать.
Он не был уверен, что последняя реплика собеседницы прозвучала в действительности, а не послышалась ему.
Жажда одолела его до того, что он, забыв о такте, игнорировал пожилую даму и выбрался из шезлонга. Голова закружилась, едва он сделал первый шаг в сторону бара. Бармен и официант не замечали его. Он мигнул – стойка со стаканами на прилавке дрогнула и поплыла вбок. Чуду нашлось объяснение: ноги сами понесли его вокруг бассейна, в который он неминуемо свалился бы, если б, подчиняясь желанию промочить горло, двинулся напрямую.
От солнца все выглядело белесым. Он пытался моргать, но это не помогало – окружавшие его предметы были смутными, горячий воздух тек, искажая их очертания. Кромка бассейна с недоступной водой была бесконечной, как путь к горизонту, она тянулась и тянулась, бар отступал все дальше, пожилая дама растаяла в мареве позади, тени пальм утонули в песке, белый корпус отеля стал выбеленным небом, бассейн истончился и разорвался в разом сгинувшие клочья. Его собственные руки стали прозрачными, расплылись; ноги, поочередно показывавшиеся в поле зрения внизу при каждом шаге, перестали быть видны. Свет, бивший в зрачки, вспыхнул ярко, и он понял, что сейчас в глазах его потемнеет – за мгновение до того, как исчезло сознание.
- Вот это да! – выдохнула женщина в пестрой панаме.
- Успели сфотографировать? – машинально спросил мужчина в шортах цвета хаки у своего соседа, сжимавшего в пальцах камеру.
- Господа, нам очень повезло, - обратился к людской группе темнокожий гид, смешно коверкая слова чужого для него языка. – Это был очень большой и очень красивый мираж. Редкое зрелище.
- А если бы мы попробовали доехать до тех пальм? – насела на него толстуха с обгоревшим носом. – Мы бы увидели белый дворец вблизи? Перед ним, кажется, даже вода блестела!
- Нет, нет, - замахал руками гид. – Ничего такого там, в пустыне, нет на самом деле. Это обман природы, фата-моргана! Пожалуйста, господа, мы отправляемся – остановка поломала нам расписание!
- Мне показалось, там кто-то ходил, – дернул отца за палец мальчик с рюкзачком на плече.
Туристический автобус с зеркальными окнами глухо заурчал и продолжил путь по асфальтовой полосе, пересекшей участок пустыни, словно давно заживший шрам.